В поисках несущественного
Где моя Россия? Это не место. У нас очень красивая страна, только никто этого не знает. Знал покойный Виктор Грицук, знает Вадим Гиппенрейтер. Еще может несколько людей. Остальным это не интересно, не знают они об этом. Поэтому нет сейчас молодых Гиппенрейтеров и русских Адамсов. Не востребована эта красота. Я знаю, но увы не награжден талантом настолько, чтобы передать ее. А может дело в том, что я не привязываюсь к месту? Да попав в новый город я испытываю странное чувство выключенности. Воспринимаю происходящее как-то отстраненно. Но проходит совсем немного времени и я впитываю окружение каждой частичкой кожи. Возвращаясь после домой, я тоже какое-то время хожу выключенный. Потом привыкаю обратно. Но это ощущение нельзя назвать неприятным, скорее просто странным. Оно мне не мешает. Но я никогда не грущу по местам где я был, а теперь меня нет.
Россия нынешняя для меня - это прежде всего люди. Нет, не подумайте что все. Те мои близкие друзья, мои знакомые. Те кто остался где-то далеко, по кому я грущу, те кто рядом всегда. Другой у меня нет. Какая она может быть? Когда я наконец умру, не надо рассеивать мой прах над Невой. Его следует поставить в пыльный шкаф. Много лет спустя моя правнучка или ее кошка случайно уронят ее на пол. Рассыпавшуюся пыль она будет испуганно сметать в совочек. Потом переложит, конечно временно, в шкатулку расписанную хохломскими завитушками. Там я и останусь. Это моя будущая Россия.
Россия нынешняя для меня - это прежде всего люди. Нет, не подумайте что все. Те мои близкие друзья, мои знакомые. Те кто остался где-то далеко, по кому я грущу, те кто рядом всегда. Другой у меня нет. Какая она может быть? Когда я наконец умру, не надо рассеивать мой прах над Невой. Его следует поставить в пыльный шкаф. Много лет спустя моя правнучка или ее кошка случайно уронят ее на пол. Рассыпавшуюся пыль она будет испуганно сметать в совочек. Потом переложит, конечно временно, в шкатулку расписанную хохломскими завитушками. Там я и останусь. Это моя будущая Россия.