Хочу, чтобы как в Юсуповском саду, куда Арина водила маленьких Пушкиных. Чтобы только знакомые и проверенные.
Чтобы приезжали на свои дачи тихие пенсионеры, студенты-очкарики и прочая интеллигентная публика. Не орали бы, не бросали, не дымили, не громили, не били, не стреляли.
Только бы оживляли пейзаж.
Сад был великолепный. У Юсупова была татарская страсть к плющу, прохладе и фонтанам и любовь парижского жителя к правильным дорожкам, просекам и прудам. Из Венеции и Неаполя, где он долго был посланником, он привез старые статуи с обвислыми задами и почерневшими коленями. Будучи по-восточному скуп, он ничего не жалел для воображения. Так в Москве, у Харитонья в Огородниках, возник этот сад, пространством более чем на десятину.
Князь разрешал ходить по саду знакомым и людям, которым хотел выказать
ласковость; неохотно и редко допускал детей. Конечно, без людей сад был бы в большей сохранности, но нет ничего печальнее для суеверного человека, чем пустынный сад. Знакомые князя, сами того не зная, оживляли пейзаж.
<...> Сад был открыт для няньки Арины с барчуками.