Воскресенье в воскресенье
Есть такие люди, которые … Нет, не так. Есть такие слова: "спасись сам и спасутся все вокруг тебя". И вот эти люди, которые сами и вокруг которых. (А кстати, Иегова переводится примерно как «который», это мне Серж-великий-лингвист сказал (Р.S. оказывается, я все перепутала, и вовсе не Серж мне говорил про то, что Иегова - это "который".). Вот-вот, КОТОРЫЕ. Это они. Они такие, что даже не надо быть вокруг, только вспомнишь про них, про все их стихи, про все их делания и промышления, походы там всякие по задворкам, ксероксы - и спасен. Вот Курбатов запостил тут свои кабинки, и я спасаюсь. Боже, сесть в таком сугробе напротив какого-нибудь Лукомникова, зачарованно слушать, за что мне это? О, нет, я-то не пойду. Мне и тут хорошо, напротив тебя. Разве что выпросить нам минут на десять кабинку. Я тебе изложу свой план про распространение залежей литературы правозащитных организаций, а ты мне будешь рассказывать, что вот завтра же все бросим и сядем делать ту книгу с рабочим названием «…стихов не надо». Может быть ты думаешь, что я хочу послушать Курбатова тет а тет? О, нет, я сразу заплачу. Я только вспоминаю его пальцы вот на этом видео из арткоммуналки - и то мне хочется плакать, а если они будут посиневшими от холода - я же с ума сойду совсем. Но с другой стороны - Аня Логвинова. Но к ней не попадешь, остальные поэты встанут в очередь, мы ее пожалеем, замерзающую в снегах, и не станем претендовать, я же нас знаю. Боже мой, как быть, я хочу туда, нестерпимо.
Останавливает только одно - не понятно, чего хочется больше: сидеть в этом снегу и умирать от счастья - или снимать про это кино, а одновременно не получится.
А наш любимый Чемоданов? Нет, я не знаю, что делать.