Терьер, пудель или спаниэль?
На портрете Егора Ивановича Ботмана Николай I со своей любимой собакой по кличке Гусар. Известна история, в которой император в день казни декабристов будто бы невозмутимо играл со своей собакой, бросая ей платок в царскосельский пруд и заставляя этот платок ему вернуть. Поступок этот для общественности мог обличать в императоре только пренебрежение и цинизм. На то, что история эта происходила 13 июля, указывает запись в дневнике А.С. Пушкина от 3 марта 1834г., а также воспоминания С.М. Волконского (внука декабриста). Опровергают дату "13 июля", называя другую - день "произнесения суда" - мемуары А.О. Смирновой-Россет.
Собственно, история эта сама по себе, на мой взгляд, вряд ли может прямо характеризовать отношение императора к происходящему, когда бы она ни случилась, в день казни и ли до того. Письма и дневниковые записи Николая I свидетельствуют о тяжелейших его переживаниях по поводу этих событий, действия же говорят о желании насколько возможно смягчить приговоры виновных и освободить от наказания невиновных.
Так или иначе собака Николая I благодаря этой истории сделалась важным действующим лицом. И именно с ней связана невероятная путаница. Гусара называют то терьером, то спаниэлем, то пуделем.
Начнем с того, что Пушкин в дневнике назвал собаку просто "собакой":
"13 июля 1826 года, в полдень, государь находился в Царск<ом> Селе. Он стоял над прудом, что за Кагульским памятником, и бросал платок в воду, заставляя собаку свою выносить его на берег. В эту минуту слуга прибежал сказать ему что-то на ухо. Царь бросил и собаку, и платок и побежал во дворец - собака, выплыв на берег и не нашед его, оставила платок и побежала за ним. Фр<ейлина> подняла платок в память исторического дня".
А. Дюма в заметках о России называет Гусара спаниэлем:
"Захотев как-то вознаградить одного из своих сыновей, Николай I уложил его рядом со своей кроватью на расстеленную на полу ту самую старую шинель, на которой спал его пес Гусар. Гусар, старый и грязный спаниель с серой шерстью, был любимчиком императора Николая; он никогда не отлучался от хозяина и пользовался всеми привилегиями избалованной собаки".
В воспоминаниях Смирновой-Россет:
"В тот день, когда произнесён был суд над обвинёнными, приехал князь Лопухин и прочёл государю весь лист осуждённых. Государь в тот день купал в канавке своего терьера <Гусара > и бросал ему платок. Камердинер пришёл ему сказать, что приехал князь Лопухин. Он сказал, что направится в свой кабинет, а за ним Гусар. Я взяла платок и сдуру отдала его камердинеру» (Смирнова-Россет А.О. Дневник. Воспоминания. М., 1989. С.158)
В мемуарах С.М. Волконского:
"В чудное июльское утро одна фрейлина, гуляя по Царскосельскому парку, остановилась на берегу пруда: на той стороне Император Николай I играл со своим пуделем, бросал в воду свой платок, пудель кидался в воду, выносил и возвращал... В это время подходит к государю адъютант и что-то докладывает. Николай I бросает и пуделя и платок и быстрыми шагами возвращается во дворец: ему было доложено, что в ту ночь приведен в исполнение смертный приговор над пятью из декабристов..." (Волконский С.М., О декабристах (по семейным воспоминаниям), П., 1922. С. 35)
Эту же историю повторяет куда более современный исторический писатель Юрий Давыдов:
"А там, в Царском, государь бросал в пруд скомканный носовой платок и смотрел туманно: белый пудель, храбро пускаясь вплавь, доставал платок, в зубах приносил к его стопам, и Николай, думая совсем о другом, отмечал, что пёсик молодцом, промаха не даёт, не пуделит. Но вот примчался фельдъегерь. Николай кинулся в Екатерининский дворец, пёс, бросив платок, ударился следом…" (Давыдов Ю.В. Синие тюльпаны: Повести. Рассказы. Поэма. М., 1995. С.42)
Обратим внимание, что у современного автора происходит еще и цветовая абберация; пуделю изменяют масть и эффектно превращают его в белого (что не может не растрогать посткупринского читателя).
На портрете-то, кажется, пудель.
А вот спаниэль был, вероятно, у Александры Федоровны (портрет Брюллова):
Собственно, история эта сама по себе, на мой взгляд, вряд ли может прямо характеризовать отношение императора к происходящему, когда бы она ни случилась, в день казни и ли до того. Письма и дневниковые записи Николая I свидетельствуют о тяжелейших его переживаниях по поводу этих событий, действия же говорят о желании насколько возможно смягчить приговоры виновных и освободить от наказания невиновных.
Так или иначе собака Николая I благодаря этой истории сделалась важным действующим лицом. И именно с ней связана невероятная путаница. Гусара называют то терьером, то спаниэлем, то пуделем.
Начнем с того, что Пушкин в дневнике назвал собаку просто "собакой":
"13 июля 1826 года, в полдень, государь находился в Царск<ом> Селе. Он стоял над прудом, что за Кагульским памятником, и бросал платок в воду, заставляя собаку свою выносить его на берег. В эту минуту слуга прибежал сказать ему что-то на ухо. Царь бросил и собаку, и платок и побежал во дворец - собака, выплыв на берег и не нашед его, оставила платок и побежала за ним. Фр<ейлина> подняла платок в память исторического дня".
А. Дюма в заметках о России называет Гусара спаниэлем:
"Захотев как-то вознаградить одного из своих сыновей, Николай I уложил его рядом со своей кроватью на расстеленную на полу ту самую старую шинель, на которой спал его пес Гусар. Гусар, старый и грязный спаниель с серой шерстью, был любимчиком императора Николая; он никогда не отлучался от хозяина и пользовался всеми привилегиями избалованной собаки".
В воспоминаниях Смирновой-Россет:
"В тот день, когда произнесён был суд над обвинёнными, приехал князь Лопухин и прочёл государю весь лист осуждённых. Государь в тот день купал в канавке своего терьера <Гусара > и бросал ему платок. Камердинер пришёл ему сказать, что приехал князь Лопухин. Он сказал, что направится в свой кабинет, а за ним Гусар. Я взяла платок и сдуру отдала его камердинеру» (Смирнова-Россет А.О. Дневник. Воспоминания. М., 1989. С.158)
В мемуарах С.М. Волконского:
"В чудное июльское утро одна фрейлина, гуляя по Царскосельскому парку, остановилась на берегу пруда: на той стороне Император Николай I играл со своим пуделем, бросал в воду свой платок, пудель кидался в воду, выносил и возвращал... В это время подходит к государю адъютант и что-то докладывает. Николай I бросает и пуделя и платок и быстрыми шагами возвращается во дворец: ему было доложено, что в ту ночь приведен в исполнение смертный приговор над пятью из декабристов..." (Волконский С.М., О декабристах (по семейным воспоминаниям), П., 1922. С. 35)
Эту же историю повторяет куда более современный исторический писатель Юрий Давыдов:
"А там, в Царском, государь бросал в пруд скомканный носовой платок и смотрел туманно: белый пудель, храбро пускаясь вплавь, доставал платок, в зубах приносил к его стопам, и Николай, думая совсем о другом, отмечал, что пёсик молодцом, промаха не даёт, не пуделит. Но вот примчался фельдъегерь. Николай кинулся в Екатерининский дворец, пёс, бросив платок, ударился следом…" (Давыдов Ю.В. Синие тюльпаны: Повести. Рассказы. Поэма. М., 1995. С.42)
Обратим внимание, что у современного автора происходит еще и цветовая абберация; пуделю изменяют масть и эффектно превращают его в белого (что не может не растрогать посткупринского читателя).
На портрете-то, кажется, пудель.
А вот спаниэль был, вероятно, у Александры Федоровны (портрет Брюллова):