Изнанка неба (Художник), отрывок
Глава 1. Однажды вечером
1
Славный июньский вечер. Солнце, клонясь к закату, золотило воды фьорда, привлекая на набережную города N толпы расслабленных туристов, жаждущих спокойно прогуляться под крики чаек и плеск воды о причал, вдохнуть запах моря и поразмышлять о приятном. В летнем кафе играла музыка, легкий ветерок разносил запах кофе и свежих булочек.
Лица людей излучали безмятежность. Единственное исключение - темноволосый парень лет двадцати с картиной под мышкой. Какое-то время он прохаживался вдоль набережной, приглядываясь к отдыхающим, затем направился к пожилой японской паре. Пять минут улыбок, поклонов и расхожих фраз, - и супруги стали владельцами акварельного пейзажа с видом на город, а юноша - обладателем небольшой, но приятной суммы наличными.
В тот момент никто не предполагал, как отразится на судьбе участников истории это рядовое на первый взгляд событие.Ни шустрый паренек по имени Вальтер, продавший картину. Ни его приятель Ларс, кисти которого принадлежал шедевр. Ни японцы, купившие симпатичную акварель в память о маленьком северном королевстве, в котором им удалось побывать на старости лет.
Впрочем, все происходит так, как и должно произойти.
2
Несколькими часами ранее студент художественной академии Вальтер Кюссенхоф пребывал на склоне горы, с которой открывался замечательный вид на город. Шел обычный день акварельной практики. Одногруппники разбрелись по склону в поисках интересных ракурсов. Вальтер, считая, что вид одинаково хорош отовсюду, устроился рядом с приятелем, мрачноватым белобрысым типом по имени Ларс Альберг. Приятель, зная болтливость Вальтера, хотел-было возмутиться такому соседству, но, когда тот поклялся, что болтать не будет, махнул рукой.
Город, лежащий внизу, был похож на детский конструктор. Маленькие домики с красными крышами, утопающие в зелени деревьев, море с росчерками катеров - все это худо-бедно перекочевало на лист акварельной бумаги, закрепленной на этюднике Вальтера. После этого терпение у парня кончилось. Он зевнул, завалился в траву и принялся разглядывать облака. Когда и это наскучило - пошел взглянуть на труды коллег.
Ларс, пребывая в собственном мире, создавал очередной шедевр. Отвлекать его Вальтер не рискнул, посмотрел и тихонько удалился.
Староста и активистка Мириам, как всегда пышущая энергией, дописывала третий набросок (два других сохли в траве поблизости). В ответ на ее замечание, что «кое-кому стоит заняться делом», Вальтер чмокнул подругу в щеку и поскакал дальше.
Подружки-веселушки Эмма и Эва встретили его парой отменных пейзажей и порцией свежих сплетен. Здесь Вальтер задерживаться не стал, дабы не впасть в словесный водоворот, грозящий любому, кто вовремя не исчезнет из поля зрения этих болтливых особ (сам он, по сравнению с ними, мог бы прослыть молчуном).
Самая далекая представительница группы, Тина, напротив, едва удостоила его взглядом. Рисунок ее тоже показался Вальтеру каким-то недружелюбным.
И только одно творение осталось недоступно пытливому взору юноши, - красавчик-Дэнис, как обычно весь в белом, с видом памятника самому себе, развопился, стоило Вальтеру направиться в его сторону.
«Ах, так!» - подумал Вальтер. И, возвратясь к своему этюднику, поглядывая на поганца, навалял набросок №2, куда интересней первого, но похвастаться никому не успел - позади раздалось покашливание и саркастичный голос произнес:«Да-а-а, Кюссенхоф, как всегда в своем репертуаре. Если уж вы решили изобразить своего коллегу в таком... э-э-э... первозданном виде, давайте поговорим об анатомии...»
3
Что и говорить, профессор Хайнц не питал любви к студенту Кюссенхофу. Зато боготворил анатомию, поэтому бедняге Вальтеру пришлось выслушать подробнейшую лекцию о том, почему его персонаж - уродец (тут он спорить не стал).
«Живопись - серьезная дисциплина, - заявил напоследок профессор, - не каждому она по плечу», - после чего с важным видом отбыл в сторону Ларса.
Ларс Альберг ходил у профессора в любимчиках, что, впрочем, тоже комплиментов не гарантировало, а дружба Ларса и Вальтера лишь подливала масла в огонь.
Глядя Ларсу через плечо, профессор долго разглядывал его рисунок, затем нехотя произнес: «В принципе, неплохо. Для вашего приятеля, но не для вас, Альберг. Я бы на вашем месте все переписал».
Сказав это, он сдернул очки, развернулся и зашагал прочь.
4
- Ну и кто из нас в своем репертуаре? - усмехнулся Вальтер, глядя вслед уходящему преподавателю.
Он посмотрел на Ларса - физиономия приятеля была как всегда невозмутима. Решив, что по шее получить не грозит, Вальтер приблизился и, вперив взгляд в работу друга, принялся искать хоть одну причину, по которой рисунок стоило бы переделать. Не нашел - Ларс не зря считался лучшим студентом факультета.
- Если тебе «переписать», то мне не стоит и браться, - подытожил он.
- Это тебе и хотели сказать, дурень, - заявила возникшая рядом Мириам.
- Я-то здесь причем?
- Хайнц считает, что ты на Ларса плохо влияешь.
Вальтер собрался ответить, но тут вмешался сам Ларс:
- Хватит.
Вальтер и Мириам разом замолчали.
- И что будешь делать? - поинтересовался Вальтер, выждав пару минут.
Ларс пожал плечами и принялся снимать работу с планшета.
- Перепишу.
- А эту куда?
- Не знаю. Выкину наверное.
- С ума сошел! - возмутилась Мириам.
- Точно, - поддакнул Вальтер. И тут ему в голову пришла восхитительная идея. - Слушай, а отдай ее мне.
Ларс посмотрел на него все тем же непроницаемым взглядом и ответил:
- Забирай.
Мириам уставилась на Вальтера как на сумасшедшего.
- Не примут, - заявила она, - и не надейся. Думаешь Хайнц такой осел...
Улыбка Вальтера стала шире, в глазах заплясали чертики.
- Фрекен, вы держите меня за идиота? Поверьте, я найду этому шедевру более достойное применение.
И, пока Ларс не передумал, быстренько собрал этюдник и исчез, чтобы спустя несколько часов появиться на набережной, где и началась эта, пока еще вполне обычная, история.
Глава 2. Вальтер
1
Если бы герр Хайнц знал, к чему приведут его слова, то в тот день обошел бы Ларса стороной, и еще большей стороной обошел бы Вальтера. Хотя обойти студента Кюссенхофа - задача не из легких. Парень вездесущ, как дым от костра, как ни повернись - всегда в глаза лезет.
Весь прошедший год учителя не знали покоя - в стенах академии то и дело происходили безобразия, автором которых, пусть и бездоказательно, являлся один и тот же человек - студент факультета живописи, юноша с дурным характером, первокурсник Вальтер Кюссенхоф.
С первых дней его появления преподаватели уже мечтали о том, чтобы возмутитель спокойствия как можно скорее покинул стены учебного заведения. Каждый приближал эту дату как мог: парня валили на просмотрах, топили на зачетах, душили на экзаменах, но хитрый гусь Кюссенхоф всегда умудрялся выйти сухим из воды. Его художественный талант был не настольковелик, чтобы устоять под напором преподавателей, зато советы Ларса, как спасательный круг, крепко держали на плаву. Откровенно слабые работы Вальтера к моменту сдачи уже тянули на твердый проходной балл, а теоретические дисциплины парень сдавал успешно, так что отчислить его за неуспеваемость не было ни какой возможности.
Так что же конкретно настроило педагогов против этого славного на вид юноши? Почему даже профессор Бартниц, завкафедрой философии, единственный, кто оценил по достоинству гибкий ум студента Кюссенхофа, вздрагивал при звуке его имени?
Продолжение находится тут (включая остальную часть бесплатного отрывка) и тут.
1
Славный июньский вечер. Солнце, клонясь к закату, золотило воды фьорда, привлекая на набережную города N толпы расслабленных туристов, жаждущих спокойно прогуляться под крики чаек и плеск воды о причал, вдохнуть запах моря и поразмышлять о приятном. В летнем кафе играла музыка, легкий ветерок разносил запах кофе и свежих булочек.
Лица людей излучали безмятежность. Единственное исключение - темноволосый парень лет двадцати с картиной под мышкой. Какое-то время он прохаживался вдоль набережной, приглядываясь к отдыхающим, затем направился к пожилой японской паре. Пять минут улыбок, поклонов и расхожих фраз, - и супруги стали владельцами акварельного пейзажа с видом на город, а юноша - обладателем небольшой, но приятной суммы наличными.
В тот момент никто не предполагал, как отразится на судьбе участников истории это рядовое на первый взгляд событие.Ни шустрый паренек по имени Вальтер, продавший картину. Ни его приятель Ларс, кисти которого принадлежал шедевр. Ни японцы, купившие симпатичную акварель в память о маленьком северном королевстве, в котором им удалось побывать на старости лет.
Впрочем, все происходит так, как и должно произойти.
2
Несколькими часами ранее студент художественной академии Вальтер Кюссенхоф пребывал на склоне горы, с которой открывался замечательный вид на город. Шел обычный день акварельной практики. Одногруппники разбрелись по склону в поисках интересных ракурсов. Вальтер, считая, что вид одинаково хорош отовсюду, устроился рядом с приятелем, мрачноватым белобрысым типом по имени Ларс Альберг. Приятель, зная болтливость Вальтера, хотел-было возмутиться такому соседству, но, когда тот поклялся, что болтать не будет, махнул рукой.
Город, лежащий внизу, был похож на детский конструктор. Маленькие домики с красными крышами, утопающие в зелени деревьев, море с росчерками катеров - все это худо-бедно перекочевало на лист акварельной бумаги, закрепленной на этюднике Вальтера. После этого терпение у парня кончилось. Он зевнул, завалился в траву и принялся разглядывать облака. Когда и это наскучило - пошел взглянуть на труды коллег.
Ларс, пребывая в собственном мире, создавал очередной шедевр. Отвлекать его Вальтер не рискнул, посмотрел и тихонько удалился.
Староста и активистка Мириам, как всегда пышущая энергией, дописывала третий набросок (два других сохли в траве поблизости). В ответ на ее замечание, что «кое-кому стоит заняться делом», Вальтер чмокнул подругу в щеку и поскакал дальше.
Подружки-веселушки Эмма и Эва встретили его парой отменных пейзажей и порцией свежих сплетен. Здесь Вальтер задерживаться не стал, дабы не впасть в словесный водоворот, грозящий любому, кто вовремя не исчезнет из поля зрения этих болтливых особ (сам он, по сравнению с ними, мог бы прослыть молчуном).
Самая далекая представительница группы, Тина, напротив, едва удостоила его взглядом. Рисунок ее тоже показался Вальтеру каким-то недружелюбным.
И только одно творение осталось недоступно пытливому взору юноши, - красавчик-Дэнис, как обычно весь в белом, с видом памятника самому себе, развопился, стоило Вальтеру направиться в его сторону.
«Ах, так!» - подумал Вальтер. И, возвратясь к своему этюднику, поглядывая на поганца, навалял набросок №2, куда интересней первого, но похвастаться никому не успел - позади раздалось покашливание и саркастичный голос произнес:«Да-а-а, Кюссенхоф, как всегда в своем репертуаре. Если уж вы решили изобразить своего коллегу в таком... э-э-э... первозданном виде, давайте поговорим об анатомии...»
3
Что и говорить, профессор Хайнц не питал любви к студенту Кюссенхофу. Зато боготворил анатомию, поэтому бедняге Вальтеру пришлось выслушать подробнейшую лекцию о том, почему его персонаж - уродец (тут он спорить не стал).
«Живопись - серьезная дисциплина, - заявил напоследок профессор, - не каждому она по плечу», - после чего с важным видом отбыл в сторону Ларса.
Ларс Альберг ходил у профессора в любимчиках, что, впрочем, тоже комплиментов не гарантировало, а дружба Ларса и Вальтера лишь подливала масла в огонь.
Глядя Ларсу через плечо, профессор долго разглядывал его рисунок, затем нехотя произнес: «В принципе, неплохо. Для вашего приятеля, но не для вас, Альберг. Я бы на вашем месте все переписал».
Сказав это, он сдернул очки, развернулся и зашагал прочь.
4
- Ну и кто из нас в своем репертуаре? - усмехнулся Вальтер, глядя вслед уходящему преподавателю.
Он посмотрел на Ларса - физиономия приятеля была как всегда невозмутима. Решив, что по шее получить не грозит, Вальтер приблизился и, вперив взгляд в работу друга, принялся искать хоть одну причину, по которой рисунок стоило бы переделать. Не нашел - Ларс не зря считался лучшим студентом факультета.
- Если тебе «переписать», то мне не стоит и браться, - подытожил он.
- Это тебе и хотели сказать, дурень, - заявила возникшая рядом Мириам.
- Я-то здесь причем?
- Хайнц считает, что ты на Ларса плохо влияешь.
Вальтер собрался ответить, но тут вмешался сам Ларс:
- Хватит.
Вальтер и Мириам разом замолчали.
- И что будешь делать? - поинтересовался Вальтер, выждав пару минут.
Ларс пожал плечами и принялся снимать работу с планшета.
- Перепишу.
- А эту куда?
- Не знаю. Выкину наверное.
- С ума сошел! - возмутилась Мириам.
- Точно, - поддакнул Вальтер. И тут ему в голову пришла восхитительная идея. - Слушай, а отдай ее мне.
Ларс посмотрел на него все тем же непроницаемым взглядом и ответил:
- Забирай.
Мириам уставилась на Вальтера как на сумасшедшего.
- Не примут, - заявила она, - и не надейся. Думаешь Хайнц такой осел...
Улыбка Вальтера стала шире, в глазах заплясали чертики.
- Фрекен, вы держите меня за идиота? Поверьте, я найду этому шедевру более достойное применение.
И, пока Ларс не передумал, быстренько собрал этюдник и исчез, чтобы спустя несколько часов появиться на набережной, где и началась эта, пока еще вполне обычная, история.
Глава 2. Вальтер
1
Если бы герр Хайнц знал, к чему приведут его слова, то в тот день обошел бы Ларса стороной, и еще большей стороной обошел бы Вальтера. Хотя обойти студента Кюссенхофа - задача не из легких. Парень вездесущ, как дым от костра, как ни повернись - всегда в глаза лезет.
Весь прошедший год учителя не знали покоя - в стенах академии то и дело происходили безобразия, автором которых, пусть и бездоказательно, являлся один и тот же человек - студент факультета живописи, юноша с дурным характером, первокурсник Вальтер Кюссенхоф.
С первых дней его появления преподаватели уже мечтали о том, чтобы возмутитель спокойствия как можно скорее покинул стены учебного заведения. Каждый приближал эту дату как мог: парня валили на просмотрах, топили на зачетах, душили на экзаменах, но хитрый гусь Кюссенхоф всегда умудрялся выйти сухим из воды. Его художественный талант был не настольковелик, чтобы устоять под напором преподавателей, зато советы Ларса, как спасательный круг, крепко держали на плаву. Откровенно слабые работы Вальтера к моменту сдачи уже тянули на твердый проходной балл, а теоретические дисциплины парень сдавал успешно, так что отчислить его за неуспеваемость не было ни какой возможности.
Так что же конкретно настроило педагогов против этого славного на вид юноши? Почему даже профессор Бартниц, завкафедрой философии, единственный, кто оценил по достоинству гибкий ум студента Кюссенхофа, вздрагивал при звуке его имени?
Продолжение находится тут (включая остальную часть бесплатного отрывка) и тут.