Навеяло работой
В конце сороковых - начале пятидесятых годов прошлого века в одной из средних школ одного из областных центров одной из советских республик сложилась совершенно катастрофическая ситуация с преподаванием русского языка и русской же литературы.
Нет, вы не угадали. Преподавателей было достаточно - как раз столько, сколько на среднюю школу полагается. Нет, это были хорошие учителя, опытные, умелые, знающие предмет, умеющие заинтересовать детей и добиться успеваемости. Один даже был кандидатом наук по филологии, а другой - по педагогике. В чем же катастрофа?
Да, вы угадали. Все эти, с позволения сказать, преподаватели оказались безродными космополитами. В годы борьбы с низкопоклонством и буржуазным западным влиянием, искоренением космополитизма и антипатриотизма (было, оказывается такое течение, к крайнему удивлению тех, кто антипатриотом оказывался. Его тоже искореняли) такая ситуация была совершенно нетерпима. Другой бы какой предмет - тоже нехорошо, но Русский же язык! И литература - тоже ведь Русская!
На это Районо обратило внимание дирекции. В ультимативной форме.
Но дирекция была не лыком шита. Она, дирекция, прошла всю войну и вернулась живая, хотя и с ранениями, но без инвалидности. Кроме того, дирекция отличалась дипломатическими талантами и умением прикрывать чувствительные места не чем-нибудь, а непосредственным начальством.
Дирекция напомнила Районо, что этих двух умников само Районо в школу и направило. (Повезло школе, что с космополитизмом шла борьба, и кандидатов этих справедливо выкинули оттуда, где они кандидатствовали). Напомнила еще дирекция, что ежели вот сейчас выкинуть их всех, то Русский язык и Русскую же литературу преподавать некому будет.
- Я тебе пришлю учителя, - пообещало Районо. - Какого надо. Заодно она у тебя порядок наведет с этими... с космополитами.
И прислало.
Женщину весьма средних лет, внушительных форм и решительного характера. Бывшую учительницу младших классов. Она, как учитель Павлуши Чичикова, любила хвастаться, что у нее слышно было, как муха пролетит. Вот ее и прислали этими словесниками командовать.
Дисциплину на своих уроках она навела железную, а вот порядок с космополитами почему-то наводить не спешила. Может, еще не выветрились у нее с трудом усвоенные правила про дружбу и братство народов, может, аппетита не было к человеческому мясу, но пока суд да дело, произошел пятьдесят третий, поправка Чейна - Стокса, вот это вот все. Кандидаты ушли кандидатствовать в вузы и становиться там докторами, остались обычные учителя и вот эта Зоя Захаровна (кажется, так, хотя точно не помню). Мне у нее учиться не довелось, но голос ее слышал, как и вся школа. Одну из ее фраз, проходя по коридору, запомнил на всю жизнь. Она звучала так:
- Я кому сказала? Покладь книжку на стулку, а сам выдь на калидор.
Да, к чему это я? Попалась книжка, этакая фэнтезийная боевуха, где один из героев носит имя Каледор.
Ему ничего, а у меня нервный смех каждый раз.
И молока никто не нальет за вредность.
Нет, вы не угадали. Преподавателей было достаточно - как раз столько, сколько на среднюю школу полагается. Нет, это были хорошие учителя, опытные, умелые, знающие предмет, умеющие заинтересовать детей и добиться успеваемости. Один даже был кандидатом наук по филологии, а другой - по педагогике. В чем же катастрофа?
Да, вы угадали. Все эти, с позволения сказать, преподаватели оказались безродными космополитами. В годы борьбы с низкопоклонством и буржуазным западным влиянием, искоренением космополитизма и антипатриотизма (было, оказывается такое течение, к крайнему удивлению тех, кто антипатриотом оказывался. Его тоже искореняли) такая ситуация была совершенно нетерпима. Другой бы какой предмет - тоже нехорошо, но Русский же язык! И литература - тоже ведь Русская!
На это Районо обратило внимание дирекции. В ультимативной форме.
Но дирекция была не лыком шита. Она, дирекция, прошла всю войну и вернулась живая, хотя и с ранениями, но без инвалидности. Кроме того, дирекция отличалась дипломатическими талантами и умением прикрывать чувствительные места не чем-нибудь, а непосредственным начальством.
Дирекция напомнила Районо, что этих двух умников само Районо в школу и направило. (Повезло школе, что с космополитизмом шла борьба, и кандидатов этих справедливо выкинули оттуда, где они кандидатствовали). Напомнила еще дирекция, что ежели вот сейчас выкинуть их всех, то Русский язык и Русскую же литературу преподавать некому будет.
- Я тебе пришлю учителя, - пообещало Районо. - Какого надо. Заодно она у тебя порядок наведет с этими... с космополитами.
И прислало.
Женщину весьма средних лет, внушительных форм и решительного характера. Бывшую учительницу младших классов. Она, как учитель Павлуши Чичикова, любила хвастаться, что у нее слышно было, как муха пролетит. Вот ее и прислали этими словесниками командовать.
Дисциплину на своих уроках она навела железную, а вот порядок с космополитами почему-то наводить не спешила. Может, еще не выветрились у нее с трудом усвоенные правила про дружбу и братство народов, может, аппетита не было к человеческому мясу, но пока суд да дело, произошел пятьдесят третий, поправка Чейна - Стокса, вот это вот все. Кандидаты ушли кандидатствовать в вузы и становиться там докторами, остались обычные учителя и вот эта Зоя Захаровна (кажется, так, хотя точно не помню). Мне у нее учиться не довелось, но голос ее слышал, как и вся школа. Одну из ее фраз, проходя по коридору, запомнил на всю жизнь. Она звучала так:
- Я кому сказала? Покладь книжку на стулку, а сам выдь на калидор.
Да, к чему это я? Попалась книжка, этакая фэнтезийная боевуха, где один из героев носит имя Каледор.
Ему ничего, а у меня нервный смех каждый раз.
И молока никто не нальет за вредность.