почти год и девять, но за период с полутора до сейчас
Лукьян рисует. На всем. На бумаге, На обоях. На мне, На мне голой, на мне в одежде. На банке с помидорами. На яблоке на тарелке. На волосах. На мебели. На языке. Только попади ему в руки фломастер - изрисовано будет все.
Лукьян готовит. Он дожидается, когда я уйду с кухни, чтобы достать сковородку, включить плиту, донести табуретку до столешницы, залезть на нее и поставить на нее сковородку, выложить из тарелки с оладушками - оладушки на сководку. Достать лопаточку и методично их переворачивать.
Достать миску, в которой я замешиваю тесто. Достать десяток яиц. Разбить все. Те, что попали в миску, донести до кухни. Достать миксер. Включить в розетку. Начать взбивать яйца со скорлупой, пока на звук не прибежит мама.
Достать все кастрюли, включить плиту: все конфорки. Высыпать крупу, если раздобыть с нижней полки, сахар и воду из-под крана. Начать варить, пока не засечет мама.
Лукьян и деньги.
Лукьян любимой игрушкой считал кошелек и бумажки - доставать, карточки доставать и монетки. Первые шаги были с кошельком - от меня удрапывая. Сейчас - монетки последовательно складывать в копилку.
Каждое утро, когда я открываю глаза, передо мной сияющие глаза Лукьяна, забравшегося на меня верхом, обнявшего четырьмя конечностями. И он меня целует. И еще целует. И еще целует. Я смеюсь и целую его, а он смеется, довольный собой, и счастливый - и целует меня. И я думаю в такие моменты, что Лукьян - не Лучик. Лукьян - свет. Lux
Лукьян любит Лего дупло. Он строит башенки, машинки и поезда. Но в них он обязательно сажает человечков, обязательно. Мне нравится его "одушевленные" игры.
Лукьян залезает на второй этаж Ройкиной железной кровати. Но слезть оттуда не может - зовет "мама" - Мама - когда зовет - это и свою прабабушку. Когда подходишь снимать его оттуда, он уже нетерпедиво топчется на краю, и как только я оказываюсь рядом - прыгает... в пустоту - в протянутые руки. То есть я НЕ СНИМАЮ ЕГО оттуда, он прыгает. Невинное доверие, изнутри. Изначальное доверие человека.
Лукьян бровками похож на совенка. Я это очень в нем люблю.
Лукьян берет мечи, ножи, и настоящие тоже (упс), пистолетики и машет - грозно "укая". И топая. И рыча.
В доме Лукьян выворачивает розетки с корнем. Подзарядки с проводами. Умеет зажигать спички.
Мне нравится, что у Лукьяна "появилась" бабушка. Дедушка тут нахлынул. И бабушка с дедушкой Роя и Юры хотя бы перестали его игнорировать и считать пустым местом.
Мне нравится, какой Лукьян "правильный" в том, какой он есть. Я не знаю, как это объяснить. Но он такой же гениальный в своей "естьшности" как и его отец. Мне нравится его тело, его движения, его творческие решения, его реакции, его физиология.
Лукьян готовит. Он дожидается, когда я уйду с кухни, чтобы достать сковородку, включить плиту, донести табуретку до столешницы, залезть на нее и поставить на нее сковородку, выложить из тарелки с оладушками - оладушки на сководку. Достать лопаточку и методично их переворачивать.
Достать миску, в которой я замешиваю тесто. Достать десяток яиц. Разбить все. Те, что попали в миску, донести до кухни. Достать миксер. Включить в розетку. Начать взбивать яйца со скорлупой, пока на звук не прибежит мама.
Достать все кастрюли, включить плиту: все конфорки. Высыпать крупу, если раздобыть с нижней полки, сахар и воду из-под крана. Начать варить, пока не засечет мама.
Лукьян и деньги.
Лукьян любимой игрушкой считал кошелек и бумажки - доставать, карточки доставать и монетки. Первые шаги были с кошельком - от меня удрапывая. Сейчас - монетки последовательно складывать в копилку.
Каждое утро, когда я открываю глаза, передо мной сияющие глаза Лукьяна, забравшегося на меня верхом, обнявшего четырьмя конечностями. И он меня целует. И еще целует. И еще целует. Я смеюсь и целую его, а он смеется, довольный собой, и счастливый - и целует меня. И я думаю в такие моменты, что Лукьян - не Лучик. Лукьян - свет. Lux
Лукьян любит Лего дупло. Он строит башенки, машинки и поезда. Но в них он обязательно сажает человечков, обязательно. Мне нравится его "одушевленные" игры.
Лукьян залезает на второй этаж Ройкиной железной кровати. Но слезть оттуда не может - зовет "мама" - Мама - когда зовет - это и свою прабабушку. Когда подходишь снимать его оттуда, он уже нетерпедиво топчется на краю, и как только я оказываюсь рядом - прыгает... в пустоту - в протянутые руки. То есть я НЕ СНИМАЮ ЕГО оттуда, он прыгает. Невинное доверие, изнутри. Изначальное доверие человека.
Лукьян бровками похож на совенка. Я это очень в нем люблю.
Лукьян берет мечи, ножи, и настоящие тоже (упс), пистолетики и машет - грозно "укая". И топая. И рыча.
В доме Лукьян выворачивает розетки с корнем. Подзарядки с проводами. Умеет зажигать спички.
Мне нравится, что у Лукьяна "появилась" бабушка. Дедушка тут нахлынул. И бабушка с дедушкой Роя и Юры хотя бы перестали его игнорировать и считать пустым местом.
Мне нравится, какой Лукьян "правильный" в том, какой он есть. Я не знаю, как это объяснить. Но он такой же гениальный в своей "естьшности" как и его отец. Мне нравится его тело, его движения, его творческие решения, его реакции, его физиология.