***
Хочется трудное, размываемое тут же потоками слез, акварельно-сутевое - попытаться успеть схватить словами за рыжий хвост. Оно мелькнет быстро, я знаю, такие вещи не держатся долго в теле человека, но оставит след как комета, изменив навсегда - изнутри.
О счастье я много думаю. Думаю ли? Чувствую, стремлюсь, тоскую, прихожу, обнаруживаю, торгуюсь за него, вытруживаю, надеюсь, выискиваю, учусь, осмеливаюсь на него, открываюсь, принимаю, верю, выколупываю,.. - сколько еще разных глаголов разной направленности к счастью можно было бы написать? Общество идиотически, мучительно, невротически стремится к идее счастья. Это вызывает столько же невозможности его, как напряжение в сексе в ожидании оргазма. Счастье как главный оргазм.
Нету его, счастья.
Нет и стремления к нему.
Никогда жизнь не бывает одноцветной, а у некоторых никогда и не бывает спокойной. Я сама шустрая как комета, скорость, с которой я прохожу через слои реальности, вчеловечиваясь, не может не вызывать боли. Но боль не всегда страдание.
Я вспоминаю вот уже месяц ясную вспышку-видение во время проживания-воспоминания собственного рождения, что я рождаюсь в страдание. Может ли быть иначе, если это было придумано мной? Или, может быть, может быть другая я?
Была ли я когда-нибудь счастлива? И да, и нет. Когда приводила в мир детей - конечно, была. Когда ласкалась с Морем - конечно. Когда смотрела на Небо и чувствовала жизнь, и себя в ней, а ее - во мне - еще бы! Сердце заходилось от радости! Когда возвращаюсь, порой, уставшая с работы , после дня закрываний и консультирования - ис-полненная, полая и наполненная - смыслом - дааа.
Когда в ванной просила унести русалочкой меня отсюда навсегда - отроду лет пять, не больше; когда единственной опорой в родительском доме до самостоятельной жизни, до того, как дожить до самостоятельной жизни, был взгляд на окно - как альтернативный выход; когда вышла замуж от совершенного отчаяния - уже в 19 - что когда-нибудь и возможно в моей жизни счастье - нет, так хоть покой и мирное существование; когда испытывала ужас, страх и боль от смерти мужа и казалось, слезам не будет конца, в то время как я - кончилась раз и навсегда; когда болело тело от усталости и душа - от нее же - а за юбку-мать во мне держатся трое малюсеньких малышат, - нет, нет в этом никакого счастья, сколько ни придумывай.
А есть ли оно здесь:
под одеялом у мамы, пока она еще не проснулась и не прогнала? под одеялом у мамы лет в 15, пока она не пришла с работы и не узнала, что ты валялась в ее кровати? В объятиях любимого, но холодного, обвитая руками и ногами, как паззлинка прижатая к нему? В объятиях нелюбимого, обвивая его ногами-кольцами, утыкаюсь в грудь к нему не то как котеночек, не то как ... ребеночек? Прижимаясь к любимому, обожая его запах, вдыхая его как самое лучшее, что только бывает для легких - наполняющих твою кровь кислородом и жизнью, но страшно-страшно боясь и предчувствуя, что это временно?
В мире умирает мама. Мама умирает всегда. Страшно, когда она умирает разом - во всех. И не выторговать ее любовь и не добиться! Какую жестокую штуку играет с нами педагогический стиль "хорошая девочка - люблю тебя, а плохую тебя не люблю", хрен с ним с внутренним фашистом, рождающимся из этого, бог с ней и с плохой девочкой внутри нас - все исправится-исцелится. Но каким же ядом разливается по душе идея - что любовью другого - матери, мира, ребенка, любого другого существа, самой жизни, - можно управлять. Что ее можно контролировать своим поведением. Не на этом ли основаны миллионы шизотерических теорий про управления реальностью через добрые помыслы и светлые целеполагания? Не на то этом ли основана религия - с грехами и карой и праведной жизнью и конечно, вознаграждением? Не на этом ли строим мы отношения?
И утыкаешься тут - носом, лбом, сердцем наружу - в границы своего. Тела ли? Души ли? Бога ли? - Мы не властны над смертью, над рождением и над любовью.
Я не властна над другим человеком. Над ребенком, который может прийти и не остаться. Над мужчиной, который может быть, а может уйти. Над родным человеком, решившим перейти в другой вид бытия с земного.
Я не властна, не контролирую, не управляю. Нет и смысла полагать счастье на это. На детей, на мужей, на родных рядом,
самое жгучее, чего стала остерегаться - зависеть. Потому что тогда я теряю последнее, что у меня есть - власть над собой. Управление собой, контроль - во мне.
Как остро я чувствую сейчас свое тело, свою душу и свою жизнь. Границы имеющегося, границы возможного. Безграничные, да. Но внутри меня. И граница - это я.
И как вишня - на торте, конечно, - зависимость от счастья. Она ломает жизнь и делает меня несчастной.
Она влияет на выборы, на ценности, на расслабленность, на здоровье.
Жизнь может не получиться. В том смысле, в котором мне хотелось бы видеть ее. Или как я видела ее в детстве. Или даже как ее видел Бог через меня, а я - через Него. Но она не может не получиться, она уже есть.
И только и есть, что бесконечное Есть.
О счастье я много думаю. Думаю ли? Чувствую, стремлюсь, тоскую, прихожу, обнаруживаю, торгуюсь за него, вытруживаю, надеюсь, выискиваю, учусь, осмеливаюсь на него, открываюсь, принимаю, верю, выколупываю,.. - сколько еще разных глаголов разной направленности к счастью можно было бы написать? Общество идиотически, мучительно, невротически стремится к идее счастья. Это вызывает столько же невозможности его, как напряжение в сексе в ожидании оргазма. Счастье как главный оргазм.
Нету его, счастья.
Нет и стремления к нему.
Никогда жизнь не бывает одноцветной, а у некоторых никогда и не бывает спокойной. Я сама шустрая как комета, скорость, с которой я прохожу через слои реальности, вчеловечиваясь, не может не вызывать боли. Но боль не всегда страдание.
Я вспоминаю вот уже месяц ясную вспышку-видение во время проживания-воспоминания собственного рождения, что я рождаюсь в страдание. Может ли быть иначе, если это было придумано мной? Или, может быть, может быть другая я?
Была ли я когда-нибудь счастлива? И да, и нет. Когда приводила в мир детей - конечно, была. Когда ласкалась с Морем - конечно. Когда смотрела на Небо и чувствовала жизнь, и себя в ней, а ее - во мне - еще бы! Сердце заходилось от радости! Когда возвращаюсь, порой, уставшая с работы , после дня закрываний и консультирования - ис-полненная, полая и наполненная - смыслом - дааа.
Когда в ванной просила унести русалочкой меня отсюда навсегда - отроду лет пять, не больше; когда единственной опорой в родительском доме до самостоятельной жизни, до того, как дожить до самостоятельной жизни, был взгляд на окно - как альтернативный выход; когда вышла замуж от совершенного отчаяния - уже в 19 - что когда-нибудь и возможно в моей жизни счастье - нет, так хоть покой и мирное существование; когда испытывала ужас, страх и боль от смерти мужа и казалось, слезам не будет конца, в то время как я - кончилась раз и навсегда; когда болело тело от усталости и душа - от нее же - а за юбку-мать во мне держатся трое малюсеньких малышат, - нет, нет в этом никакого счастья, сколько ни придумывай.
А есть ли оно здесь:
под одеялом у мамы, пока она еще не проснулась и не прогнала? под одеялом у мамы лет в 15, пока она не пришла с работы и не узнала, что ты валялась в ее кровати? В объятиях любимого, но холодного, обвитая руками и ногами, как паззлинка прижатая к нему? В объятиях нелюбимого, обвивая его ногами-кольцами, утыкаюсь в грудь к нему не то как котеночек, не то как ... ребеночек? Прижимаясь к любимому, обожая его запах, вдыхая его как самое лучшее, что только бывает для легких - наполняющих твою кровь кислородом и жизнью, но страшно-страшно боясь и предчувствуя, что это временно?
В мире умирает мама. Мама умирает всегда. Страшно, когда она умирает разом - во всех. И не выторговать ее любовь и не добиться! Какую жестокую штуку играет с нами педагогический стиль "хорошая девочка - люблю тебя, а плохую тебя не люблю", хрен с ним с внутренним фашистом, рождающимся из этого, бог с ней и с плохой девочкой внутри нас - все исправится-исцелится. Но каким же ядом разливается по душе идея - что любовью другого - матери, мира, ребенка, любого другого существа, самой жизни, - можно управлять. Что ее можно контролировать своим поведением. Не на этом ли основаны миллионы шизотерических теорий про управления реальностью через добрые помыслы и светлые целеполагания? Не на то этом ли основана религия - с грехами и карой и праведной жизнью и конечно, вознаграждением? Не на этом ли строим мы отношения?
И утыкаешься тут - носом, лбом, сердцем наружу - в границы своего. Тела ли? Души ли? Бога ли? - Мы не властны над смертью, над рождением и над любовью.
Я не властна над другим человеком. Над ребенком, который может прийти и не остаться. Над мужчиной, который может быть, а может уйти. Над родным человеком, решившим перейти в другой вид бытия с земного.
Я не властна, не контролирую, не управляю. Нет и смысла полагать счастье на это. На детей, на мужей, на родных рядом,
самое жгучее, чего стала остерегаться - зависеть. Потому что тогда я теряю последнее, что у меня есть - власть над собой. Управление собой, контроль - во мне.
Как остро я чувствую сейчас свое тело, свою душу и свою жизнь. Границы имеющегося, границы возможного. Безграничные, да. Но внутри меня. И граница - это я.
И как вишня - на торте, конечно, - зависимость от счастья. Она ломает жизнь и делает меня несчастной.
Она влияет на выборы, на ценности, на расслабленность, на здоровье.
Жизнь может не получиться. В том смысле, в котором мне хотелось бы видеть ее. Или как я видела ее в детстве. Или даже как ее видел Бог через меня, а я - через Него. Но она не может не получиться, она уже есть.
И только и есть, что бесконечное Есть.