Веломоскоу'3
ЧТО ХУЖЕ: УСЛОВНЫЙ РАССТРЕЛ ИЛИ УСЛОВНЫЙ СНОС?
Быть может, Шаболовка - не лучшее место для велопрогулок, но уж точно не худшее. Здесь относительно мало людей, нормальные дворы, не перегороженные заборами, достаточное количество зелени и тут можно найти летнее кафе, где велосипед - не помеха легкому перекусу. И только мрачноватая застройка ранит душу начинающего велотуриста. Но именно здесь, среди конструктивно-советских кварталов, поселилась звезда современной архитектуры (относительно современной, конечно), претендующая в свое время даже на почетный титул «Символ Москвы».
С Шуховской башней почти всё понятно. Разве что стоит упомянуть, что это был личный замысел Льва Троцкого, мечтающего поставить такую большую пролетарскую радиобашню, которая была бы самой большой на земле и могла бы транслировать радиопередачи (читай - пропаганду) на территорию всей планеты. Предполагалось, что башня будет высотой в 350 метров (т.е. на 45 метров выше, чем ненавистная буржуйская башня Эйфеля), но Гражданская война требовала металл на более приземленные цели, поэтому первоначальный проект Шухова (который без особых проблем выиграл конкурс со своими ажурными технологиями, позволяющими сократить время строительства и расход материалов) пришлось усечь до 148 метров (чуть позже за счет двух траверс и флагштока башня подрастет до 160 метров). Иметь такого куратора, как «отец революции» было удобно, но вместе с тем и опасно. Башня строилась методом подзорной трубы: ставилась нижняя секция, а потом с помощью примитивных деревянных (sic!) кранов изнутри поднималась следующая, более узкая секция и закреплялась на нижнюю. Из-за износа подъемных конструкций четвертая секция во время подъема сорвалась. Несколько человек пострадали. Говорят, что, узнав об этом, Троцкий купил ледоруб и... отложил на будущее, но очень сильно расстроился и где-то даже разгневался. Только вовсе не из-за людей. Его личный проект, который и без того двигался со скрипом (несколько раз строительство останавливалось из-за отсутствия всё того же металла), грозил накрыться революционным тазом. Первая мысль была очевидна: «Расстрелять!» Следующая: «А ведь достроить тогда будет некому!» Решение было найдено изящное: Шухова приговорили к расстрелу условно, до первого инцидента. Теперь уже инженер больше проверял не изготавливаемые секции, а подъемные устройства. В первых числах марта 1922 года башня была достроена, а через две недели (19 марта) первая пролетарская передача понеслась с высоты 148 метров в мировой эфир. Приговор Шухову погасили, наградили и т.п.
Куда интереснее, а если точнее - загадочнее, личная жизнь Владимира Григорьевича. Доподлинно известно (тому есть фотоподтверждение), что в 1885 году 32-летний инженер познакомился с 17-летней Олей Книппер, дружившей с его двумя младшими сестрами (одна из них через семь лет самоубьётся из-за безответной любви, а вторая еще через год умрет от отравления). Нельзя сказать, чтобы Владимир робел перед женщинами или сторонился их, поэтому очень быстро увлечение стало взаимным. Бурные встречи длились два года на фоне профессионального роста Шухова и бесплодных попыток Книппер стать актрисой (отец ей категорически запрещал заниматься лицедейством, предпочитая видеть в дочери художницу или переводчицу). А через два года на сцену вышла Вера Капитоновна - мать влюбленного. Женщина она была основательная, из семьи богатых помещиков, постоянно гнала муженька (небогатого, но с дворянским званием) пинками по карьерной лестнице, и никаких возражений в доме слышать не желала. Прознав про связь с молодой девицей без определенного рода занятий, Вера Капитоновна поставила на ней крест. Убоявшись грозного нрава матушки Шухов разорвал отношения с Ольгой и в тоске отдался всеми силами работе.
Надо заметить, что Вольдемар наш Григорич оказался однолюбом, и впоследствии еще несколько раз пытался подкатывать к Ольге Леонардовне. В 1898 году, уже будучи женатым, он переехал в квартиру неподалеку от дома, в котором жила Ольга. Как повела себя уже ставшая актрисой дамочка не известно, но в это время она уже познакомилась с Чеховым, а через три года благополучно выпорхнула за него. Но видеться с Шуховым не перестала, как ни странно: они продолжали «дружить» еще много лет, встречаясь то публично на актерских тусовках, то… а вот об этом остается только догадываться. Владимир Григорьевич даже соорудил для МХАТа, где играла Ольга Леонардовна, первую в мире (!!! вот о чем надо говорить в первую очередь, упоминая главные достижения инженера Шухова) вращающуюся многоярусную сцену.
Но Ольга Леонардовна Книппер-Чехова - дама известная и заслуженная, о её жизни много подробного материала, гораздо больше неясностей с официальной женой, что не может не удивлять.
Из любого источника можно узнать, что женой Шухова стала дочь врача из рода Ахматовых (да, родственница Анны Ахматовой) Анна Николаевна Мединцева. А вот дальше сплошные вопросы: когда познакомились, сколько ей было лет и т.д. Ни в одном источнике не указываются годы жизни Анны Николаевны, но почти все сходятся в том, что они познакомились, когда Ане было 18 лет, прожили несколько лет в гражданском браке (Вера Капитоновна и эту партию сочла неподходящей и согласия не давала), а то ли в 1893-м, то ли в 1894-м (по разным источникам) обвенчались (мамаша сдалась под напором смерти мужа и двух дочерей). Известно, что свадьба была на следующий день после дня рождения Шухова. И еще известна дата рождения первенца - 30.11.1892. Попробуем взять за основную версию ту, что предлагает Википедия, потому что все остальные говорят о пяти годах гражданского брака, что вовсе несерьезно. Читаем: «Женой Шухова в 1894 году стала…Анна Николаевна Мединцева, с которой он познакомился за два года до того во время поездки в Воронеж» То есть, они познакомились в Воронеже в 1892 году, в этом же году у них появился ребенок. Сомнительно, но возможно («Я, как честный инженер…»). Попробуем определиться с датой свадьбы. На следующий день после дня рождения - это 29 августа (10сентября). 1893-й год кажется куда более вероятным по двум соображениям: 1) в 1893 году Шухову исполнялось 40 лет - наверняка юбилей праздновался шумно, и в этот момент духовного подъема можно на самом деле в церковь заглянуть; 2) в 1893 году 10 сентября было воскресеньем, а в 1894-м - понедельником, что, опять же, делает более предпочтительным 93-й. Период с 1892 года по 1893-й кажется недостаточным сроком для «двух лет знакомства».
Теперь Воронеж. Когда Шухов там появился? В 1892 году? Выясняем, что же он там делал, а делал Владимир Григорьевич водопровод. В истории воронежского водопровода прямо указано, что построен он был в 1869 году и расширялся до 1882 года. Т.е. этот первый водопровод точно никакого отношения к Шухову не имеет. Тогда когда же? А вот: «С 1891 года Воронеж стали снабжать более чистой и качественной водой из подземных источников, коими оказался богат левый берег». Автор главной пролетарской радиобашни не только построил левобережный водопровод, но и поставил там свою фирменную ажурную водонапорную башню (разрушена во Вторую мировую). Стало быть, познакомился Владимир с Аней в 1891 году или в 1890-м. Вот теперь всё становится более логично: познакомились в 1891-м, в 1892-м родился ребенок, в 1893-м поженились. И получается, что Анна Николаевна примерно 1873 года рождения. А умерла она уже в 1930-х, родив мужу пятерых детей.
К советской власти Шухов относился без иллюзий, говоря сыну, что «нами руководят невежественные люди с красными книжками», но сотрудничать с ней никогда не отказывался («стропила, башни и котлы будут нужны всегда, а вместе с ними - и мы»). Особого счастья, правда, такой подход к жизни ему не принес: один сын умер в 1919-м, второй сгнил в ГУЛАГе, жена умерла почти на руках, а у него самого начали развиваться маниакальные реакции. Во-первых, Владимир Григорьевич начал бояться электрических лампочек. Во-вторых, стал патологически брезглив: весь день ходил в перчатках, а перед сном протирал руки одеколоном. Эти два обстоятельства и привели к последнему акту, в котором Владимиру Григорьевичу выпала трагическая роль. Протирая в очередной раз руки перед сном, он пролил одеколон на халат. От свечи халат вспыхнул. Дальше все было так же как со Станиславом Лещинским (если помните доброй памяти Станисласа из Нанси): треть тела в ожогах, пять дней мучений, смерть.
В Москве осталось только три подлинных конструкции Шухова (все остальные - либо полностью новодел, либо фрагменты в «реставрации»): ГУМ, Пушкинский музей и МПГУ на Пироговской улице. Да вот еще Шуховская башня, с подпорками и за колючей проволокой (то ее собирались сломать и выстроить в первоначально задуманном виде - 350 метров, то пустить внутри лифт, то вовсе снести на металлолом, но пока вот еще стоит и ждет своей участи).
Пора бы вспомнить, что в этом сериале речь идет о велопрогулках, и снова прыгнуть в седло. Есть еще одно приятное для катания место - Воробьевы горы. Здесь достаточно просторно и если не лезть на смотровую, свободно. Причина удивительна до неприличного: нет жилых домов. Или почти нет. Но стоит только чуть проехать по Ломоносовскому проспекту, то тут они и начинаются, тяготы городской жизни. Поэтому на первый раз советую далеко не уезжать, а остановиться примерно в том месте, где Ломоносовский превращается в Минскую улицу. Это самая высокая точка Москвы (более 300 метров над уровнем моря). Здесь можно полюбоваться жилым комплексом «Воробьевы горы» с тремя 48-этажными башнями (квартиры от двух комнат до восьми, стоимость от 70 миллионов до 700, на цокольном этаже бизнес-центр, торгово-развлекательный комплекс, лечебно-оздоровительный бассейн).
Отсюда же открывается прекрасный вид на Матвеевский лес. А вот та башня вдалеке (на самом деле - на Кутузовском проспекте) - это дом, где живет капитан московского «Спартака» Егор Ильич Титов. Впрочем, в нем квартиры не продаются ни за какую цену, можете спрятать свои кошельки.
Давайте-ка, лучше, что попроще присмотрим. Здесь же рядом на Мосфильмовской куда эффектнее домик есть - под номером 2А. Что в нём находится, наверное, никому не интересно, но его история достаточно хорошо известна москвичам и не менее поучительна.
В 2004 году Юрий Лужков выдал разрешение никому не известной фирме «Тамроф» возвести на Мосфильмовской (недалеко от того места, где в неё втыкается улица Косыгина) высоченную дурищу общей площадью в 120 тыс. кв. м, из которых 68 тысяч предназначались для жилья. Почему он разрешил строительство дома, никак не совпадающего высотностью с остальными домами района? Видимо, посчитал, что Мосфильмовская и без него достаточно уродлива, чтобы её можно было чем-нибудь испортить. В любом случае разрешение было получено, и началось проектирование. Проект разработал не кто-нибудь из подворотни, а Сергей Скуратов - профессор Международной Академии Архитектуры, лауреат многочисленных конкурсов и Почетный строитель Москвы.
Очень скоро выяснилось, что за неизвестной конторой стоял столь печально известный сегодня холдинг «Дон-Строй». Деньги с будущих жильцов собрали и работа закипела. Но кипела она примерно до того момента, когда два соединенных между собой здания (одно должно было быть 37 этажей, второе - 42) выросли примерно на треть. Потом деньги жильцов куда-то подразбежались, а за кредитом в банк «Дон-Строй» идти не захотел. В начале 2008 года стройка тормознула, а строители пошли искать соинвестора. Соинвестором оказался один из самых богатых на сегодняшний день жителей России - Владимир Лисин. Володя - парень без затей - с легкой руки отстегнул необходимую сумму, поставив условие, что к 1 апреля 2009 года здание должно быть готово. Тут бы «Дон-Строю» и насторожиться, но когда видишь перед носом деньги, думать только дурак будет. Разумеется, к назначенному сроку закончить стройку не сумели (да и не могли), а в августе лисинская оффшорная контора (кипрская, разумеется) подала в суд на «Тамроф», с которым и заключала договор, требуя возврата денег плюс неустойку. Общим итогом Лисин выкатил «Дон-Строю» счет более, чем на 100 миллионов долларов. Ребята офигели, и понеслась судебная тяжба.
Пока шли суды да апелляции, грянула новая благая весть: комиссия по борьбе с самостроем при Правительстве Москвы распорядилась снести сверху 22 «лишних» этажа, мол, строящийся дом превышает утвержденную высотность. Застройщики - Дмитрий Зеленов и Максим Блажко - взялись за руки и пошли, распевая «Бродягу Байкал переехал…» в ближайшую церковь палить свечки. Пока внезапно проникнувшиеся верой в Бога и его Матерь приятели чадили дешевыми свечками, в правительстве нашелся кто-то знакомый с математикой: «Так ведь 22 этажа - это больше половины, что ли?» Вышедших со встречи с Ним встретило новое решение правительства: «22 - перебор, конечно, но хотя бы пять этажей, а снесите. И это… Деньги жильцам этого пятиэтажника верните». А с деньгами, как мы понимаем, случился напряг. Тут вся эта история докатилась до Лужкова, он подъехал, посмотрел на уже построенное, поднял кепку, отряхнул и сказал: «Пчёлы!» А потом добавил: «Не срежете сами, резать будем мы». Но ничего резать Юрию Михайловичу не довелось, потому что осенью срезали его самого. Наступила тишина. Суды вернули иск Лисину, мол, неправильно оформил процедуру одностороннего расторжения, Дмитрий энд Максим затаились в затворе, правительство ошалело наблюдало, как редеют ряды, а на их место въезжают свежие и наглые лица.
Следующая глава этой истории началась в феврале, когда на имя нового мэра, озабоченного на первых порах только плиткой и пробками, пришло сразу два коллективных письма с общим содержанием: «Спасите Дом Скуратова!» Впервые увидевший Москву и такие высокие дома, новый мэр скинул решение вопроса на своего зама - Хуснуллина. Марат был тоже не дурак и перепоручил решить вопрос специально набранной комиссии из 40 архитекторов. Те поковыряли в затылках, потом в кошельках и пришли к выводу, что сносить верхние этажи опасно: не ровен час, завалится домик-то, а сваливать на чеченцев как-то уже неудобно. Вынесенный вердикт был однозначен: ничего сносить не надо, и так красивый. У Собянина, конечно, уже тогда чесались руки порулить самостроем, но подумав, что случится с его разбухающим… положением, если всё тут рухнет, решение утвердил. Лисин полюбовно договорился с затворниками (сумма любви огласке не подвергалась). Затворники вернулись к работе. И вот домик готов. Happy End.
А в чем, спрашивается, мораль? Не торопись выполнять распоряжения, дождись, когда их отменят.
Пора и домой. Только к цирку на обратном пути не забудем заскочить.
Зачем?
Чтобы посмотреть, КАК РОЖДАЕТСЯ РАДУГА!
До новых велопрогулок.
Быть может, Шаболовка - не лучшее место для велопрогулок, но уж точно не худшее. Здесь относительно мало людей, нормальные дворы, не перегороженные заборами, достаточное количество зелени и тут можно найти летнее кафе, где велосипед - не помеха легкому перекусу. И только мрачноватая застройка ранит душу начинающего велотуриста. Но именно здесь, среди конструктивно-советских кварталов, поселилась звезда современной архитектуры (относительно современной, конечно), претендующая в свое время даже на почетный титул «Символ Москвы».
С Шуховской башней почти всё понятно. Разве что стоит упомянуть, что это был личный замысел Льва Троцкого, мечтающего поставить такую большую пролетарскую радиобашню, которая была бы самой большой на земле и могла бы транслировать радиопередачи (читай - пропаганду) на территорию всей планеты. Предполагалось, что башня будет высотой в 350 метров (т.е. на 45 метров выше, чем ненавистная буржуйская башня Эйфеля), но Гражданская война требовала металл на более приземленные цели, поэтому первоначальный проект Шухова (который без особых проблем выиграл конкурс со своими ажурными технологиями, позволяющими сократить время строительства и расход материалов) пришлось усечь до 148 метров (чуть позже за счет двух траверс и флагштока башня подрастет до 160 метров). Иметь такого куратора, как «отец революции» было удобно, но вместе с тем и опасно. Башня строилась методом подзорной трубы: ставилась нижняя секция, а потом с помощью примитивных деревянных (sic!) кранов изнутри поднималась следующая, более узкая секция и закреплялась на нижнюю. Из-за износа подъемных конструкций четвертая секция во время подъема сорвалась. Несколько человек пострадали. Говорят, что, узнав об этом, Троцкий купил ледоруб и... отложил на будущее, но очень сильно расстроился и где-то даже разгневался. Только вовсе не из-за людей. Его личный проект, который и без того двигался со скрипом (несколько раз строительство останавливалось из-за отсутствия всё того же металла), грозил накрыться революционным тазом. Первая мысль была очевидна: «Расстрелять!» Следующая: «А ведь достроить тогда будет некому!» Решение было найдено изящное: Шухова приговорили к расстрелу условно, до первого инцидента. Теперь уже инженер больше проверял не изготавливаемые секции, а подъемные устройства. В первых числах марта 1922 года башня была достроена, а через две недели (19 марта) первая пролетарская передача понеслась с высоты 148 метров в мировой эфир. Приговор Шухову погасили, наградили и т.п.
Куда интереснее, а если точнее - загадочнее, личная жизнь Владимира Григорьевича. Доподлинно известно (тому есть фотоподтверждение), что в 1885 году 32-летний инженер познакомился с 17-летней Олей Книппер, дружившей с его двумя младшими сестрами (одна из них через семь лет самоубьётся из-за безответной любви, а вторая еще через год умрет от отравления). Нельзя сказать, чтобы Владимир робел перед женщинами или сторонился их, поэтому очень быстро увлечение стало взаимным. Бурные встречи длились два года на фоне профессионального роста Шухова и бесплодных попыток Книппер стать актрисой (отец ей категорически запрещал заниматься лицедейством, предпочитая видеть в дочери художницу или переводчицу). А через два года на сцену вышла Вера Капитоновна - мать влюбленного. Женщина она была основательная, из семьи богатых помещиков, постоянно гнала муженька (небогатого, но с дворянским званием) пинками по карьерной лестнице, и никаких возражений в доме слышать не желала. Прознав про связь с молодой девицей без определенного рода занятий, Вера Капитоновна поставила на ней крест. Убоявшись грозного нрава матушки Шухов разорвал отношения с Ольгой и в тоске отдался всеми силами работе.
Надо заметить, что Вольдемар наш Григорич оказался однолюбом, и впоследствии еще несколько раз пытался подкатывать к Ольге Леонардовне. В 1898 году, уже будучи женатым, он переехал в квартиру неподалеку от дома, в котором жила Ольга. Как повела себя уже ставшая актрисой дамочка не известно, но в это время она уже познакомилась с Чеховым, а через три года благополучно выпорхнула за него. Но видеться с Шуховым не перестала, как ни странно: они продолжали «дружить» еще много лет, встречаясь то публично на актерских тусовках, то… а вот об этом остается только догадываться. Владимир Григорьевич даже соорудил для МХАТа, где играла Ольга Леонардовна, первую в мире (!!! вот о чем надо говорить в первую очередь, упоминая главные достижения инженера Шухова) вращающуюся многоярусную сцену.
Но Ольга Леонардовна Книппер-Чехова - дама известная и заслуженная, о её жизни много подробного материала, гораздо больше неясностей с официальной женой, что не может не удивлять.
Из любого источника можно узнать, что женой Шухова стала дочь врача из рода Ахматовых (да, родственница Анны Ахматовой) Анна Николаевна Мединцева. А вот дальше сплошные вопросы: когда познакомились, сколько ей было лет и т.д. Ни в одном источнике не указываются годы жизни Анны Николаевны, но почти все сходятся в том, что они познакомились, когда Ане было 18 лет, прожили несколько лет в гражданском браке (Вера Капитоновна и эту партию сочла неподходящей и согласия не давала), а то ли в 1893-м, то ли в 1894-м (по разным источникам) обвенчались (мамаша сдалась под напором смерти мужа и двух дочерей). Известно, что свадьба была на следующий день после дня рождения Шухова. И еще известна дата рождения первенца - 30.11.1892. Попробуем взять за основную версию ту, что предлагает Википедия, потому что все остальные говорят о пяти годах гражданского брака, что вовсе несерьезно. Читаем: «Женой Шухова в 1894 году стала…Анна Николаевна Мединцева, с которой он познакомился за два года до того во время поездки в Воронеж» То есть, они познакомились в Воронеже в 1892 году, в этом же году у них появился ребенок. Сомнительно, но возможно («Я, как честный инженер…»). Попробуем определиться с датой свадьбы. На следующий день после дня рождения - это 29 августа (10сентября). 1893-й год кажется куда более вероятным по двум соображениям: 1) в 1893 году Шухову исполнялось 40 лет - наверняка юбилей праздновался шумно, и в этот момент духовного подъема можно на самом деле в церковь заглянуть; 2) в 1893 году 10 сентября было воскресеньем, а в 1894-м - понедельником, что, опять же, делает более предпочтительным 93-й. Период с 1892 года по 1893-й кажется недостаточным сроком для «двух лет знакомства».
Теперь Воронеж. Когда Шухов там появился? В 1892 году? Выясняем, что же он там делал, а делал Владимир Григорьевич водопровод. В истории воронежского водопровода прямо указано, что построен он был в 1869 году и расширялся до 1882 года. Т.е. этот первый водопровод точно никакого отношения к Шухову не имеет. Тогда когда же? А вот: «С 1891 года Воронеж стали снабжать более чистой и качественной водой из подземных источников, коими оказался богат левый берег». Автор главной пролетарской радиобашни не только построил левобережный водопровод, но и поставил там свою фирменную ажурную водонапорную башню (разрушена во Вторую мировую). Стало быть, познакомился Владимир с Аней в 1891 году или в 1890-м. Вот теперь всё становится более логично: познакомились в 1891-м, в 1892-м родился ребенок, в 1893-м поженились. И получается, что Анна Николаевна примерно 1873 года рождения. А умерла она уже в 1930-х, родив мужу пятерых детей.
К советской власти Шухов относился без иллюзий, говоря сыну, что «нами руководят невежественные люди с красными книжками», но сотрудничать с ней никогда не отказывался («стропила, башни и котлы будут нужны всегда, а вместе с ними - и мы»). Особого счастья, правда, такой подход к жизни ему не принес: один сын умер в 1919-м, второй сгнил в ГУЛАГе, жена умерла почти на руках, а у него самого начали развиваться маниакальные реакции. Во-первых, Владимир Григорьевич начал бояться электрических лампочек. Во-вторых, стал патологически брезглив: весь день ходил в перчатках, а перед сном протирал руки одеколоном. Эти два обстоятельства и привели к последнему акту, в котором Владимиру Григорьевичу выпала трагическая роль. Протирая в очередной раз руки перед сном, он пролил одеколон на халат. От свечи халат вспыхнул. Дальше все было так же как со Станиславом Лещинским (если помните доброй памяти Станисласа из Нанси): треть тела в ожогах, пять дней мучений, смерть.
В Москве осталось только три подлинных конструкции Шухова (все остальные - либо полностью новодел, либо фрагменты в «реставрации»): ГУМ, Пушкинский музей и МПГУ на Пироговской улице. Да вот еще Шуховская башня, с подпорками и за колючей проволокой (то ее собирались сломать и выстроить в первоначально задуманном виде - 350 метров, то пустить внутри лифт, то вовсе снести на металлолом, но пока вот еще стоит и ждет своей участи).
Пора бы вспомнить, что в этом сериале речь идет о велопрогулках, и снова прыгнуть в седло. Есть еще одно приятное для катания место - Воробьевы горы. Здесь достаточно просторно и если не лезть на смотровую, свободно. Причина удивительна до неприличного: нет жилых домов. Или почти нет. Но стоит только чуть проехать по Ломоносовскому проспекту, то тут они и начинаются, тяготы городской жизни. Поэтому на первый раз советую далеко не уезжать, а остановиться примерно в том месте, где Ломоносовский превращается в Минскую улицу. Это самая высокая точка Москвы (более 300 метров над уровнем моря). Здесь можно полюбоваться жилым комплексом «Воробьевы горы» с тремя 48-этажными башнями (квартиры от двух комнат до восьми, стоимость от 70 миллионов до 700, на цокольном этаже бизнес-центр, торгово-развлекательный комплекс, лечебно-оздоровительный бассейн).
Отсюда же открывается прекрасный вид на Матвеевский лес. А вот та башня вдалеке (на самом деле - на Кутузовском проспекте) - это дом, где живет капитан московского «Спартака» Егор Ильич Титов. Впрочем, в нем квартиры не продаются ни за какую цену, можете спрятать свои кошельки.
Давайте-ка, лучше, что попроще присмотрим. Здесь же рядом на Мосфильмовской куда эффектнее домик есть - под номером 2А. Что в нём находится, наверное, никому не интересно, но его история достаточно хорошо известна москвичам и не менее поучительна.
В 2004 году Юрий Лужков выдал разрешение никому не известной фирме «Тамроф» возвести на Мосфильмовской (недалеко от того места, где в неё втыкается улица Косыгина) высоченную дурищу общей площадью в 120 тыс. кв. м, из которых 68 тысяч предназначались для жилья. Почему он разрешил строительство дома, никак не совпадающего высотностью с остальными домами района? Видимо, посчитал, что Мосфильмовская и без него достаточно уродлива, чтобы её можно было чем-нибудь испортить. В любом случае разрешение было получено, и началось проектирование. Проект разработал не кто-нибудь из подворотни, а Сергей Скуратов - профессор Международной Академии Архитектуры, лауреат многочисленных конкурсов и Почетный строитель Москвы.
Очень скоро выяснилось, что за неизвестной конторой стоял столь печально известный сегодня холдинг «Дон-Строй». Деньги с будущих жильцов собрали и работа закипела. Но кипела она примерно до того момента, когда два соединенных между собой здания (одно должно было быть 37 этажей, второе - 42) выросли примерно на треть. Потом деньги жильцов куда-то подразбежались, а за кредитом в банк «Дон-Строй» идти не захотел. В начале 2008 года стройка тормознула, а строители пошли искать соинвестора. Соинвестором оказался один из самых богатых на сегодняшний день жителей России - Владимир Лисин. Володя - парень без затей - с легкой руки отстегнул необходимую сумму, поставив условие, что к 1 апреля 2009 года здание должно быть готово. Тут бы «Дон-Строю» и насторожиться, но когда видишь перед носом деньги, думать только дурак будет. Разумеется, к назначенному сроку закончить стройку не сумели (да и не могли), а в августе лисинская оффшорная контора (кипрская, разумеется) подала в суд на «Тамроф», с которым и заключала договор, требуя возврата денег плюс неустойку. Общим итогом Лисин выкатил «Дон-Строю» счет более, чем на 100 миллионов долларов. Ребята офигели, и понеслась судебная тяжба.
Пока шли суды да апелляции, грянула новая благая весть: комиссия по борьбе с самостроем при Правительстве Москвы распорядилась снести сверху 22 «лишних» этажа, мол, строящийся дом превышает утвержденную высотность. Застройщики - Дмитрий Зеленов и Максим Блажко - взялись за руки и пошли, распевая «Бродягу Байкал переехал…» в ближайшую церковь палить свечки. Пока внезапно проникнувшиеся верой в Бога и его Матерь приятели чадили дешевыми свечками, в правительстве нашелся кто-то знакомый с математикой: «Так ведь 22 этажа - это больше половины, что ли?» Вышедших со встречи с Ним встретило новое решение правительства: «22 - перебор, конечно, но хотя бы пять этажей, а снесите. И это… Деньги жильцам этого пятиэтажника верните». А с деньгами, как мы понимаем, случился напряг. Тут вся эта история докатилась до Лужкова, он подъехал, посмотрел на уже построенное, поднял кепку, отряхнул и сказал: «Пчёлы!» А потом добавил: «Не срежете сами, резать будем мы». Но ничего резать Юрию Михайловичу не довелось, потому что осенью срезали его самого. Наступила тишина. Суды вернули иск Лисину, мол, неправильно оформил процедуру одностороннего расторжения, Дмитрий энд Максим затаились в затворе, правительство ошалело наблюдало, как редеют ряды, а на их место въезжают свежие и наглые лица.
Следующая глава этой истории началась в феврале, когда на имя нового мэра, озабоченного на первых порах только плиткой и пробками, пришло сразу два коллективных письма с общим содержанием: «Спасите Дом Скуратова!» Впервые увидевший Москву и такие высокие дома, новый мэр скинул решение вопроса на своего зама - Хуснуллина. Марат был тоже не дурак и перепоручил решить вопрос специально набранной комиссии из 40 архитекторов. Те поковыряли в затылках, потом в кошельках и пришли к выводу, что сносить верхние этажи опасно: не ровен час, завалится домик-то, а сваливать на чеченцев как-то уже неудобно. Вынесенный вердикт был однозначен: ничего сносить не надо, и так красивый. У Собянина, конечно, уже тогда чесались руки порулить самостроем, но подумав, что случится с его разбухающим… положением, если всё тут рухнет, решение утвердил. Лисин полюбовно договорился с затворниками (сумма любви огласке не подвергалась). Затворники вернулись к работе. И вот домик готов. Happy End.
А в чем, спрашивается, мораль? Не торопись выполнять распоряжения, дождись, когда их отменят.
Пора и домой. Только к цирку на обратном пути не забудем заскочить.
Зачем?
Чтобы посмотреть, КАК РОЖДАЕТСЯ РАДУГА!
До новых велопрогулок.