(no subject)
Тщетно пыталась я понять смысл этого "заявления", включенного в учебник "История России XIX в.", как водится, без указания источника. Представить Великую армию Наполеона, расплывшуюся в Москве, как губка, было весьма затруднительно. Вместе с тем при некотором изменении фразы легко можно восстановить истинный ее смысл, а именно, что Москва, подобно губке, должна впитать в себя армию неприятеля.
Источником искаженной цитаты в учебнике оказалось "Описание Отечественной войны 1812 года", изданное в 4-х частях генерал-лейтенантом и военным историком А.И. Михайловским-Данилевским в 1839 году. Точная цитата выглядит таким образом:
"Надобно идти по Московской дорогѣ," сказалъ Князь Кутузовъ. "Если непріятель и займетъ Москву, то онъ въ ней расплывется, какъ губка въ водѣ, а я буду свободенъ дѣйствовать, какъ захочу"
Одним из первых, кто увидел несуразность уподобления, был Иван Петрович Липранди, генерал-майор и военный историк, который в своем "Кратком обозрении эпизода отечественной войны (из соч. Михайловского-Данилевского), с прибытия князя Смоленского к армии, 17 августа, до оставления Москвы, 2 сентября" (СПб., 1868) весьма удивлялся тому, что Кутузов
"выражаетъ это какъ-то необъяснимо: какимъ образомъ губка расплывется въ водѣ, чтобы дать ему свободу дѣйствовать? Это что-то не такъ выражено: губка въ водѣ не разплывается, а всасывая въ себя воду, получаетъ большій обѣемъ!"
Среди адъютантов у Кутузова кроме Михайловского-Данилевского служил и Александр Борисович Голицын, автор "Записок о войне 1812 года", впервые опубликованных в сокращении в 1859 году. А по его свидетельству, Кутузов произнес следующие слова:
«Наполеонъ подобенъ быстрому потоку, который мы не могли остановить. Москва - это губка, которая всосетъ его въ себя».
Среди литераторов фраза была реабилитирована также Л.Н. Толстым при дальнейшей поддержке Н.С. Лескова.
Толстой, в работе над "Войной и миром" использовавший труды как Михайловского-Данилевского, так и А.Б. Голицына с Липранди, в III-м томе 3-й части дает такую картину:
"Богатств было пропасть, и конца им не видно было; везде, кругом того места, которое заняли французы, были еще неизведанные, незанятые места, в которых, как казалось французам, было еще больше богатств. И Москва все дальше и дальше всасывала их в себя. Точно, как вследствие того, что нальется вода на сухую землю, исчезает вода и сухая земля; точно так же вследствие того, что голодное войско вошло в обильный, пустой город, уничтожилось войско, и уничтожился обильный город; и сделалась грязь, сделались пожары и мародерство".
Заметим, что слова "губка" здесь нет, но образ легко реконструируется, и Лесков в своей статье по поводу "Войны и мира" ("Герои Отечественной войны по гр. Л.Н. Толстому") в 1869 году позволяет себе эту реконструкцию:
"Неприятель вступает в Москву. Вступление это опять описано у гр. Толстого необыкновенно картинно. 2 сентября в десять часов утра погода под Москвою стояла волшебная. Арьергарды русской армии выходили из Москвы через Драгомиловскую заставу, а с другой стороны в столицу вдвигались передовые войска Наполеона. По живописному выражению автора, пустая Москва, как сухая губка, "всасывала" в себя неприятельские ряды".
Остается только гадать, какова природа этого странного сравнения у Михайловского-Данилевского. Являясь чуть не самым популярным военным историографом, пишущим о наполеоновских войнах, М.-Д. все же не раз подвергался критике за неточное и путаное изложение фактов. Примером тому может служить указанное сочинение И.П. Липранди, а также высказывания самого Толстого:
"Часто, изучая два главные исторические произведения этой эпохи, Тьера и Михайловского-Данилевского, я приходил в недоумение, каким образом могли быть печатаемы и читаемы эти книги. Не говоря уже об изложении одних и тех же событий самым серьезным, значительным тоном, с ссылками на материалы и диаметрально-противуположно один другому, я встречал в этих историках такие описания, что не знаешь, смеяться ли, или плакать, когда вспомнишь, что обе эти книги единственные памятники той эпохи и имеют миллионы читателей». (Л. Н. Толстой. Собрание сочинений в 22 т. М., 1980. Т.6 С.360)
"Читал Михайловского-Данилевского - плоско" (запись в Дневнике в июле 1852 г.)
(Л.Н. Толстой. ПСС: В 90 т. - М.; Л., 1928-1958.т.46, с.133).
Еще одно предположение может быть основано на следующем. Судя по свидетельству А.Б. Голицына, все распоряжения и прочие реплики, адресованные офицерам (и адъютантам тоже), произносились Кутузовым на французском языке. Очень возможно, что искажение смысла произошло именно при переводе.
Разумеется, Михайловский-Данилевский владел русским языком лучше, чем упомянутые ниже персонажи, из патриотизма начавшие изучать родной язык, а в их числе и А.Б. Голицын, с которым Толстой случайно спутал другого, действительно плохо знавшего русский, - Б.В. Голицына:
Он не засиживался дома и, как вставал, ходил по городу и знакомым. Все говорили по-русски.
- Вы слышали: мы не колебнулись, - говорила ему Жюли Друбецкая, щипля корпию.
- Это подобной древней Риму геройства, - сказал ему А. Б. Голицын.
Ростовы были такие же, как все, старались говорить по-русски, любовались афишами, щипали корпию. (Л.Н. Толстой. ПСС: В 90 т. - М.; Л., 1928-1958. Т. 14. С. 93 Черновые редакции и варианты)