Портреты Варшавского восстания. KW. Ким.
- Если мне дадут Крест отважных, я его себе на спину сзади повешу. Чтоб немец не догадался, в каком месте у меня орден искать. Боевая награда гаду не достанется. Ну а если тебе дадут, ты его, Халич, знаешь куда себе повесь? А лучше положи... Не, никуда не клади. Ты ко мне приходи, я тебе для ордена мировое место найду!
- А мне, Ким, мне, если что куда орден повесить?
- А ты его себе главное поглубже засунь, чтоб в атаке не потерять, а то на войне всяко бывает...
Сам он был из гражданских и прибился к 230 взводу Девятой диверсионной роты "Жнивяж" (Жнец).
Расположение роты в начале Варшавского восстания было прямо рядом с его домом на Жолибоже в Северном районе Варшавы, отделённом от центра несколькими улицами и полотном гданьской железной дороги вместе с Гданьским вокзалом. Таких бойцов были десятки, и Ким не выделялся бы из них ничем. Если бы ему, как он сам потом говорил, не исполнилось всего четырнадцать лет, хотя на сборном пункте отряда он сначала спокойно выдавал себя за шестнадцатилетнего. Ему бы и поверили, если бы он не выглядел на двенадцать.
На самом деле Кима звали Веслав Бобович и был он родом с Грохова - варшавского района на правом берегу Вислы. С самого раннего детства он бегал по улицам, с утра до вечера разнося газеты, и этим кормил семью - мать и младших братьев. Газетчик в довоенной Варшаве - всегда особый бедняцкий шик и особый стиль жизни. Рассказать любую историю? Легко. Зорким глазом первым высмотреть что-то в переулках? Извольте. Ответить на любой вопрос? И ещё как! И всегда быть под рукой, всегда оказаться в нужное время в нужном месте, чтобы успеть придти на помощь.
Ким был типичным мальчишкой варшавской улицы: быстрый, живой, сообразительный. Всех бойцов диверсионной роты он поражал какой-то дикой необузданной отвагой и смачными шутками. Маленький Ким не то что за словом в карман не лез, а просто моментально находил на всё вопросы и замечания убийственно точный и едкий ответ. Ругался Ким по-взрослому сочно и по месту. В разговоре лучше его было не задевать. Издевался Ким в этой жизни над всеми и надо всем, а фирменным рассказом о том, кому и куда надо повесить орден, если его дадут, мог довести до белого каления почти любого. При том что подробности и описание награждения каждый раз были умрительно смешные и разные, в зависимости от привычек и характера того, кто с ним разговаривал. Впрочем Ким точно также смеялся и над собой и не скрывал, как ему хочется заслужить настоящий орден. Тем более, что особых оказий в знаменитой Девятой диверсионной роте для этого искать не надо было. Надо было только не бояться умереть.
Кроме ордена была у него ещё одна мечта: новые сапоги. Пускай маленький разведчик пил водку, курил и рассказывал байки вместе со старыми солдатами, но найти сапоги по ноге даже не по годам взрослому и развитому двенадцатилетнему парнишке нелегко.
Но Ким не унывал, потому что точно знал, что когда-нибудь достанутся на его долю и сапоги, и орден.
Девятая диверсионная рота вернулась обратно в город из Кампиноской пущи, куда она была выведена с Жолибожа вместе с другими частями по приказу коменданта жолибожского округа АК полковника "Живицеля" после неудачных атак и затишья в самом начале Варшавского восстания.
Этото район на Севере Варшавы был отделён от Старого мяста несколькими улицами и полотном гданьской железной дороги, главной развязкой которой был занятый и укреплённый немцами Гданьский вокзал.
Позиция "диверсантов" оказалась на улице Креховецкой, прямо рядом с новым домом Веслава Бобовича.
Паренёк привязался к отряду с первого же дня. Он вызывался на любое дело и помогал всем и во всём. С самого начала он проводил всё время с командой "Халича" и просил взять его в отряд. "Халич" сразу предупредил, что об этом из-за возраста и речи быть не может:
- Ты, брат, должен вернуться домой к родителям. А то тебе тут вред какой-нибудь случится, а я перед твоей матерью буду потом за это отвечать.
Невозмутимый Весек отвёл "Халича" к своей матери, которая тут же выразила согласие на то, чтобы её сын воевал в отряде повстанцев. Так мальчик остался с отрядом "Халича" и, понятное дело, сразу же попросил себе оружие:
- Ну оружия-то у нас у самих мало, а вот настоящий конспиративный псевдоним тебе дадим.
И предложил ему псевдоним "Ким".
- Это часом не от того, что я покимарить люблю? - спросил Ким.
И тогда "Халич" рассказал ему о писателе Киплинге, об Индии, о тогдашних войнах и о мальчике Киме с той войны. Мальчику история понравилась, и он так и остался Кимом. В то время группа "Халича" была отведена в резерв. Она занимала дом на Креховеской вместе со всем 230 взводом. Группа квартировала в угловой квартире дома у семьи Маршелей. Хозяин был рабочим знаменитой кондитерской фабрики Фукса, ничего удивительного, что практически все бойцы ходили всё время с полными карманами конфет, а большинство этих конфет доставалось Киму. Ким, в свою очередь, хотел как-то отблагодарить товарить товарищей и вскоре стал приносить на всех свежую морковь и помидоры. Конец этому положил сам "Халич", когда узнал, что паренёк собирает овощи с грядок на ничьей земле под огнём немецкого пулемёта.
Ким получил выговор, однако его знание местности очень пригодилось ночью с 14 на 15 августа, когда взвод вышел принимать груз с самолётов.
Из-за Вислы показался самолёт. Он летел очень низко, миновал стену заградительного огня немецких батарей и исчез вдали под грохот зениток. Медленно стали планировать вниз контейнеры на парашютах: один, семь, пятнадцать... Все они упали на ничьей земле - на площади Лелевеля, в окрестных огородах и в переулках. Ориентироваться в темноте не было никакой возможности. И тут, как из-под земли вырос Ким. Короткими перебежками он проносился от одного переулка к другому, от одной грядки до другой, успевая проскочить между немецкими осветительными ракетами и везде находя контейнер. То и дело слышался крик:
- Есть! Вот он!
Люди "Халича" рванули вслед за Кимом - собирать контейнеры. Так, благодаря Киму, повстанцы сумели собрать все контейнеры с оружием и боеприпасами. Ранен при этом был лишь один человек. Оружие и так было на вес золота, а тут, судя по всему, ещё и предстояло большое дело.
В ночь с 20 на 21 августа отряды майора "Оконя", подошедшие с севера из Кампиноской пущи, ударили в направлении севернее Химического института и Гданьского вокзала. Навстречу им доллжны были выступить из Старого Мяста отряды майора "Яна", однако они не были предупреждены о времени начала операции. После часового штурма повстаны "Оконя" отошли назад, потеряв более ста человек убитыми. Уже второе наступление на Гданьский вокзал не удалось. До этого в ночь с 16 на 17 августа бойцы "кедива" (Управления диверсий)попытались соединиться с Жолибожем с юга, но в тот раз отряды "Оконя" не вышли им на встречу из леса. Нанести одновременные удары при почти полном отсутствии связи было не так просто.
Ближайшую занятую повстанцами улицу генерала Зайончека от Гданьского вокзала со стороны Жолибожа отделяло 200 метров: поле, поросшее сорняками и широкий, наполненный водой отводной канал. За ним слева начиналась высокая насыпь и дальше виадук, ведущий в сторону вокзала над путями железной дороги.
На следующий день была запланирована ещё одна попытка прорыва на соединение с повстанцами в центре города.
По плану девятая диверсионная рота при поддержке пулемётов и одного миномёта должна была в три часа ночи ударить через поле и вести наступление в направлении путей центрального здания Гданьского вокзала. 226-й взвод должен наступать по оси виадука, 229-й на комплекс зданий вокзала. Часть 230-го оставалась в резерве, а часть, в том числе отряд "Халича", должна была идти в середине, поддерживая огнём атаку соседей справа и слева. Но настоящий замысел командования открылся только на совещании командиров отрядов. Командующий округом, полковник АК "Живицель" объяснял:
- Тут всё очень просто: ребята "из леса" ударят в том же самом месте, что вчера, этого немцы меньше всего ожидают. Но прежде, чем они ударят, на пять минут раньше, отряды Диверсонной роты нанесут отвлекающий удар в лоб, прямо по Гданьскому вокзалу. Они должны успеть принять на себя весь огонь, а в это время "из леса" ударят на полкилометра севернее.
- Жалко мужиков из Диверсии...
- Жалко. Но это единственная возможность.
Получив боевую задачу, "Халич" хотел перед самым наступлением отослать Кима к матери на Креховецкую, но тот упёрся, что товарищей не бросит. Лишнего оружия не было, но Ким выпросил себе две гранаты: кидаться камнями мальчишка, выросший на улице, умел, как никто.
Без трёх минут три диверсанты вышли на исходную за домами на улице Зайончека. Поле всё время освещается ракетами. Ровно в три часа рота выходит в открытое поле и начинает продвигаться к вокзалу. На самом деле она еле ползёт. За полчаса удаётся пропозти едва только 60 метров. Огонь не даёт поднять головы. Куда не глянь, всюду мигают огоньки пулемётных гнёзд. Считать пулемёты уже некогда. Через сорок минут по путям подъезжает немецкий бронепоезд: 18 тяжёлых пулемётов, батарея 150 мм пушек и пять миномётов на платформах. Через минуту вся эта лавина огня обрушивается на поле. Становится понятно, что бугорки и борозды уже не уберегают от смнрти: снаряды достают даже в самых глубоких воронках. А при этом надо не только продержаться, но и позти вперёд. А самое страшное - надо стрелять. Стоит дать одну очередь из пулемёта, и через несколько минут стрелок падает, нашпигованный разрывными пулями немецких пулемётов. Редеют пулемётные рсчёты. Наконец, оглушённая и лишённая всякой связи цепь доползает до рва с водой. Разведка предупреждала, что в нём наверняка мины. Перепрыгнуть ров невозможно. В это время в воду не раздумывая прыгает Ким. За ним тяжело хлюпает сапогами по воде "Халич":
- Ребята, нету мин!
Взвод пересекает ров. Ким, посланный на левый фланг, возвращается и прежде, чем снова пропасть в дыму, кричит в самое ухо "Халичу":
- Пошли! Они пошли!
Пулемёты снова прижали атакующих к земле. Краем глаза "Халич" успел заметить, как маленький вёрткий Ким вскочил и, низко пригнувшись, побежал вперёд, а вскоре пропал на путях между вагонами. Вскоре на путях за вагонами вспыхнуло зарево и раздались взрывы: один, второй, немного погодя третий...
Первой гранатой Ким повредил один пулемёт, двумя другими уничтожил второе пулемётное гнездо вместе с расчётом. Что делалось за вагонами дальше, никто не видел. Как только диверсанты, пользуясь минутным затишьем, стали продвигаться вперёд их снова накрыло артиллерией...
Через полчаса утих огонь миномётов и пушек: на поле, по расчётам гитлеровцев, уже никого не должно было остаться в живых.
Наступает рассвет. Под покровом предрассветных сумерек остатки взвода возвращаются на позиции. Каминцы и немецкие снайперы выцеливают на поле санитарок, которые пытаются вынести на себе оставшихся раненых. Повязки с красными крестами на рассвете видны особенно хорошо.
Вернувшиеся бойцы "Халича" передавая друг другу единственный бинокль, стали искать оставшихся на поле и за насыпью раненых. И первым увидели Кима.
Он висел между вагонами, намертво запутавшись в заграждениях колючей проволоки. В одной руке самый младший солдат Девятой диверсионной судорожно сжимал неведомо откуда взявшийся немецкий автомат, а в другой пару новых немецких сапог. Изредка он ещё пытался повернуть голову в сторону польских позиций и сделать какой-то знак. Люди "Халича" поняли только, что Ким ранен в живот и не может отцепиться от проволоки.
- Кто пойдёт?
- Я пойду, - вызвалась пятнадцатилетняя санитарка "Лилька" (Эмилия Сулистровская).
Она надела повязку с красным крестом и пригнувшись побежала в сторону рва. Не успела она пробежать и нескольких метров, как со стороны вокзала её срезала очередь из пулемёта. Когда диверсанты втянули её назад, в глазах санитарки застыло выражение досады и удивления. С этого момента немцы подняли суматошную стрельбу, которая не утихала ещё с полчаса. Санитарки рвались на помощь, и старым, матёрым разведчикам приходилось просто удерживать их силой. Через сорок минут Ким совсем перестал шевелиться. Он уже не узнал о том, что третья, главная попытка соединения северной и центральной групп повстанцев кончилась неудачей...
28 августа полковник "Живицель" специальным приказом наградил уничтожившего в бою два пулемётных гнезда рядового "Кима" Крестом отважных - посмертно. Впереди было ещё больше месяца боёв Варшавского восстания.
Другие портреты Варшавского восстания
Найти русского лейтенанта. Виктор Башмаков
Покажись немцам. Смерть капитана Влада
Густав. "Тигр" горит ярче
Ксёндз Тшечак и немецкая награда
Красноармеец Гриша