Кэтрин Хепберн. Я. Истории из моей жизни. Вилли Роуз и его "Мазератти". Часть 2.
Испытатель стоял с видом человека, показывающего нам все вокруг. А рабочие в цехе плюс многие из сборщиков на линии с интересом наблюдали, как американцы отреагируют на их машину. Вилли, стесняясь, не хотел показаться несдержанным, поэтому был настроен критически. Открыл багажное отделение. Я села в машину.
Это не Мазератти Роуза, просто КДПВ.
Вилли. Что бы вы могли сказать об этих колесах? Они кажутся такими тяжеловесными. Сколько времени уходит на их смену?
Кейт. Я думаю...
Вилли взглянул на меня.
Испытатель принялся подавать какие-то совершенно безумные знаки - не дайте синьору менять колеса!
Испытатель. Va bene - è megliore.
Кейт. Вилли, он хочет сказать... Этот человек, он говорит, что такие колеса обеспечивают водителю большую безопасность - опробуй их. Если не понравятся, они всегда могут прислать тебе со спицами.
Пока все это происходило, я сидела в машине, охала и ахала...
Потом мы прошлись вдоль линии и обратно - смотрели на их машины. Каких там только не было! Вилли решил оставить колеса.
Между тем несколько рабочих начали догадываться, кто я на самом деле - а я изображала из себя благородную даму, очень довольную машиной. Не соглашусь ли я сфотографироваться?.. Нет, это не я покупаю машину... это он. Да и вообще я не люблю... Очень хорошо, синьора...
Мы вышли из заводского корпуса и направились к сторожке. Синьорелли наконец закончил свой телефонный разговор. К этому времени все знали, кто я такая, и толпились у входной двери, чтобы взглянуть на меня. В основном это были женщины - одна очень красивая. Я показала ей жестом, что хотела бы «помыть руки». Она провела меня через вестибюль в туалет. Этот Вилли... Теперь он сходит в туалет, потому что я скажу ему, где это. Но спросить не спросит - такой упрямый.
Я отвечала на вопросы по-итальянски и подписала бесчисленное множество автографов. Вилли вышел на улицу, чтобы прокатиться на машине. Наконец нам оформили документы, мы вынули наши вещи из «фиата», погрузили их в «мазератти» и, когда наступили сумерки, двинулись в направлении Флоренции... У меня была карта, лупа и фонарик.
Кейт. Он сказал налево.
Вилли. Направо - налево... Щетки, фары - функционирует. Жесткая...
Кейт. Что? Трудно управлять?
Вилли. Нет, просто жесткая, действительно... Какой дорогой?
Кейт. Прямо. Просто прямо. Он сказал, что мы никак не сможем проехать мимо. Ты доволен?
Вилли. Э-э... Хороший цвет, да?
Кейт. Д-да - красивый...
Вилли. То красное вино...
Кейт. Да.
Вилли. Из-за этих колес она кажется тяжеловесной.
Кейт. А мне колеса нравятся.
Вилли. Правда?
Кейт. Да, с такими она устойчивей.
Вилли. Ну, я думал, от колес со спицами она должна казаться более легкой - и не такой пижонской.
Кейт. Ну, какой смысл стараться выглядеть не пижонски в такой машине, как эта.
Вилли. То есть, ты полагаешь, она смотрится...
Кейт. Нет, не совсем.
Вилли. Не совсем - значит «совсем не»...
Кейт. Вилли, мне кажется, она просто прекрасна, и могу сказать тебе теперь, что не прочь бы заказать себе такую же. Комфортно и...
Вилли. Это автострада?
Кейт. Да - поворот. Отлично. А теперь безо всяких поворотов прямо до Флоренции.
Вилли. Ты не сможешь управлять ею. Очень тяжелая в управлении. Ну, понимаешь, - сцепление, педаль. Это мужская машина.
Кейт. Ты мужчина, Вилли.
Вилли. Так она действительно тебе нравится?
Кейт. Она и ты.
Вилли. Знаешь, когда я заказал ее, я чувствовал абсолютный... как бы это сказать... Все время думал о том, как чудесно будет... В общем, мысленно представлял себя за рулем - ты понимаешь, что я имею в виду...
Кейт. Вилли, подставь щечку.
Вилли. По-твоему, я дурак, да?
Кейт. По-моему, ты - прелесть. Ты радуешь меня. За рулем этой машины ты такой...
Вилли. Ты рада, что поехала со мной?
Кейт. Конечно, рада.
Вилли. Нам еще далеко?
Кейт. Ну, если мы едем во Флоренцию, а это, мне думается, лучше, чем Монтекатини, то давай туда. А там просто...
Вилли. Командуй парадом. Твое слово - закон.
Кейт. Боже, какая ужасная ночь. Я никогда не видела, чтобы шел такой дождь. Он тебе не мешает?
Вилли. В общем, нет.
Кейт. Ты очень спокоен.
Вилли. Возьми меня за руку.
Кейт. Вилли, - забавно, правда?
Вилли. Забавно? Ну, не знаю... Интересно.
Кейт. Ныряй, Вилли. Ныряй, - что тебе терять?
Вилли. Я не умею плавать...
Кейт. Я спасу тебя...
Вилли. Интересно, как...
Кейт. Ты спасешь меня.
Вилли. Вероятнее всего.
Кейт. Вероятнее всего, я дам себя спасти, если ты соберешься с мыслями и напишешь мне сценарий.
Вилли. Ты ради этого и поехала со мной?
Кейт. Да нет, конечно. Просто я не могла забыть тебя.
Вилли. А пыталась?
Кейт. Ты видел меня насквозь, Вилли, до затаенных уголков моей души.
Вилли. Разве у тебя есть душа?
Кейт. Кстати, закрой ту дверцу, а?
Вилли. Я не люблю сквозняков. Я чувствителен к простуде.
Кейт. Благодарю.
Вилли. Куда мы едем?
Кейт. Что ты имеешь в виду?
Вилли. Во Флоренции. В какую гостиницу?
Кейт. Насколько я помню, на этой площади, на реке, есть две: одна весьма уютная.
Вилли. Как называется?
Кейт. Когда подъедем, я узнаю ее по виду...
Вилли. Ничего не можешь запомнить, да?
Кейт. Я тебя помню.
Вилли. Интересно.
(Он перестроился в крайнюю полосу дороги.)
Я любил тебя при всем том, что у меня было. Тогда во мне мало что было. Но я так любил тебя - мучительно.
Кейт. Может быть, чересчур, мучительно.
Вилли. Не будь жестокой.
Кейт. Какая же я жестокая, Вилли! Ведь я, согласись, здесь? Разочаровала, не так ли?
Вилли. Послушай, солнышко, все разочарованы. Такой хороший сценарий ничто бы не спасло.
Кейт. Я знаю, что ты имеешь в виду. Это справедливо. Но только отчасти. Мне нужно что-нибудь более надежное.
(Вилли снова завел машину, и мы поехали дальше.)
Вилли. Только для временного облегчения. Если боль не проходит, перестань принимать лекарство и проконсультируйся с врачом.
(Мы ехали молча.)
Кейт. Боль не проходит.
Вилли. Я не врач.
Кейт. Ты мой врач.
Вилли. Интересно... Интересно, если бы...
Кейт. Знак. Флоренция.
(Он взглянул на меня. Разве мне не важно, чем он закончит предложение?)
Вилли. Где мне поворачивать?
Кейт. Я скажу. Ты хотел что-то сказать...
Вилли. Понятия не имею, что я хотел сказать. А тебя это, видимо, вовсе и не интересовало, иначе бы ты не стала меня перебивать.
Кейт. Господи, милый, я вовсе не перебивала тебя... Знак!
Вилли. Знак! Какое мне дело до какого-то знака?!
Кейт. Но он показывает направление на Флоренцию. Ведь там нам придется ночевать...
Вилли. Кто тебе сказал?
Кейт. Но, Вилли, мы же решили...
Вилли. Что значит - мы? Решила ты... Ты решила - как обычно...
Кейт. Но не можем же мы раскатывать всю ночь под проливным дождем.
Вилли. А что тут такого? К тому же мы собирались потолковать о нас с тобой. И что нам делать с этим... Так или нет?
Кейт. В общем-то да... Но...
Вилли. Господи, да ты скажи прямо, что надо сделать. Все те уловки, к которым ты прибегаешь, стоят, вероятно, того, чтобы услышать, что же именно надо сделать...
Кейт. Направо.
Мы свернули и в полной тишине въехали во Флоренцию. У меня была карта города, фонарик и лупа.
Вилли. А тебе не лучше было бы в очках? Я хочу сказать, что вместо того чтобы тратить столько энергии на... Я помню, конечно, что зрение у тебя идеальное, однако...
Кейт. Нет, все эти принадлежности мне ничуть не мешают. К тому же я и в очках все равно не смогла бы читать карту...
Вилли. Разве?
Кейт. Я пробовала...
Вилли. Значит, очки у тебя все же есть?
Кейт. Да, есть... Просто я не ношу их.
Вилли. Может, они просто слабы, чтобы ими пользоваться. Попробуй мои...
Кейт. Нет, благодарю покорно - обойдусь... Налево...
Вилли. Ты знаешь, куда теперь ехать?
Кейт. Да, вниз к реке, потом выедем к площади, а потом будут две... Ну вот, теперь поворачивай, - две гостиницы... Вон та наша - «Гранд»...
Вилли. Похоже, в ней идет ремонт.
Кейт. Лучше не сыщется, да и не шумно тут, у реки. К тому же всего на одну ночь.
Мы подъехали со стороны двора, где было припарковано довольно много машин. Остановились. Сразу же появился швейцар - подскочив к машине, он распахнул дверцу.
Вилли. Можно на ночь поставить машину в гараж?
Швейцар. В гараж?
Вилли. Да. Сам сможешь отогнать?
Швейцар. Синьор! Как здорово! Она такая красивая!
Вилли. Благодарю.
Кейт. Откройте багажник и отнесите все в холл.
Швейцар. Si, Signora.
Парень открыл багажник, вытащил из него все сумки. Подбежал другой и потащил их внутрь. Вестибюль был маленький. Я направилась к стойке администратора.
Кейт. У вас есть две комнаты - с ванными?
Администратор (женщина). Ах, синьора, мы так рады принимать вас здесь...
Кейт. Благодарю.
Администратор. Совмещенные?
Вилли. Нет.
(Она взглянула на него.)
Кейт. Нет. Но не слишком далеко друг от друга. И чтобы очень красивые.
(На нас молча глядели из-за стойки администратора.)
Администратор. Паспорта?
(Мы подали свои паспорта.)
Благодарю.
* * *
Администратор взяла солидную связку ключей. Мы сели в лифт. Остановились. Прошли один длинный коридор, потом другой. Наконец оказались в комнате - тесной.
Кейт. Чересчур маленькая.
Администратор. Они все маленькие... Может, двойной номер?
Кейт. Да, конечно. Два двойных.
Администратор. Мне придется сходить за другой связкой. Perdoni...
(Администратор ушла. Мы сели на диван в коридоре.)
Вилли. Интересно, что они думают, когда видят в паспорте наш возраст? Ха-ха-ха! Можно, я скажу глупость?
Кейт. Почему бы и нет?
Вилли. «Дочери американской революции» и «Бойскауты Америки» - две наиболее благородные организации за всю историю Америки.
Кейт. Вилли, как ты можешь! О!.. Как гадко! Но вопрос ты задал веселый. Действительно, было бы очень интересно узнать, что они думают...
(Вернулась администратор с ключами.)
Администратор. Синьор, синьора...
(Она открыла другую дверь.)
Кейт. Это намного лучше - чудесно.
Вилли. Теперь еще одну - для меня.
Администратор. Не совмещенная, но рядом.
Вилли. Благодарю. Я пошел - помоюсь немножко.
(Уходит в свой номер.)
Вилли (звонит).Ты в порядке?
Кейт. Заходи. Все нормально. Знаешь, тут есть холодильник - и шампанское.
Вилли. Дай мне.
Кейт. Ты, наверно, с ног валишься - весь этот дождь, и новая машина.
Вилли. В известном смысле...
Кейт. Но, наверное, доволен...
Вилли. Конечно, доволен.
Кейт. Так удобно, необычно...
Вилли. Будь здорова!
Кейт. Будь здоров!
Вилли. Ну, что ж, все так удачно - никаких осложнений. а очень счастлив. А ты?
Кейт. Да, я очень счастлива.
Вилли. Может, поужинаем внизу?
Кейт. Думаю, нам это не повредило бы.
Мы пошли в ресторан. Нас поместили в своего рода альков. Все очень мило. Потом мы прогулялись вдоль Арно. Потом назад в гостиницу, до самой моей двери.
Вилли. Спокойной ночи, дорогая.
Кейт (громко вслед ему, уходящему по коридору). Тебе не постирать носки и трусы?
Вилли. Издеваешься?
Комната была приятная, ванная симпатичная. Я умылась. Достала все свои маленькие фотографии: Спенс, Мама, Папа. Долго глядела на них. Это мои люди, кому я предана, кто предан мне. И я поневоле задалась вопросом, что я здесь делаю? Чего я хочу? Чего хочет он? Я пришла к выводу, что мы оба находимся в полном отчаянии - с утра до ночи. И ни один из нас не избавится от этого.
Я находилась в лучшем, чем он, положении, потому что могла опереться на добрых-добрых друзей. У него была дочь, которую он держал на расстоянии, - как вообще всякого - из страха обжечься.
Этот человек был во власти гордыни. Он был обижен, и обижен жестоко. Но когда? Его всегда высоко ценили как писателя и до «Женевьевы».
Но, может, с его точки зрения, не столь высоко, как он этого заслуживает?
А может, причина в чрезмерной скрупулезности?
Он, конечно, очень ревностно относился к своей работе - словно новичок. Помните, когда я раскритиковала имя Джой - как он отреагировал!
Я ценила его очень высоко, насколько это возможно по отношению к мужчине. Я чувствовала, что если и есть кто-то, достойный имени «писатель», так это он. Никаких трюков. Никакой низкопробности. Глубокий классический талант. Но по какой-то причине мне не нравилось имя Джой. Насколько же неуверенно должен чувствовать себя человек, способный вообразить, будто мой выпад означал нечто большее, чем просто отражение моего вкуса. Ведь вся моя критика сводилась к одному: мне не нравилось имя. Конечно, свербила мысль: «А что она имеет в виду? Надо над этим подумать». Господи Боже мой!
Я казалась себе мышкой рядом с гигантом. Но неужели этот гигант чувствовал себя в глубине души мышкой?
Любой мало-мальски умный человек не чувствует себя таким образом. Но стоит человеку испытать успех в своем ремесле, как он отрывается от окружающей среды: вероятно, потому, что знает, что получил, в сущности, то, чего добивался, что он, конечно же, не как все. И это проклятие, разумеется, не радует его, лишает его уверенности в своих силах. В чем причина?
Я не думаю, что люди, наделенные чувствительностью, способны мнить себя некими пупами земли. Но куда там! Находясь с ним, не знаешь, что сказать. Вилли - единственный автор в мире кино, о котором мне никогда и ни от кого не доводилось слышать критики, - все им восхищались.
И для женщины, которая в силу своего воспитания убеждала детей, родителей - зрителей - ничего не говорить о противоположном поле, иначе говоря, питать к себе уважение, встреча с человеком вроде Вилли была равнозначна великому потрясению.
На его месте, с его талантом я бы ко всему относилась как Всевышний в миниатюре. Конечно, я уверена, что Вилли был бы рад вернуться к своему ремеслу. Но сможет ли он? Ответ на этот вопрос хотели бы получить многие критики, артисты - именно об этом говорил и Алан Джей Лернер. Он тоже большой поклонник Вилли. Мне кажется, что писатели - мученики. И когда приходит старость, глубина и мудрость, им становится только трудней.
Как бы там ни было, мне бы хотелось накостылять Вилли, но в действительности единственный, кто может сделать это, - некто, обретающийся ТАМ, любящий ЕГО, - так что ему, как это ни странно, ничто физически не угрожает. А потом в один прекрасный день он начнет. В сущности, это счастливая проблема, поскольку в большинстве своем люди не способны сделать что-либо - не суть важно, что именно они делают, или не делают, или пытаются делать.
Я отлично выспалась, хотя за окном всю ночь жутко шумел ливень. Мы с Вилли пришли к решению выехать около девяти: кто первым проснется, тот первым и позвонит. Я заказала в номер обильный завтрак и принялась изучать карту. Телефонный звонок.
Кейт. Да... Привет, Вилли... Замечательно... Чудесно... Правда?.. Девять - ладно... Я оставлю дверь открытой... Велеть им подогнать машину?.. Хорошо.
Я оделась. Оставила чаевые для служанки, упаковалась, открыла дверь, поставила возле нее свои сумки. Пришел Вилли. Мы вызвали швейцара. Заплатили, Вилли заплатил. Швейцар ставил вещи в машину. Я подошла к нему.
Кейт. Нет, эту сумку сюда, эту туда. Потом поставите вот это сюда, а...
(Швейцар и Вилли стояли как побитые. Потом мы сели в машину.)
Вилли. Куда ехать?
Кейт. Едем той самой дорогой, по какой гуляли вчера вечером. Вниз, направо, а потом - когда скажу - налево: мне очень хочется проехать мимо Баптистерия, ворот Джиберти. Ведь это так восхитительно, к тому же нам все равно по пути...
Вилли. О!
Кейт. Если бы удалось припарковаться, можно было бы осмотреть все вблизи.
Вилли. Нет!
Кейт. Ну, тогда просто объедем вокруг.
Вилли. Ладно. Не забудь, что нам надо погрузить машину на пароход. Он должен прибыть в Сан-Мало в пятницу. Было чертовски трудно достать билет. На другой пароход мы никак не попадаем, а путь предстоит немалый.
Кейт. Ладно. Хотя, Вилли, сегодня ведь только второй день. Вторник. И потом - ехать не так уж и далеко.
Вилли. Ровно полторы тысячи километров, и для меня это - далеко. Ведь я за рулем.
Кейт. Ладно, ладно. Как бы там ни было, вон по той улице...
(Он взглянул на меня.)
Так надо. На той, по которой гуляли вчера вдоль реки, - одностороннее движение.
«Арриведерчи» - швейцару, которого Вилли с чрезмерной щедростью отблагодарил чаевыми. И мы тронулись в путь. Движение было очень оживленное.
Кейт. Здесь налево.
Вилли. Нельзя - здесь одностороннее движение.
Кейт. О Боже. Ладно, поезжай вперед, а на следующем перекрестке повернешь налево.
Вилли. Жаль все-таки, что у меня нет с собой зрячего гида. Ты вот все смотришь и смотришь в свои карты, а ведь вряд ли знаешь даже то, в какой стране мы сейчас находимся. В результате - благодаря тебе - мы едем не в том направлении по улице с односторонним движением.
Кейт. Тут не написано, то есть не обозначено, куда ведут улицы... Теперь налево - нормально.
Вилли. Значит, сейчас мы движемся именно в том направлении, в каком тебе хочется ехать? Я хочу сказать, что ты, выходит, все-таки видишь, когда хочешь видеть?
Кейт. Надеюсь, что да. Ты молодец.
Вилли. Да это все от езды по городу.
Кейт. О Господи. Понимаю... Я бы с ума сошла... Пожалуйста, направо.
Вилли. Интересно, будет ли снова дождь?
Кейт. Боюсь, что да...
(Въехали на площадь.)
Медленно езжай по кругу, может, удастся припарковаться. А вот и Баптистерий.
(Я стала читать надпись.)
Вилли. Почему ты не смотришь на само здание? Прочесть-то про него можно и после.
Кейт. Вот ворота.
Вилли. Я не умею смотреть спиной.
Кейт. Это церковь. Паркуйся здесь.
(Мы заняли свободное место; нас тут же обругали по-итальянски.)
Вилли. Послушай, это частная стоянка. Для автобусов или что-то вроде этого.
(Пришлось выехать.)
Кейт. Давай еще раз по кругу, как можно медленней...
(Я снова стала читать.)
Вилли. Послушай, не утруждай себя чтением. Я все это сам читал. Было построено тогда-то и тем-то...
(Он перечислил некоторые детали истории Баптистерия.)
Кейт. Когда, черт возьми, ты все это успел узнать, но что самое забавное, - как ты все это запомнил?
Вилли. Главное - сосредоточиться.
Кейт. Да брось ты.
Вилли. Ну а ты что, не можешь?
Кейт. Не знаю, Вилли. Правая развилка. Мне кажется, что у меня все вылетает из головы из-за возбуждения. Запоминается цвет, форма, расположение вещей и предметов. Я всегда могу воссоздать все свои шаги.
Вилли. Это я заметил.
Кейт. О, ты... Но это было здорово, да?
Вилли. Я был сбит с толку. Ты уверена, что это нужная нам дорога?
Без особых хлопот выехали из Флоренции на большую автостраду, которая вела в Пизу. Миновали Монтекатини, потом Лукку - очаровательный город, хотя и его мы не видели, потому что не свернули с автострады. Выехали к побережью. Мне хотелось по меньшей мере добраться хотя бы До Пизы, до которой от побережья, если двигаться на юг, оставалось всего несколько километров, - взглянуть на нее хотя бы мельком, а уж потом двинуться на север.
Очень скоро стал накрапывать мелкий дождь, а потом хлынул настоящий ливень. Длинные колонны грузовиков делали обгон почти невозможным.
Вилли. Ты уверена, что это та дорога?
Кейт. Да, это единственная дорога.
Вилли. Я не могу обгонять. Слишком опасно.
Кейт. Прошу прощения - из Модены нам, очевидно, следовало поехать обратно на север.
Вилли. Как мы могли это знать?
Кейт. Я ездила по этой дороге раньше. Именно по этой самой дороге. Теперь я вспомнила.
Вилли. Да?! С кем же?
Кейт. Тебе так важно, с кем? Я не знаю.
(Едем в полном молчании.)
Посмотри, какой замечательный цвет вон у того дома?
Вилли. Да, замечательный. Ты хочешь уверить меня, что не в состоянии вспомнить, с кем ты была, когда ехала по этой дороге?
Кейт. Ну, наверно, с Мамой и Папой.
Вилли. Я не верю, что ты сказала мне именно то, что только что сказала.
Кейт. Что же тебя не устраивает в том, что я путешествовала с Мамой и Папой?
Вилли. Думаю, что мамочку и папочку ты оставила дома. Ты отлично помнишь, с кем ты тогда путешествовала.
Кейт. Вилли, ты не прав...
Вилли. Ну и денек выдался.
Дорога шла по холмистой местности, то поднимаясь в горы, то спускаясь в долины. Миновали Женеву, потом ехали по южному берегу Франции, где так много замечательных курортных городков.
Разговор наш носил подчас куда менее деликатный характер, чем вначале. Он устал, а я - честно говоря, - я тоже.
Последняя перед паромом остановка.
Кейт. Кажется, здесь можно пообедать.
Вилли. Послушай, я умираю от усталости. И не хочу обедать. Единственное, чего я хочу...
Кейт. Чего же?
Вилли. Не думаю, чтобы тебе действительно хотелось знать.
Кейт. Мне действительно хочется знать.
Вилли. Ты уверена, что правильно поступаешь? Ведь так можно и правду невзначай услышать.
Кейт. Ну и что?
Вилли. Ты уверена?
Кейт. Абсолютно.
Вилли. Когда я сказал, что не хочу обедать, я говорил правду. Я действительно не хочу обедать. Просто хочу пойти в свою комнату один и отдохнуть.
Кейт. Ну и что ж тут особенного? Я была бы рада сделать то же самое.
Вилли. О, неужто?
Кейт. Да.
Вилли. Ну что ж, давай. Устраивайся. Не буду тебе мешать. Устраиваться-это ты, бесспорно, умеешь делать замечательно,.
Кейт. Боже мой, Вилли, что с тобой?!
Вилли. Знаешь, оставь меня в покое, ладно! Я хочу припарковать машину вот здесь... Что ты возьмешь с собой?
Он остановил машину, достал из багажника мою сумку и направился в маленькую гостиницу, чтобы взять ключ от комнаты, забронированной на его имя. Я подождала некоторое время, потом взяла ключ от своей комнаты.
Н-да... Жизнь, жизнь. Что теперь? Надо ли ехать дальше этой дорогой? Стоит ли? Ладно, надо заказать обед. Какая же свинья!
Я с удовольствием поела, потом с удовольствием поспала.
Стук! Стук!
Кто, черт возьми!
Вилли. Привет, солнышко! Ну и видок у тебя. Готова к отъезду?
Кейт. Как чувствуют себя сегодня утром американские бойскауты?
Это не Мазератти Роуза, просто КДПВ.
Вилли. Что бы вы могли сказать об этих колесах? Они кажутся такими тяжеловесными. Сколько времени уходит на их смену?
Кейт. Я думаю...
Вилли взглянул на меня.
Испытатель принялся подавать какие-то совершенно безумные знаки - не дайте синьору менять колеса!
Испытатель. Va bene - è megliore.
Кейт. Вилли, он хочет сказать... Этот человек, он говорит, что такие колеса обеспечивают водителю большую безопасность - опробуй их. Если не понравятся, они всегда могут прислать тебе со спицами.
Пока все это происходило, я сидела в машине, охала и ахала...
Потом мы прошлись вдоль линии и обратно - смотрели на их машины. Каких там только не было! Вилли решил оставить колеса.
Между тем несколько рабочих начали догадываться, кто я на самом деле - а я изображала из себя благородную даму, очень довольную машиной. Не соглашусь ли я сфотографироваться?.. Нет, это не я покупаю машину... это он. Да и вообще я не люблю... Очень хорошо, синьора...
Мы вышли из заводского корпуса и направились к сторожке. Синьорелли наконец закончил свой телефонный разговор. К этому времени все знали, кто я такая, и толпились у входной двери, чтобы взглянуть на меня. В основном это были женщины - одна очень красивая. Я показала ей жестом, что хотела бы «помыть руки». Она провела меня через вестибюль в туалет. Этот Вилли... Теперь он сходит в туалет, потому что я скажу ему, где это. Но спросить не спросит - такой упрямый.
Я отвечала на вопросы по-итальянски и подписала бесчисленное множество автографов. Вилли вышел на улицу, чтобы прокатиться на машине. Наконец нам оформили документы, мы вынули наши вещи из «фиата», погрузили их в «мазератти» и, когда наступили сумерки, двинулись в направлении Флоренции... У меня была карта, лупа и фонарик.
Кейт. Он сказал налево.
Вилли. Направо - налево... Щетки, фары - функционирует. Жесткая...
Кейт. Что? Трудно управлять?
Вилли. Нет, просто жесткая, действительно... Какой дорогой?
Кейт. Прямо. Просто прямо. Он сказал, что мы никак не сможем проехать мимо. Ты доволен?
Вилли. Э-э... Хороший цвет, да?
Кейт. Д-да - красивый...
Вилли. То красное вино...
Кейт. Да.
Вилли. Из-за этих колес она кажется тяжеловесной.
Кейт. А мне колеса нравятся.
Вилли. Правда?
Кейт. Да, с такими она устойчивей.
Вилли. Ну, я думал, от колес со спицами она должна казаться более легкой - и не такой пижонской.
Кейт. Ну, какой смысл стараться выглядеть не пижонски в такой машине, как эта.
Вилли. То есть, ты полагаешь, она смотрится...
Кейт. Нет, не совсем.
Вилли. Не совсем - значит «совсем не»...
Кейт. Вилли, мне кажется, она просто прекрасна, и могу сказать тебе теперь, что не прочь бы заказать себе такую же. Комфортно и...
Вилли. Это автострада?
Кейт. Да - поворот. Отлично. А теперь безо всяких поворотов прямо до Флоренции.
Вилли. Ты не сможешь управлять ею. Очень тяжелая в управлении. Ну, понимаешь, - сцепление, педаль. Это мужская машина.
Кейт. Ты мужчина, Вилли.
Вилли. Так она действительно тебе нравится?
Кейт. Она и ты.
Вилли. Знаешь, когда я заказал ее, я чувствовал абсолютный... как бы это сказать... Все время думал о том, как чудесно будет... В общем, мысленно представлял себя за рулем - ты понимаешь, что я имею в виду...
Кейт. Вилли, подставь щечку.
Вилли. По-твоему, я дурак, да?
Кейт. По-моему, ты - прелесть. Ты радуешь меня. За рулем этой машины ты такой...
Вилли. Ты рада, что поехала со мной?
Кейт. Конечно, рада.
Вилли. Нам еще далеко?
Кейт. Ну, если мы едем во Флоренцию, а это, мне думается, лучше, чем Монтекатини, то давай туда. А там просто...
Вилли. Командуй парадом. Твое слово - закон.
Кейт. Боже, какая ужасная ночь. Я никогда не видела, чтобы шел такой дождь. Он тебе не мешает?
Вилли. В общем, нет.
Кейт. Ты очень спокоен.
Вилли. Возьми меня за руку.
Кейт. Вилли, - забавно, правда?
Вилли. Забавно? Ну, не знаю... Интересно.
Кейт. Ныряй, Вилли. Ныряй, - что тебе терять?
Вилли. Я не умею плавать...
Кейт. Я спасу тебя...
Вилли. Интересно, как...
Кейт. Ты спасешь меня.
Вилли. Вероятнее всего.
Кейт. Вероятнее всего, я дам себя спасти, если ты соберешься с мыслями и напишешь мне сценарий.
Вилли. Ты ради этого и поехала со мной?
Кейт. Да нет, конечно. Просто я не могла забыть тебя.
Вилли. А пыталась?
Кейт. Ты видел меня насквозь, Вилли, до затаенных уголков моей души.
Вилли. Разве у тебя есть душа?
Кейт. Кстати, закрой ту дверцу, а?
Вилли. Я не люблю сквозняков. Я чувствителен к простуде.
Кейт. Благодарю.
Вилли. Куда мы едем?
Кейт. Что ты имеешь в виду?
Вилли. Во Флоренции. В какую гостиницу?
Кейт. Насколько я помню, на этой площади, на реке, есть две: одна весьма уютная.
Вилли. Как называется?
Кейт. Когда подъедем, я узнаю ее по виду...
Вилли. Ничего не можешь запомнить, да?
Кейт. Я тебя помню.
Вилли. Интересно.
(Он перестроился в крайнюю полосу дороги.)
Я любил тебя при всем том, что у меня было. Тогда во мне мало что было. Но я так любил тебя - мучительно.
Кейт. Может быть, чересчур, мучительно.
Вилли. Не будь жестокой.
Кейт. Какая же я жестокая, Вилли! Ведь я, согласись, здесь? Разочаровала, не так ли?
Вилли. Послушай, солнышко, все разочарованы. Такой хороший сценарий ничто бы не спасло.
Кейт. Я знаю, что ты имеешь в виду. Это справедливо. Но только отчасти. Мне нужно что-нибудь более надежное.
(Вилли снова завел машину, и мы поехали дальше.)
Вилли. Только для временного облегчения. Если боль не проходит, перестань принимать лекарство и проконсультируйся с врачом.
(Мы ехали молча.)
Кейт. Боль не проходит.
Вилли. Я не врач.
Кейт. Ты мой врач.
Вилли. Интересно... Интересно, если бы...
Кейт. Знак. Флоренция.
(Он взглянул на меня. Разве мне не важно, чем он закончит предложение?)
Вилли. Где мне поворачивать?
Кейт. Я скажу. Ты хотел что-то сказать...
Вилли. Понятия не имею, что я хотел сказать. А тебя это, видимо, вовсе и не интересовало, иначе бы ты не стала меня перебивать.
Кейт. Господи, милый, я вовсе не перебивала тебя... Знак!
Вилли. Знак! Какое мне дело до какого-то знака?!
Кейт. Но он показывает направление на Флоренцию. Ведь там нам придется ночевать...
Вилли. Кто тебе сказал?
Кейт. Но, Вилли, мы же решили...
Вилли. Что значит - мы? Решила ты... Ты решила - как обычно...
Кейт. Но не можем же мы раскатывать всю ночь под проливным дождем.
Вилли. А что тут такого? К тому же мы собирались потолковать о нас с тобой. И что нам делать с этим... Так или нет?
Кейт. В общем-то да... Но...
Вилли. Господи, да ты скажи прямо, что надо сделать. Все те уловки, к которым ты прибегаешь, стоят, вероятно, того, чтобы услышать, что же именно надо сделать...
Кейт. Направо.
Мы свернули и в полной тишине въехали во Флоренцию. У меня была карта города, фонарик и лупа.
Вилли. А тебе не лучше было бы в очках? Я хочу сказать, что вместо того чтобы тратить столько энергии на... Я помню, конечно, что зрение у тебя идеальное, однако...
Кейт. Нет, все эти принадлежности мне ничуть не мешают. К тому же я и в очках все равно не смогла бы читать карту...
Вилли. Разве?
Кейт. Я пробовала...
Вилли. Значит, очки у тебя все же есть?
Кейт. Да, есть... Просто я не ношу их.
Вилли. Может, они просто слабы, чтобы ими пользоваться. Попробуй мои...
Кейт. Нет, благодарю покорно - обойдусь... Налево...
Вилли. Ты знаешь, куда теперь ехать?
Кейт. Да, вниз к реке, потом выедем к площади, а потом будут две... Ну вот, теперь поворачивай, - две гостиницы... Вон та наша - «Гранд»...
Вилли. Похоже, в ней идет ремонт.
Кейт. Лучше не сыщется, да и не шумно тут, у реки. К тому же всего на одну ночь.
Мы подъехали со стороны двора, где было припарковано довольно много машин. Остановились. Сразу же появился швейцар - подскочив к машине, он распахнул дверцу.
Вилли. Можно на ночь поставить машину в гараж?
Швейцар. В гараж?
Вилли. Да. Сам сможешь отогнать?
Швейцар. Синьор! Как здорово! Она такая красивая!
Вилли. Благодарю.
Кейт. Откройте багажник и отнесите все в холл.
Швейцар. Si, Signora.
Парень открыл багажник, вытащил из него все сумки. Подбежал другой и потащил их внутрь. Вестибюль был маленький. Я направилась к стойке администратора.
Кейт. У вас есть две комнаты - с ванными?
Администратор (женщина). Ах, синьора, мы так рады принимать вас здесь...
Кейт. Благодарю.
Администратор. Совмещенные?
Вилли. Нет.
(Она взглянула на него.)
Кейт. Нет. Но не слишком далеко друг от друга. И чтобы очень красивые.
(На нас молча глядели из-за стойки администратора.)
Администратор. Паспорта?
(Мы подали свои паспорта.)
Благодарю.
* * *
Администратор взяла солидную связку ключей. Мы сели в лифт. Остановились. Прошли один длинный коридор, потом другой. Наконец оказались в комнате - тесной.
Кейт. Чересчур маленькая.
Администратор. Они все маленькие... Может, двойной номер?
Кейт. Да, конечно. Два двойных.
Администратор. Мне придется сходить за другой связкой. Perdoni...
(Администратор ушла. Мы сели на диван в коридоре.)
Вилли. Интересно, что они думают, когда видят в паспорте наш возраст? Ха-ха-ха! Можно, я скажу глупость?
Кейт. Почему бы и нет?
Вилли. «Дочери американской революции» и «Бойскауты Америки» - две наиболее благородные организации за всю историю Америки.
Кейт. Вилли, как ты можешь! О!.. Как гадко! Но вопрос ты задал веселый. Действительно, было бы очень интересно узнать, что они думают...
(Вернулась администратор с ключами.)
Администратор. Синьор, синьора...
(Она открыла другую дверь.)
Кейт. Это намного лучше - чудесно.
Вилли. Теперь еще одну - для меня.
Администратор. Не совмещенная, но рядом.
Вилли. Благодарю. Я пошел - помоюсь немножко.
(Уходит в свой номер.)
Вилли (звонит).Ты в порядке?
Кейт. Заходи. Все нормально. Знаешь, тут есть холодильник - и шампанское.
Вилли. Дай мне.
Кейт. Ты, наверно, с ног валишься - весь этот дождь, и новая машина.
Вилли. В известном смысле...
Кейт. Но, наверное, доволен...
Вилли. Конечно, доволен.
Кейт. Так удобно, необычно...
Вилли. Будь здорова!
Кейт. Будь здоров!
Вилли. Ну, что ж, все так удачно - никаких осложнений. а очень счастлив. А ты?
Кейт. Да, я очень счастлива.
Вилли. Может, поужинаем внизу?
Кейт. Думаю, нам это не повредило бы.
Мы пошли в ресторан. Нас поместили в своего рода альков. Все очень мило. Потом мы прогулялись вдоль Арно. Потом назад в гостиницу, до самой моей двери.
Вилли. Спокойной ночи, дорогая.
Кейт (громко вслед ему, уходящему по коридору). Тебе не постирать носки и трусы?
Вилли. Издеваешься?
Комната была приятная, ванная симпатичная. Я умылась. Достала все свои маленькие фотографии: Спенс, Мама, Папа. Долго глядела на них. Это мои люди, кому я предана, кто предан мне. И я поневоле задалась вопросом, что я здесь делаю? Чего я хочу? Чего хочет он? Я пришла к выводу, что мы оба находимся в полном отчаянии - с утра до ночи. И ни один из нас не избавится от этого.
Я находилась в лучшем, чем он, положении, потому что могла опереться на добрых-добрых друзей. У него была дочь, которую он держал на расстоянии, - как вообще всякого - из страха обжечься.
Этот человек был во власти гордыни. Он был обижен, и обижен жестоко. Но когда? Его всегда высоко ценили как писателя и до «Женевьевы».
Но, может, с его точки зрения, не столь высоко, как он этого заслуживает?
А может, причина в чрезмерной скрупулезности?
Он, конечно, очень ревностно относился к своей работе - словно новичок. Помните, когда я раскритиковала имя Джой - как он отреагировал!
Я ценила его очень высоко, насколько это возможно по отношению к мужчине. Я чувствовала, что если и есть кто-то, достойный имени «писатель», так это он. Никаких трюков. Никакой низкопробности. Глубокий классический талант. Но по какой-то причине мне не нравилось имя Джой. Насколько же неуверенно должен чувствовать себя человек, способный вообразить, будто мой выпад означал нечто большее, чем просто отражение моего вкуса. Ведь вся моя критика сводилась к одному: мне не нравилось имя. Конечно, свербила мысль: «А что она имеет в виду? Надо над этим подумать». Господи Боже мой!
Я казалась себе мышкой рядом с гигантом. Но неужели этот гигант чувствовал себя в глубине души мышкой?
Любой мало-мальски умный человек не чувствует себя таким образом. Но стоит человеку испытать успех в своем ремесле, как он отрывается от окружающей среды: вероятно, потому, что знает, что получил, в сущности, то, чего добивался, что он, конечно же, не как все. И это проклятие, разумеется, не радует его, лишает его уверенности в своих силах. В чем причина?
Я не думаю, что люди, наделенные чувствительностью, способны мнить себя некими пупами земли. Но куда там! Находясь с ним, не знаешь, что сказать. Вилли - единственный автор в мире кино, о котором мне никогда и ни от кого не доводилось слышать критики, - все им восхищались.
И для женщины, которая в силу своего воспитания убеждала детей, родителей - зрителей - ничего не говорить о противоположном поле, иначе говоря, питать к себе уважение, встреча с человеком вроде Вилли была равнозначна великому потрясению.
На его месте, с его талантом я бы ко всему относилась как Всевышний в миниатюре. Конечно, я уверена, что Вилли был бы рад вернуться к своему ремеслу. Но сможет ли он? Ответ на этот вопрос хотели бы получить многие критики, артисты - именно об этом говорил и Алан Джей Лернер. Он тоже большой поклонник Вилли. Мне кажется, что писатели - мученики. И когда приходит старость, глубина и мудрость, им становится только трудней.
Как бы там ни было, мне бы хотелось накостылять Вилли, но в действительности единственный, кто может сделать это, - некто, обретающийся ТАМ, любящий ЕГО, - так что ему, как это ни странно, ничто физически не угрожает. А потом в один прекрасный день он начнет. В сущности, это счастливая проблема, поскольку в большинстве своем люди не способны сделать что-либо - не суть важно, что именно они делают, или не делают, или пытаются делать.
Я отлично выспалась, хотя за окном всю ночь жутко шумел ливень. Мы с Вилли пришли к решению выехать около девяти: кто первым проснется, тот первым и позвонит. Я заказала в номер обильный завтрак и принялась изучать карту. Телефонный звонок.
Кейт. Да... Привет, Вилли... Замечательно... Чудесно... Правда?.. Девять - ладно... Я оставлю дверь открытой... Велеть им подогнать машину?.. Хорошо.
Я оделась. Оставила чаевые для служанки, упаковалась, открыла дверь, поставила возле нее свои сумки. Пришел Вилли. Мы вызвали швейцара. Заплатили, Вилли заплатил. Швейцар ставил вещи в машину. Я подошла к нему.
Кейт. Нет, эту сумку сюда, эту туда. Потом поставите вот это сюда, а...
(Швейцар и Вилли стояли как побитые. Потом мы сели в машину.)
Вилли. Куда ехать?
Кейт. Едем той самой дорогой, по какой гуляли вчера вечером. Вниз, направо, а потом - когда скажу - налево: мне очень хочется проехать мимо Баптистерия, ворот Джиберти. Ведь это так восхитительно, к тому же нам все равно по пути...
Вилли. О!
Кейт. Если бы удалось припарковаться, можно было бы осмотреть все вблизи.
Вилли. Нет!
Кейт. Ну, тогда просто объедем вокруг.
Вилли. Ладно. Не забудь, что нам надо погрузить машину на пароход. Он должен прибыть в Сан-Мало в пятницу. Было чертовски трудно достать билет. На другой пароход мы никак не попадаем, а путь предстоит немалый.
Кейт. Ладно. Хотя, Вилли, сегодня ведь только второй день. Вторник. И потом - ехать не так уж и далеко.
Вилли. Ровно полторы тысячи километров, и для меня это - далеко. Ведь я за рулем.
Кейт. Ладно, ладно. Как бы там ни было, вон по той улице...
(Он взглянул на меня.)
Так надо. На той, по которой гуляли вчера вдоль реки, - одностороннее движение.
«Арриведерчи» - швейцару, которого Вилли с чрезмерной щедростью отблагодарил чаевыми. И мы тронулись в путь. Движение было очень оживленное.
Кейт. Здесь налево.
Вилли. Нельзя - здесь одностороннее движение.
Кейт. О Боже. Ладно, поезжай вперед, а на следующем перекрестке повернешь налево.
Вилли. Жаль все-таки, что у меня нет с собой зрячего гида. Ты вот все смотришь и смотришь в свои карты, а ведь вряд ли знаешь даже то, в какой стране мы сейчас находимся. В результате - благодаря тебе - мы едем не в том направлении по улице с односторонним движением.
Кейт. Тут не написано, то есть не обозначено, куда ведут улицы... Теперь налево - нормально.
Вилли. Значит, сейчас мы движемся именно в том направлении, в каком тебе хочется ехать? Я хочу сказать, что ты, выходит, все-таки видишь, когда хочешь видеть?
Кейт. Надеюсь, что да. Ты молодец.
Вилли. Да это все от езды по городу.
Кейт. О Господи. Понимаю... Я бы с ума сошла... Пожалуйста, направо.
Вилли. Интересно, будет ли снова дождь?
Кейт. Боюсь, что да...
(Въехали на площадь.)
Медленно езжай по кругу, может, удастся припарковаться. А вот и Баптистерий.
(Я стала читать надпись.)
Вилли. Почему ты не смотришь на само здание? Прочесть-то про него можно и после.
Кейт. Вот ворота.
Вилли. Я не умею смотреть спиной.
Кейт. Это церковь. Паркуйся здесь.
(Мы заняли свободное место; нас тут же обругали по-итальянски.)
Вилли. Послушай, это частная стоянка. Для автобусов или что-то вроде этого.
(Пришлось выехать.)
Кейт. Давай еще раз по кругу, как можно медленней...
(Я снова стала читать.)
Вилли. Послушай, не утруждай себя чтением. Я все это сам читал. Было построено тогда-то и тем-то...
(Он перечислил некоторые детали истории Баптистерия.)
Кейт. Когда, черт возьми, ты все это успел узнать, но что самое забавное, - как ты все это запомнил?
Вилли. Главное - сосредоточиться.
Кейт. Да брось ты.
Вилли. Ну а ты что, не можешь?
Кейт. Не знаю, Вилли. Правая развилка. Мне кажется, что у меня все вылетает из головы из-за возбуждения. Запоминается цвет, форма, расположение вещей и предметов. Я всегда могу воссоздать все свои шаги.
Вилли. Это я заметил.
Кейт. О, ты... Но это было здорово, да?
Вилли. Я был сбит с толку. Ты уверена, что это нужная нам дорога?
Без особых хлопот выехали из Флоренции на большую автостраду, которая вела в Пизу. Миновали Монтекатини, потом Лукку - очаровательный город, хотя и его мы не видели, потому что не свернули с автострады. Выехали к побережью. Мне хотелось по меньшей мере добраться хотя бы До Пизы, до которой от побережья, если двигаться на юг, оставалось всего несколько километров, - взглянуть на нее хотя бы мельком, а уж потом двинуться на север.
Очень скоро стал накрапывать мелкий дождь, а потом хлынул настоящий ливень. Длинные колонны грузовиков делали обгон почти невозможным.
Вилли. Ты уверена, что это та дорога?
Кейт. Да, это единственная дорога.
Вилли. Я не могу обгонять. Слишком опасно.
Кейт. Прошу прощения - из Модены нам, очевидно, следовало поехать обратно на север.
Вилли. Как мы могли это знать?
Кейт. Я ездила по этой дороге раньше. Именно по этой самой дороге. Теперь я вспомнила.
Вилли. Да?! С кем же?
Кейт. Тебе так важно, с кем? Я не знаю.
(Едем в полном молчании.)
Посмотри, какой замечательный цвет вон у того дома?
Вилли. Да, замечательный. Ты хочешь уверить меня, что не в состоянии вспомнить, с кем ты была, когда ехала по этой дороге?
Кейт. Ну, наверно, с Мамой и Папой.
Вилли. Я не верю, что ты сказала мне именно то, что только что сказала.
Кейт. Что же тебя не устраивает в том, что я путешествовала с Мамой и Папой?
Вилли. Думаю, что мамочку и папочку ты оставила дома. Ты отлично помнишь, с кем ты тогда путешествовала.
Кейт. Вилли, ты не прав...
Вилли. Ну и денек выдался.
Дорога шла по холмистой местности, то поднимаясь в горы, то спускаясь в долины. Миновали Женеву, потом ехали по южному берегу Франции, где так много замечательных курортных городков.
Разговор наш носил подчас куда менее деликатный характер, чем вначале. Он устал, а я - честно говоря, - я тоже.
Последняя перед паромом остановка.
Кейт. Кажется, здесь можно пообедать.
Вилли. Послушай, я умираю от усталости. И не хочу обедать. Единственное, чего я хочу...
Кейт. Чего же?
Вилли. Не думаю, чтобы тебе действительно хотелось знать.
Кейт. Мне действительно хочется знать.
Вилли. Ты уверена, что правильно поступаешь? Ведь так можно и правду невзначай услышать.
Кейт. Ну и что?
Вилли. Ты уверена?
Кейт. Абсолютно.
Вилли. Когда я сказал, что не хочу обедать, я говорил правду. Я действительно не хочу обедать. Просто хочу пойти в свою комнату один и отдохнуть.
Кейт. Ну и что ж тут особенного? Я была бы рада сделать то же самое.
Вилли. О, неужто?
Кейт. Да.
Вилли. Ну что ж, давай. Устраивайся. Не буду тебе мешать. Устраиваться-это ты, бесспорно, умеешь делать замечательно,.
Кейт. Боже мой, Вилли, что с тобой?!
Вилли. Знаешь, оставь меня в покое, ладно! Я хочу припарковать машину вот здесь... Что ты возьмешь с собой?
Он остановил машину, достал из багажника мою сумку и направился в маленькую гостиницу, чтобы взять ключ от комнаты, забронированной на его имя. Я подождала некоторое время, потом взяла ключ от своей комнаты.
Н-да... Жизнь, жизнь. Что теперь? Надо ли ехать дальше этой дорогой? Стоит ли? Ладно, надо заказать обед. Какая же свинья!
Я с удовольствием поела, потом с удовольствием поспала.
Стук! Стук!
Кто, черт возьми!
Вилли. Привет, солнышко! Ну и видок у тебя. Готова к отъезду?
Кейт. Как чувствуют себя сегодня утром американские бойскауты?