22 апреля - Великий Пяток.
"Страстную Седмицу мы воспринимаем через призму уже сложившегося богословия, которое растолковывает каждый шаг Спасителя и рассказывает о том, что мы должны чувствовать. А что если попробовать прожить эту неделю так, как-будто ты ничего этого не знаешь, полностью пропустив её через себя и запечатлев в сердце?...
Приближается Пасха. Страстная уже на выдохе. Привычный круг богослужений. На какие-то минуты - уж будем честны перед собой хотя бы - удается хоть краем сознания зацепить происходящее. Или происходившее?
Он собирает учеников, Тайная вечеря.
Они тоже едят и пьют. Рядом с Ним - страдающим, боящимся, нахмуренным. И Он - тоже ест. Конечно, скажут мне все знающие люди - Он ест не просто так, он устанавливает Таинство Евхаристии. Но знали ли об этом его ученики? Те, которые ругались из-за места рядом с Ним, на которых Он сетовал за их бестолковость. Вряд ли. Они просто ели и пили рядом, они были с Ним, они, наверное, болтали о какой-то ерунде и боялись за себя. Но вряд ли они притворялись, изображая из себя Апостолов - тогда. Они стали ими потом…
Он молится, плачет о Чаше. А они спят. Ну, каково? Он укоряет их. Не молчит - псевдосмиренно, поджимая губы, а обижается. Он - живой. Пока живой. Но и они - настоящие, не выдуманные. Такие же, как мы. Они не могут проснуться. И мы спим, потому что мы очень устали. Особенно к концу Поста.
Пятница, день распятия. Он умирает, а у нас не сотрясаются здания и не разверзается небо. И завеса в храме не раздирается надвое. У нас едут машины, бойко идет торговля, звонят мобильные телефоны и работает интернет. Мир прочно застрял в сетях функциональности и успешности. И мы вместе с ним. Как жить с этим? Если бы мы были до конца честны перед собой, мы не должны были бы пережить эту пятницу - Пятницу, когда умирал Тот, Кто любит нас по-настоящему, Кто носит нас на руках и не оставляет даже тогда, когда мы предаем себя сами. Но мы живем. И неплохо.
«Скажу снова: мы не успеем покаяться, мы не успеем изменить свою жизнь до того, как мы встретимся сегодня вечером и завтра, в эти наступающие дни, со Страстями Господними», - пишет митрополит Антоний Сурожский. И это правда. Человек иногда не меняется за всю жизнь…
Ожидание невозможного. Великая суббота. Он умер. Его нет. Я стою на опустевшей земле и не знаю, почему я живу. Ведь все кончилось. Или нет? Нет, еще нужно сделать кое-что. Попрощаться с Ним. Проводить, как должно. Отдать последнее целование. И я иду. Иду к тому месту, где Он похоронен. Где огромный камень закрывает вход. Иду уже давно. Почти сорок лет. И не знаю, сколько еще придётся идти. Я уже растеряла по пути ароматы и благовония. Иду с пустыми руками. Просто сказать: «Прости». И прикоснуться рукой к ледяному лбу. Сколько я еще буду идти, я не знаю. И кто мне отвалит камень - тоже.
Но почему-то - несмотря на абсурд и безнадежность - я продолжаю идти. И мне очень хочется услышать в конце: «Его нет здесь, Он воскрес!»
Воскрес, несмотря на мою пустоту и никчемность, воскрес, несмотря на мою невзрачность и картонность. Воскрес - вопреки всей моей дурацкой жизни и смерти. Он воскрес не потому, что я постилась, нет… Он воскрес бы, даже если бы я не знала о Нем.
Он не выдвигал мне никаких условий и не торговался со мной: «Если ты не будешь пить молока, то я воскресну и избавлю от смерти тебя». Он не пытался купить мою любовь, обещая блаженство после смерти. Он просто воскрес. И все. И это - единственное, из-за чего пока еще стоит жить."
Источник: Портал Богослов.Ru.