Проституция и мужская сексуальность.
Оригинал взят у deb0la в Проституция и мужская сексуальность.
Ходырева Н.В. Современные дебаты о проституции. Гендерный подход. - СПб.: Алетейя, 2006. (Гендерные исследования).
До сих пор сексологи объясняют проституцию, основываясь на поведении женщин, так как именно женщин они рассматривали ненормальными. Напомним, что социологи долгое время считали проституток девиантными, отклоняющимися от нормы (Ломброзо, 1995). На то, что, секс в проституции - это проявление поведения мужчин, обратили внимание феминистки. Проституция может быть объяснена через феномен мужской сексуальности, поэтому корректно охарактеризовать проституцию как явление можно только через поведение мужчин.
Так как требование удовлетворять «естественные, сотворенные природой» нужды мужчин посредством тел проституток предоставлено в обществе как нормальный процесс, от проститутки требуется принимать все требования мужской сексуальности. Клиентам часто нравится, что женщины, которых они используют, симулируют сексуальную отзывчивость. А клиентам, как пишут социологи Гэгнон и Симон, надо испытывать наличие сексуальной потребности, которая требует отдушины и выхода. Проблемы последней связаны со страхом близких отношений с партнером. Мужчины обучаются в проституции тому, что они могут использовать женщин как разрядку для своего напряжения, агрессивности и решения множества других проблем, и что подобное использование является приемлемым и принятым в обществе. В процессе социализации мужчина обучается использованию женщин в качестве объектов, с которыми он может обращаться, основываясь на своих потребностях, желаниях и таким способом, который делает ее желания, удовольствия и даже ее личность абсолютно незначимой. Он также должен натренироваться и находить такое использование женщин возбуждающим, а не отвратительным. Затем ему надо узнать, как найти доступ к этим проституированным телам и научиться быть потребителем этого сервиса (Gagnon and Simon, 1974).
Таким образом, его желание использовать женщин в проституции являются скорее политически сконструированным, нежели естественным природным актом.
Долгое время мужская мотивация считалась инстинктивной и поэтому самоочевидной. Только женщины рассматривались как неестественные. Например, «естественность» мужских желаний влить сперму в тело или на тело проститутки за плату не подвергалась психиатрической проверке.
Сексолог Эллис объяснял необходимость в проститутках у мужчин требованием целомудрия от женщин вне брака и феноменом поздних браков у мужчин. Эллис читал, что мужчине всегда нужен секс, а без доступа к женщине он будет в качестве отдушины пользоваться проститутками. В таком случае женатые клиенты требовали особого объяснения, так как «отдушина» уже была легитимирована. В связи с этим использовались дальнейшие объяснения, что жены отвергают их, или они хотят разнообразия, или они сексуально извращены и им нужно такое, что отвергается их женами, или что они чувствуют, что не могут огорчать последних (Ellis, 1946). В дальнейшем сексологи предложили различные объяснения, связанные с сексуальной фрустрацией. Это показывает, что они тоже верят в сексуальный императив требуемой «отдушины» (Benjamin and Masters, 1995). Так как они предполагали, что 80% мужчин используют проституток, и сами были хорошо знакомы с борделями, то мужчины-клиенты проституток были признаны здоровыми.
Конструирование мужской сексуальности
Тем не менее, важно понять, как идея найти женщину, которой он не знает, и платить за использование ее в качестве объекта мастурбации формируется в сознании клиента. И почему его это так возбуждает?
Только в последнее время некоторые профеминистские исследователи поставили под сомнение естественность и обоснованность подобных мужских сексуальных нужд. Маккиннон объясняет, что «мужское желание возникает из возбуждения от эротизированной иерархии, то есть различия во власти между ним и женщиной. Анализ того, что может быть сущностным элементом мужского сексуального возбуждения, что надо делать, чтобы пенис работал, кажется едва ли не богохульным, как и маркетинговые исследования порнографов. Представления, что сексуальность может осуществляться посредством чего-то другого, нежели секса самого по себе - ну, например, политикой - кажется нелепым. Получается так, как будто сексуальность в капусте нашли» (MacKinnon, 1898, с. 130).
Традиционно под сексуальностью мужчин понимается то, что дает мужчине эрекцию. «Это заставляет поддерживать иерархию, а проституция является самым верным и легитимным способом для мужчин достигнуть возбуждения от эротизированной иерархии и объективации. Сама по себе маскулинность является ранимой и хрупкой, поэтому ее надо поддерживать активными сексуальными действиями, потому что это самый легкий путь для мужчин подтвердить себя в маскулинном доминировании» (Person, 1980., с. 57).
Опасностью для женщин в подобном развитии мужской идентичности является сексуальное насилие, так как любой акт сексуальной объективации можно расположить на континууме дегуманизации, где сексуальное насилие находится на крайнем полюсе.
Тревога по поводу угрозы своей маскулинности у мужчин проявляется в широко распространенных изнасилованиях, контролировании женщин и порнографических фантазиях. Другая причина, по которой мужчины чувствуют потребность действовать через секс, - это то, что только так они научены в социуме безопасно для себя переживать и выражать «зависимость». А она, с их точки зрения, может проявляться только посредством секса.
Джон Столтенберг, один из основателей организации «Мужчины против порнографии» считает, что «сексуальные действия - это предпочтительный способ, в котором мужчины подтверждают свою принадлежность к классу мужского пола, чтобы поддерживать свое отличие от всех остальных групп «немужчин». Потребность чувствовать себя мужчиной может быть реализована через коитус. Тогда чувства являются более реальными, чем в других случаях и могут продолжаться некоторые время после полового акта» (Stoltenberg, 1990, c. 38).
Чувство в необходимости коитуса может быть объяснено потребностью постоянно подтверждать свою сексуальность и маскулинное доминирование, нежели биологией: «Сама идея мужской сексуальной идентичности производит ощущение, производит значение ощущения, становится значением того, что ощущает тело… Мотив возникает не из анатомии. Ощущения возникают из идеи» (Stoltenberg, 1990, c. 38, 58).
Через этот процесс личность, которую используют или с которой совершают коитус, кажется нереальной персоной, неважно, присутствует эта последняя физически или виртуально. Проститутка - это чистейший пример подобной объективации. Незнакомое тело, которое оплачено мужчиной, предлагает более эффективную реализацию объективации, чем женщина, которую он знает и которая может требовать и комментировать его действия. Последнее может напомнить ему, что женщина - реальный человек и что у нее есть свои потребности и желания.
Женщины, занимающиеся проституцией в Хельсинки, жаловались, как трудно сделать клиента постоянным. Даже идя на скидки, о которых просит клиент, они все равно не могли повлиять на мужчин, чтобы те становились постоянными клиентами.
Эротизация проституции
Тем не менее, при всем противоречивом отношении к сексу использование проституток эротизируется в культуре. По мнению Столлера, сексуальное возбуждение есть защита против угрозы чувству «Я». Многие стремятся стимулировать механизм враждебности в виде дегуманизации других, выдумывают сценарий и затем украшают его тайнами, иллюзиями и безопасными факторами. Столлер называет враждебность базисом для сексуального возбуждения из-за желания мщения и контроля. Враждебность - ключевой компонент сексуального возбуждения, основанный на секретности, тайне и риске. (Stoller, 1979, c. 21)
Секретность является здесь способом скрыть от других, что человек может быть глупым, извращенным и жестоким, реализующим свои чудовищные и стыдные фантазии вне реального мира. Парадоксальным является то, что скрытый от других мир является осознаваемым для клиента - это все происходит в реальном борделе, а проститутка-актриса оплачена им самим. Единственное, что находится под его контролем, так это то, что сам клиент является заказчиком именно этого сценария, сцены, акта, события, и это его возбуждает. Он может внести в сценарий элементы риска и опасности, опять для усиления возбуждения. Без представления трудностей опасность и риск не будут иметь влияния. Но клиент осознает, что риск надо прогнозировать на минимальном уровне (Stoller, 1979, c. 19).
Хотя Столлер акцентирует свое внимание на элементах враждебности, контроля, триумфа, мщения, ярости, страха, тревоги и риска, которые используют западные клиенты проституток, этот анализ все-таки ограничен отсутствием анализа более широких властных структур, в котором мужчины реализуют свою сексуальность. Важно понять, как клиенты конструируют образ проституток как объектов эротического интереса.
Можно сказать, что мужчины имеют различные сексуальные желания и эротизируют свое собственное использование проституток. Например, весьма распространен образ «грязной шлюхи», используемый многими мужчинами в инструментальной и безличностной манере, который является возбуждающим для части мужчин. Это может быть формой защиты от вины по поводу обесчеловечивания женщины до уровня сексуального объекта.
Многие мужчины верят в идею естественных мужских сексуальных потребностей, и это помогает им выдавать за естественные свои потребности использования проституток. При этом они рассуждают в своих интервью, что насиловать хороших и невинных женщин неправильно, поэтому можно договариваться с проститутками. Они верят, что проституция существует по договоренности между мужчинами и женщинами, и она защищает от мужских сексуальных желаний других женщин, иначе бы все закончилось изнасилованиями, разводами и другими социальными дисфункциями.
Столлер отличает враждебность (желание нанести вред объекту) от агрессии (которая реализуется в насильственных действиях). Половой акт с «грязной проституткой» потому одинаково возбуждает и христианина и иудея, что за акт обмена деньгами она «расстается» со своей человеческой сущностью и «законно» становится не более чем воплощением их мастурбационных фантазий.
Часть клиентов покупают самых грязных, немытых, бедных, жалких, зависимых от наркотиков и голодных подростков, которые согласны за мелкие деньги предоставить им незащищенный секс, не потому что их возбуждают дети сами по себе, а потому что именно у этих детей они могут купить экстремальную беспомощность, эксплуатировать ее и это их возбуждает больше всего. Их даже возбуждает сам отказ в помощи тем, кто более нуждается в этом, например, давая ребенку на Кубе не деньги, а зубную пасту, зная, что ребенок никак не сможет пожаловаться на нарушение первоначального договора. Таким образом, именно беспомощность проститутки является особенной психологической и сексуальной ценностью для таких клиентов, а не специализация на детях-проститутках.
Даже если мужчины покупают себе «доминирующих» проституток, между последними и другими проституированными женщинами есть много общего. В этом случае клиенты хотят представлять проститутку как «профессиональную» женщину, обладающую властью (иллюзорной - на оплаченное время), чтобы «лишить» их маскулинности и мужественности, и это они находят эротичным. Здесь опыт «лишения мужественности» тоже обставлен с минимумом риска для клиента. Они не хотят особого или свежего сексуального опыта, как многие думают. Даже при садомазохизме клиенты продолжают возбуждаться от того, что не принимают проституированную женщину за человека.
Последнее время стал насаждаться дискурс о проститутках как о сексуальных терапевтах или целительницах. Это тоже вклад в формирование терпимого либерального дискурса в отношении самого института проституции. Например, новые или старые клиенты проституток могут узнать, что посещать проститутку теперь надо, чтобы избавиться от своего одиночества, получить психологическую помощь и поддержку, контакт и близость. При старых реалиях возникают новые дискурсы, которые стремятся облагородить и профессионализировать патриархатный институт.
Традиционная социализация мужчин и проституция
Традиционному мужчине сложно устанавливать близкие отношения с женщиной, но он не считает, что это его психологическая проблема, с которой надо идти к психологу. Он считает это проблемой женщин, которые его окружают - матери, жены, тещи, любовницы. Не его желания и требования проблематичны в этой истории. Мужчина считает проблемой прежде всего возможность контроля и управления своей личностью со стороны женщин, так как только контроль с его стороны может вписываться в его проект маскулинной личности. Контроль со стороны других женщин представляется ему основным препятствием для удовлетворения его физических и психических желаний и стремлений (O’Connell Davidson, 1998, c. 153).
Можно заключить, что неважно, от какого по содержанию образа проститутки возбуждается клиент, главное, что он покупает власть сексуально управлять ими. Часто это может содержать некоторый реальный или воображаемый риск (расследования, грабежа и разбоя, болезни), который также эротизируется клиентом. Сделать что-нибудь опасное и запрещенное, чтобы жена (теща, родители, соседи и коллеги) не узнали, а потом возвратиться назад в нормальную жизнь! Все эти упражнения поддерживают ощущение персональной власти.
В походе к проститутке может реализовываться психологическая защита от интенсивной тревоги по поводу распространения и ограничения персонального контроля и его завоевания. Несмотря на интенсивные кампании против СПИДа, западный мужчина все еще платит повышенную цену проститутке за незащищенный секс, эротизируя его как элемент риска.
Для таких мужчин недостаточно платить деньги за внутренние игры с риском и воображаемой опасностью, чтобы испытывать возбуждение и сопровождающие его чувства триумфа и господства, этот мужчина противопоставляет себя реальной мировой опасности. Создание сильной иллюзии опасности помогает клиенту овладеть своей тревогой посредством использования проститутки.
Многие клиенты также беспокоятся, что не могут контролировать процесс и результат восприятия себя другими людьми (коллегами, друзьями, женами, любовницами, родственниками) и то, что они думают о нем. Поэтому они компенсируют эти моменты тем, что рассказывают проституткам, какие они богатые, смелые, сексуальные гиганты, успешные в бизнесе, в отношениях с женщинами и т. д. и т. п. Убеждая кого-то в неправде, они демонстрируют и опять создают иллюзию власти. Заставить поверить кого-нибудь в неправду - это тоже особый вид власти над другими. А держать в секрете, лгать, манипулировать другими людьми и их восприятием - это тоже эффективный медиатор контроля. Для мужчины, который опасается реальных знаний и представлений о себе других людей и который воспринимает это как источник угроз и власти над ним, власть над другими моментально дарит чувство превосходности и триумфа.
Многие клиенты проституток, по результатам интервью с Дэвидсон, имели типичные гендерные представления, например, они считали, что мужчины физически и интеллектуально превосходят женщин. Мужчины могут воспринимать собственную маскулинность не как проводник власти и доминирования, а как что-то, что ведет к эмоциональной ущербности и жертвенности, отказу от заботы (O’Connell Davidson, 1998, c. 157).
Модель социализации мужчин, предполагающая жесткую поляризацию их по отношению к женщинам, заставляет мужчин «страдать» от отсутствия полной власти, вместо того чтобы научить их преодолевать подобные «страдания» и примиряться с ощущениями бессилия и отсутствия власти. (Норвежская модель альтернативы насилию построена по этому принципу).
Соответственно, в данной модели социализации мужчины воспринимают женщин не-проституток как властных, мстительных и незаботливых. Мужчины порицают их за то, что они используют свою власть, чтобы инициировать сексуальное желание, а потом избегать сексуального контакта; за свою власть отказывать в безусловной эмоциональной поддержке; за их способность ускользать от интимных отношений.
Такие женщины воспринимаются угрожающими просто потому, что у них есть власть контролировать свою жизнь, а не быть в подчинении. Они могут выбирать, отвечать им или нет на мужские требования и эмоциональные потребности.
По поводу женщин, которые могут делать свой выбор и настаивать на своей психологической и иной автономии, у подобных мужчин возникает инфантильная ярость.
Проститутки в связи с этим ценятся как компенсация за утрату повиновения других женщин. Если мужчина воспитан в рамках того, что желание к кому-либо на чисто физическом уровне является грехом, то простое действие, связанное с походом к проститутке в бордель, может превратиться в акт неповиновения воспитателям, родителям и другим авторитетам. «…Итальянский подросток, алчущий настоящей жизни, секса, закомплексованный и задерганный священниками, церковью и семьей и неправильным воспитанием… Проститутка - это своего рода контрапункт, главная спутница матери по-итальянски. Постичь одну из них, не постигнув другой, немыслимо. И если кормила и одевала нас мать, то так же неизбежно к половой жизни нас приобщила проститутка» (Феллини, 1984, с. 90-91).
Использование проститутки возбуждает еще и потому, что этот контакт представляет собой акт мести против требований так называемых порядочных женщин относительно моногамии и сексуальных ограничений. Клиент обретает иллюзорное чувство власти и управления своей сексуальностью, когда он игнорирует попытки сдерживания и ограничений. Ложь и секретность вокруг этих контактов возбуждают дополнительно. Он не только утверждает чувство контроля над восприятием других людей, но также «лишает» тем самым власти знакомых людей. Каждый секрет от жены, каждая ложь партнерше является актом мести против ее эмоциональной зависимости от него и его психологической зависимости от нее. По сути, это месть себе за переживание зависимости, которое, по мнению клиента не должно быть у настоящего мужчины. Этот мужчина должен оставаться автономным, независимым и эмоционально холодным.
Психологические особенности клиентов
Действительно, клиенты верят в то, что проститутки, несмотря на то, что они оплаченные актеры, персонально - в случаях с ними - удовлетворены своей работой и получают сексуальное или эмоциональное удовлетворение от контакта с ними, а 30% испытывают оргазм.
Но есть некоторые клиенты, которые жалуются на то, что у купленных ими женщин отсутствует «истинная теплота и аффектация», которую, по их мысли, должна испытывать женщина, которую они эксплуатируют сексуально (Hoigard and Finstad, 1992; McLeod, 1982).
Для меня очевидно, что когда есть власть и желание удовлетворить свои потребности в близости, то они часто превращаются в жалкое подобие того, что хотелось. Но механизм когнитивного диссонанса заставляет поверить, что это именно то, что хотелось. Деньги и экономический обмен создают иллюзию того, что некоторое удовлетворение потребности в близости и любви можно купить или обменять. Но купить можно только иллюзию близости. У власти есть ограничения в том, что нельзя купить истинное переживание и чувство.
Важность иллюзии взаимности для многих клиентов предупреждает нас, что существует некоторое напряжение и противоречия вокруг идеи контроля над проститутками. С одной стороны, клиенты утверждают, что проституткам нравится секс-работа и сексуальные контакты с ними, что нормально их сексуально использовать, что они добровольно согласились быть сексуальным объектом и поэтому они достойны быть дегуманизированными.
Плумридж с коллегами обнаружили, что при исследовании дискурса эмоциональности в коммерческом сексе клиенты часто отрицали информацию, которая опровергала возможность взаимности (Plumridge et al, 1997).
С другой стороны, используя понятия «фасада и кулис» (Гофман, 2000), можно понять, почему многие клиенты выражают желание не замечать профессиональный образ проститутки и хотят реально обладать ею. Для этого используются предварительные романтические свидания, иногда клиент приходит в бордель под видом друга или защитника проституированной женщины. Желание, чтобы проститутка испытывала реальный оргазм - это тоже показатель желания полностью владеть ею, а не просто покупать сексуальное обслуживание. Они точно уверены (что неверно, конечно), что если проститутка получает оргазм, то для нее также является приемлемым это сексуальное представление, и эта истинная сексуальная реакция проституированной женщины является доказательством ее реального подчинения за профессиональным «фасадом». Это воспринимается как победа над проституткой, так как ее представляют потерявшей контроль (Davidson, 1998).
Несмотря на разные формы проституции, использование женщин в ней является защитой от тревоги по поводу гендера, субъективности и самости. Для традиционных мужчин сложно входить в близкие отношения с женщиной-непроституткой из-за страха стать зависимым, инфантильным, поглощенным, потерять контроль, быть открытым для отторжения. Проститутка же обещает не контролировать себя и других. И в этом плане она - сама безопасность для такого незрелого и психологически ущербного мужчины. Несмотря на то, что проститутка воспринимается клиентом как ничто и абсолютно контролируемое его властью и деньгами существо, в реальности она является живым человеком. Для нее он просто другой клиент.
Как замечает Холлвей, наиболее явный способ защититься от тревоги по поводу зависимости (от другого) - это контролировать того, от кого мы зависим. «… эротическое доминирование есть результат попытки контролировать зависимость, переходящую в сексуальные отношения» (Holloway, 1996, c. 98).
Контролировать другого полностью - это значит раздеть его до анатомии, отдельности и лишить независимости, которая делает его человеческим существом. Если клиент пытается не замечать этого, а настаивает на своей исключительной роли, он теряет возможность контролировать зависимость, выраженную в сексуальных отношениях. Так что важно признать бесполезность использования проституток в качестве защитного механизма. Деньги не могут помочь клиентам купить безусловное положительное отношение или абсолютный контроль над другим человеческим существом, но могут купить на время наполненную «живой кровью сущность». Проституция - это та арена, где имеющий психологические проблемы мужчина-клиент может выразить свой гнев, мщение и враждебность весьма удовлетворительным (с его точки зрения) способом.
Нужно заметить, что в данном анализе мужской сексуальности, проделанном Столлером, не уделено внимания вопросам о том, как экономическая власть и гендерный дисбаланс влияют на выбор объектов, подвергаемых дегуманизации и деградации (O’Connell Davidson, 1998, c. 162).
О книге: http://www.literature.by/shop/shop_773.html
и об авторе http://www.psy.spbu.ru/khodyreva-nv
Ходырева Н.В. Современные дебаты о проституции. Гендерный подход. - СПб.: Алетейя, 2006. (Гендерные исследования).
До сих пор сексологи объясняют проституцию, основываясь на поведении женщин, так как именно женщин они рассматривали ненормальными. Напомним, что социологи долгое время считали проституток девиантными, отклоняющимися от нормы (Ломброзо, 1995). На то, что, секс в проституции - это проявление поведения мужчин, обратили внимание феминистки. Проституция может быть объяснена через феномен мужской сексуальности, поэтому корректно охарактеризовать проституцию как явление можно только через поведение мужчин.
Так как требование удовлетворять «естественные, сотворенные природой» нужды мужчин посредством тел проституток предоставлено в обществе как нормальный процесс, от проститутки требуется принимать все требования мужской сексуальности. Клиентам часто нравится, что женщины, которых они используют, симулируют сексуальную отзывчивость. А клиентам, как пишут социологи Гэгнон и Симон, надо испытывать наличие сексуальной потребности, которая требует отдушины и выхода. Проблемы последней связаны со страхом близких отношений с партнером. Мужчины обучаются в проституции тому, что они могут использовать женщин как разрядку для своего напряжения, агрессивности и решения множества других проблем, и что подобное использование является приемлемым и принятым в обществе. В процессе социализации мужчина обучается использованию женщин в качестве объектов, с которыми он может обращаться, основываясь на своих потребностях, желаниях и таким способом, который делает ее желания, удовольствия и даже ее личность абсолютно незначимой. Он также должен натренироваться и находить такое использование женщин возбуждающим, а не отвратительным. Затем ему надо узнать, как найти доступ к этим проституированным телам и научиться быть потребителем этого сервиса (Gagnon and Simon, 1974).
Таким образом, его желание использовать женщин в проституции являются скорее политически сконструированным, нежели естественным природным актом.
Долгое время мужская мотивация считалась инстинктивной и поэтому самоочевидной. Только женщины рассматривались как неестественные. Например, «естественность» мужских желаний влить сперму в тело или на тело проститутки за плату не подвергалась психиатрической проверке.
Сексолог Эллис объяснял необходимость в проститутках у мужчин требованием целомудрия от женщин вне брака и феноменом поздних браков у мужчин. Эллис читал, что мужчине всегда нужен секс, а без доступа к женщине он будет в качестве отдушины пользоваться проститутками. В таком случае женатые клиенты требовали особого объяснения, так как «отдушина» уже была легитимирована. В связи с этим использовались дальнейшие объяснения, что жены отвергают их, или они хотят разнообразия, или они сексуально извращены и им нужно такое, что отвергается их женами, или что они чувствуют, что не могут огорчать последних (Ellis, 1946). В дальнейшем сексологи предложили различные объяснения, связанные с сексуальной фрустрацией. Это показывает, что они тоже верят в сексуальный императив требуемой «отдушины» (Benjamin and Masters, 1995). Так как они предполагали, что 80% мужчин используют проституток, и сами были хорошо знакомы с борделями, то мужчины-клиенты проституток были признаны здоровыми.
Конструирование мужской сексуальности
Тем не менее, важно понять, как идея найти женщину, которой он не знает, и платить за использование ее в качестве объекта мастурбации формируется в сознании клиента. И почему его это так возбуждает?
Только в последнее время некоторые профеминистские исследователи поставили под сомнение естественность и обоснованность подобных мужских сексуальных нужд. Маккиннон объясняет, что «мужское желание возникает из возбуждения от эротизированной иерархии, то есть различия во власти между ним и женщиной. Анализ того, что может быть сущностным элементом мужского сексуального возбуждения, что надо делать, чтобы пенис работал, кажется едва ли не богохульным, как и маркетинговые исследования порнографов. Представления, что сексуальность может осуществляться посредством чего-то другого, нежели секса самого по себе - ну, например, политикой - кажется нелепым. Получается так, как будто сексуальность в капусте нашли» (MacKinnon, 1898, с. 130).
Традиционно под сексуальностью мужчин понимается то, что дает мужчине эрекцию. «Это заставляет поддерживать иерархию, а проституция является самым верным и легитимным способом для мужчин достигнуть возбуждения от эротизированной иерархии и объективации. Сама по себе маскулинность является ранимой и хрупкой, поэтому ее надо поддерживать активными сексуальными действиями, потому что это самый легкий путь для мужчин подтвердить себя в маскулинном доминировании» (Person, 1980., с. 57).
Опасностью для женщин в подобном развитии мужской идентичности является сексуальное насилие, так как любой акт сексуальной объективации можно расположить на континууме дегуманизации, где сексуальное насилие находится на крайнем полюсе.
Тревога по поводу угрозы своей маскулинности у мужчин проявляется в широко распространенных изнасилованиях, контролировании женщин и порнографических фантазиях. Другая причина, по которой мужчины чувствуют потребность действовать через секс, - это то, что только так они научены в социуме безопасно для себя переживать и выражать «зависимость». А она, с их точки зрения, может проявляться только посредством секса.
Джон Столтенберг, один из основателей организации «Мужчины против порнографии» считает, что «сексуальные действия - это предпочтительный способ, в котором мужчины подтверждают свою принадлежность к классу мужского пола, чтобы поддерживать свое отличие от всех остальных групп «немужчин». Потребность чувствовать себя мужчиной может быть реализована через коитус. Тогда чувства являются более реальными, чем в других случаях и могут продолжаться некоторые время после полового акта» (Stoltenberg, 1990, c. 38).
Чувство в необходимости коитуса может быть объяснено потребностью постоянно подтверждать свою сексуальность и маскулинное доминирование, нежели биологией: «Сама идея мужской сексуальной идентичности производит ощущение, производит значение ощущения, становится значением того, что ощущает тело… Мотив возникает не из анатомии. Ощущения возникают из идеи» (Stoltenberg, 1990, c. 38, 58).
Через этот процесс личность, которую используют или с которой совершают коитус, кажется нереальной персоной, неважно, присутствует эта последняя физически или виртуально. Проститутка - это чистейший пример подобной объективации. Незнакомое тело, которое оплачено мужчиной, предлагает более эффективную реализацию объективации, чем женщина, которую он знает и которая может требовать и комментировать его действия. Последнее может напомнить ему, что женщина - реальный человек и что у нее есть свои потребности и желания.
Женщины, занимающиеся проституцией в Хельсинки, жаловались, как трудно сделать клиента постоянным. Даже идя на скидки, о которых просит клиент, они все равно не могли повлиять на мужчин, чтобы те становились постоянными клиентами.
Эротизация проституции
Тем не менее, при всем противоречивом отношении к сексу использование проституток эротизируется в культуре. По мнению Столлера, сексуальное возбуждение есть защита против угрозы чувству «Я». Многие стремятся стимулировать механизм враждебности в виде дегуманизации других, выдумывают сценарий и затем украшают его тайнами, иллюзиями и безопасными факторами. Столлер называет враждебность базисом для сексуального возбуждения из-за желания мщения и контроля. Враждебность - ключевой компонент сексуального возбуждения, основанный на секретности, тайне и риске. (Stoller, 1979, c. 21)
Секретность является здесь способом скрыть от других, что человек может быть глупым, извращенным и жестоким, реализующим свои чудовищные и стыдные фантазии вне реального мира. Парадоксальным является то, что скрытый от других мир является осознаваемым для клиента - это все происходит в реальном борделе, а проститутка-актриса оплачена им самим. Единственное, что находится под его контролем, так это то, что сам клиент является заказчиком именно этого сценария, сцены, акта, события, и это его возбуждает. Он может внести в сценарий элементы риска и опасности, опять для усиления возбуждения. Без представления трудностей опасность и риск не будут иметь влияния. Но клиент осознает, что риск надо прогнозировать на минимальном уровне (Stoller, 1979, c. 19).
Хотя Столлер акцентирует свое внимание на элементах враждебности, контроля, триумфа, мщения, ярости, страха, тревоги и риска, которые используют западные клиенты проституток, этот анализ все-таки ограничен отсутствием анализа более широких властных структур, в котором мужчины реализуют свою сексуальность. Важно понять, как клиенты конструируют образ проституток как объектов эротического интереса.
Можно сказать, что мужчины имеют различные сексуальные желания и эротизируют свое собственное использование проституток. Например, весьма распространен образ «грязной шлюхи», используемый многими мужчинами в инструментальной и безличностной манере, который является возбуждающим для части мужчин. Это может быть формой защиты от вины по поводу обесчеловечивания женщины до уровня сексуального объекта.
Многие мужчины верят в идею естественных мужских сексуальных потребностей, и это помогает им выдавать за естественные свои потребности использования проституток. При этом они рассуждают в своих интервью, что насиловать хороших и невинных женщин неправильно, поэтому можно договариваться с проститутками. Они верят, что проституция существует по договоренности между мужчинами и женщинами, и она защищает от мужских сексуальных желаний других женщин, иначе бы все закончилось изнасилованиями, разводами и другими социальными дисфункциями.
Столлер отличает враждебность (желание нанести вред объекту) от агрессии (которая реализуется в насильственных действиях). Половой акт с «грязной проституткой» потому одинаково возбуждает и христианина и иудея, что за акт обмена деньгами она «расстается» со своей человеческой сущностью и «законно» становится не более чем воплощением их мастурбационных фантазий.
Часть клиентов покупают самых грязных, немытых, бедных, жалких, зависимых от наркотиков и голодных подростков, которые согласны за мелкие деньги предоставить им незащищенный секс, не потому что их возбуждают дети сами по себе, а потому что именно у этих детей они могут купить экстремальную беспомощность, эксплуатировать ее и это их возбуждает больше всего. Их даже возбуждает сам отказ в помощи тем, кто более нуждается в этом, например, давая ребенку на Кубе не деньги, а зубную пасту, зная, что ребенок никак не сможет пожаловаться на нарушение первоначального договора. Таким образом, именно беспомощность проститутки является особенной психологической и сексуальной ценностью для таких клиентов, а не специализация на детях-проститутках.
Даже если мужчины покупают себе «доминирующих» проституток, между последними и другими проституированными женщинами есть много общего. В этом случае клиенты хотят представлять проститутку как «профессиональную» женщину, обладающую властью (иллюзорной - на оплаченное время), чтобы «лишить» их маскулинности и мужественности, и это они находят эротичным. Здесь опыт «лишения мужественности» тоже обставлен с минимумом риска для клиента. Они не хотят особого или свежего сексуального опыта, как многие думают. Даже при садомазохизме клиенты продолжают возбуждаться от того, что не принимают проституированную женщину за человека.
Последнее время стал насаждаться дискурс о проститутках как о сексуальных терапевтах или целительницах. Это тоже вклад в формирование терпимого либерального дискурса в отношении самого института проституции. Например, новые или старые клиенты проституток могут узнать, что посещать проститутку теперь надо, чтобы избавиться от своего одиночества, получить психологическую помощь и поддержку, контакт и близость. При старых реалиях возникают новые дискурсы, которые стремятся облагородить и профессионализировать патриархатный институт.
Традиционная социализация мужчин и проституция
Традиционному мужчине сложно устанавливать близкие отношения с женщиной, но он не считает, что это его психологическая проблема, с которой надо идти к психологу. Он считает это проблемой женщин, которые его окружают - матери, жены, тещи, любовницы. Не его желания и требования проблематичны в этой истории. Мужчина считает проблемой прежде всего возможность контроля и управления своей личностью со стороны женщин, так как только контроль с его стороны может вписываться в его проект маскулинной личности. Контроль со стороны других женщин представляется ему основным препятствием для удовлетворения его физических и психических желаний и стремлений (O’Connell Davidson, 1998, c. 153).
Можно заключить, что неважно, от какого по содержанию образа проститутки возбуждается клиент, главное, что он покупает власть сексуально управлять ими. Часто это может содержать некоторый реальный или воображаемый риск (расследования, грабежа и разбоя, болезни), который также эротизируется клиентом. Сделать что-нибудь опасное и запрещенное, чтобы жена (теща, родители, соседи и коллеги) не узнали, а потом возвратиться назад в нормальную жизнь! Все эти упражнения поддерживают ощущение персональной власти.
В походе к проститутке может реализовываться психологическая защита от интенсивной тревоги по поводу распространения и ограничения персонального контроля и его завоевания. Несмотря на интенсивные кампании против СПИДа, западный мужчина все еще платит повышенную цену проститутке за незащищенный секс, эротизируя его как элемент риска.
Для таких мужчин недостаточно платить деньги за внутренние игры с риском и воображаемой опасностью, чтобы испытывать возбуждение и сопровождающие его чувства триумфа и господства, этот мужчина противопоставляет себя реальной мировой опасности. Создание сильной иллюзии опасности помогает клиенту овладеть своей тревогой посредством использования проститутки.
Многие клиенты также беспокоятся, что не могут контролировать процесс и результат восприятия себя другими людьми (коллегами, друзьями, женами, любовницами, родственниками) и то, что они думают о нем. Поэтому они компенсируют эти моменты тем, что рассказывают проституткам, какие они богатые, смелые, сексуальные гиганты, успешные в бизнесе, в отношениях с женщинами и т. д. и т. п. Убеждая кого-то в неправде, они демонстрируют и опять создают иллюзию власти. Заставить поверить кого-нибудь в неправду - это тоже особый вид власти над другими. А держать в секрете, лгать, манипулировать другими людьми и их восприятием - это тоже эффективный медиатор контроля. Для мужчины, который опасается реальных знаний и представлений о себе других людей и который воспринимает это как источник угроз и власти над ним, власть над другими моментально дарит чувство превосходности и триумфа.
Многие клиенты проституток, по результатам интервью с Дэвидсон, имели типичные гендерные представления, например, они считали, что мужчины физически и интеллектуально превосходят женщин. Мужчины могут воспринимать собственную маскулинность не как проводник власти и доминирования, а как что-то, что ведет к эмоциональной ущербности и жертвенности, отказу от заботы (O’Connell Davidson, 1998, c. 157).
Модель социализации мужчин, предполагающая жесткую поляризацию их по отношению к женщинам, заставляет мужчин «страдать» от отсутствия полной власти, вместо того чтобы научить их преодолевать подобные «страдания» и примиряться с ощущениями бессилия и отсутствия власти. (Норвежская модель альтернативы насилию построена по этому принципу).
Соответственно, в данной модели социализации мужчины воспринимают женщин не-проституток как властных, мстительных и незаботливых. Мужчины порицают их за то, что они используют свою власть, чтобы инициировать сексуальное желание, а потом избегать сексуального контакта; за свою власть отказывать в безусловной эмоциональной поддержке; за их способность ускользать от интимных отношений.
Такие женщины воспринимаются угрожающими просто потому, что у них есть власть контролировать свою жизнь, а не быть в подчинении. Они могут выбирать, отвечать им или нет на мужские требования и эмоциональные потребности.
По поводу женщин, которые могут делать свой выбор и настаивать на своей психологической и иной автономии, у подобных мужчин возникает инфантильная ярость.
Проститутки в связи с этим ценятся как компенсация за утрату повиновения других женщин. Если мужчина воспитан в рамках того, что желание к кому-либо на чисто физическом уровне является грехом, то простое действие, связанное с походом к проститутке в бордель, может превратиться в акт неповиновения воспитателям, родителям и другим авторитетам. «…Итальянский подросток, алчущий настоящей жизни, секса, закомплексованный и задерганный священниками, церковью и семьей и неправильным воспитанием… Проститутка - это своего рода контрапункт, главная спутница матери по-итальянски. Постичь одну из них, не постигнув другой, немыслимо. И если кормила и одевала нас мать, то так же неизбежно к половой жизни нас приобщила проститутка» (Феллини, 1984, с. 90-91).
Использование проститутки возбуждает еще и потому, что этот контакт представляет собой акт мести против требований так называемых порядочных женщин относительно моногамии и сексуальных ограничений. Клиент обретает иллюзорное чувство власти и управления своей сексуальностью, когда он игнорирует попытки сдерживания и ограничений. Ложь и секретность вокруг этих контактов возбуждают дополнительно. Он не только утверждает чувство контроля над восприятием других людей, но также «лишает» тем самым власти знакомых людей. Каждый секрет от жены, каждая ложь партнерше является актом мести против ее эмоциональной зависимости от него и его психологической зависимости от нее. По сути, это месть себе за переживание зависимости, которое, по мнению клиента не должно быть у настоящего мужчины. Этот мужчина должен оставаться автономным, независимым и эмоционально холодным.
Психологические особенности клиентов
Действительно, клиенты верят в то, что проститутки, несмотря на то, что они оплаченные актеры, персонально - в случаях с ними - удовлетворены своей работой и получают сексуальное или эмоциональное удовлетворение от контакта с ними, а 30% испытывают оргазм.
Но есть некоторые клиенты, которые жалуются на то, что у купленных ими женщин отсутствует «истинная теплота и аффектация», которую, по их мысли, должна испытывать женщина, которую они эксплуатируют сексуально (Hoigard and Finstad, 1992; McLeod, 1982).
Для меня очевидно, что когда есть власть и желание удовлетворить свои потребности в близости, то они часто превращаются в жалкое подобие того, что хотелось. Но механизм когнитивного диссонанса заставляет поверить, что это именно то, что хотелось. Деньги и экономический обмен создают иллюзию того, что некоторое удовлетворение потребности в близости и любви можно купить или обменять. Но купить можно только иллюзию близости. У власти есть ограничения в том, что нельзя купить истинное переживание и чувство.
Важность иллюзии взаимности для многих клиентов предупреждает нас, что существует некоторое напряжение и противоречия вокруг идеи контроля над проститутками. С одной стороны, клиенты утверждают, что проституткам нравится секс-работа и сексуальные контакты с ними, что нормально их сексуально использовать, что они добровольно согласились быть сексуальным объектом и поэтому они достойны быть дегуманизированными.
Плумридж с коллегами обнаружили, что при исследовании дискурса эмоциональности в коммерческом сексе клиенты часто отрицали информацию, которая опровергала возможность взаимности (Plumridge et al, 1997).
С другой стороны, используя понятия «фасада и кулис» (Гофман, 2000), можно понять, почему многие клиенты выражают желание не замечать профессиональный образ проститутки и хотят реально обладать ею. Для этого используются предварительные романтические свидания, иногда клиент приходит в бордель под видом друга или защитника проституированной женщины. Желание, чтобы проститутка испытывала реальный оргазм - это тоже показатель желания полностью владеть ею, а не просто покупать сексуальное обслуживание. Они точно уверены (что неверно, конечно), что если проститутка получает оргазм, то для нее также является приемлемым это сексуальное представление, и эта истинная сексуальная реакция проституированной женщины является доказательством ее реального подчинения за профессиональным «фасадом». Это воспринимается как победа над проституткой, так как ее представляют потерявшей контроль (Davidson, 1998).
Несмотря на разные формы проституции, использование женщин в ней является защитой от тревоги по поводу гендера, субъективности и самости. Для традиционных мужчин сложно входить в близкие отношения с женщиной-непроституткой из-за страха стать зависимым, инфантильным, поглощенным, потерять контроль, быть открытым для отторжения. Проститутка же обещает не контролировать себя и других. И в этом плане она - сама безопасность для такого незрелого и психологически ущербного мужчины. Несмотря на то, что проститутка воспринимается клиентом как ничто и абсолютно контролируемое его властью и деньгами существо, в реальности она является живым человеком. Для нее он просто другой клиент.
Как замечает Холлвей, наиболее явный способ защититься от тревоги по поводу зависимости (от другого) - это контролировать того, от кого мы зависим. «… эротическое доминирование есть результат попытки контролировать зависимость, переходящую в сексуальные отношения» (Holloway, 1996, c. 98).
Контролировать другого полностью - это значит раздеть его до анатомии, отдельности и лишить независимости, которая делает его человеческим существом. Если клиент пытается не замечать этого, а настаивает на своей исключительной роли, он теряет возможность контролировать зависимость, выраженную в сексуальных отношениях. Так что важно признать бесполезность использования проституток в качестве защитного механизма. Деньги не могут помочь клиентам купить безусловное положительное отношение или абсолютный контроль над другим человеческим существом, но могут купить на время наполненную «живой кровью сущность». Проституция - это та арена, где имеющий психологические проблемы мужчина-клиент может выразить свой гнев, мщение и враждебность весьма удовлетворительным (с его точки зрения) способом.
Нужно заметить, что в данном анализе мужской сексуальности, проделанном Столлером, не уделено внимания вопросам о том, как экономическая власть и гендерный дисбаланс влияют на выбор объектов, подвергаемых дегуманизации и деградации (O’Connell Davidson, 1998, c. 162).
О книге: http://www.literature.by/shop/shop_773.html
и об авторе http://www.psy.spbu.ru/khodyreva-nv