мама сыновей
Есть три вещи, в которых я балдею, что я мама своих мальчишек.
Когда я готовлю на кухне (подождите, это еще не этот момент, совсем!!!), а они вокруг колготятся, Лукьян включает и выключает газ, просит отрезать ему кусочки то того, то другого, лезет головой под нож, Юру приходится постоянно обходить, спотыкаться, все в в суете и раздражении, в какой-то момент мне удается голосом командора вытолкать всех из кухни в комнату и спокойно доготовить, и я накрываю на стол, и вооооот....
самый любимый момент:
три макушки, три разные, но одинаково мужские спины - на трех табуретках деловито едят содержимое тарелок. С аппетитом, много, с треском за ушами. Тихо, сосредоточенно. (Можно даже в эти пять минут пойти совершить _деловой_звонок)) Но мне больше всего нравится вот это внутреннее ощущение - что я-мама-женщина - физически питаю своих сыновей-мужчин. Обожаю это, всякий раз.
Просто из любви в материнском.
Люблю читать своим детям книгу, которую они прям сами с нетерпением ждут, когда мы сядем почитать. Такими солнечными пятнами у меня остались Муми-тролли в последние недели перед родами и первые после них, Волшебник Изумрудного города и Урфин Джюс, а вот сейчас ну столько веселого мальчишечьего чистого смеха и хихикания стоит при чтении Эмиля из Лённеберги. Но больше всего мне нравится, как мы никуда не спешим, как мы вместе, как мы просто живем, и как три головы пытаются поместиться на двух плечах, не помещаются, поэтому с одной из сторон стабильно выстраивается два ряда - партер и амфитеатр.
И редкое, но тоже очень наполняющее материнско-сыновье:
когда бреющей машинкой делаешь три одинаковые ежистые макушки, которые потом так приятно бодаются в бока, упираются круглышами в твои ладони, чешутся об плечи во сне, щекочутся ближе к ному, когда идут целоваться...
и какие сразу у них в таком варианте - подчеркнуто мужские тела. красивые. каждая мышца и косточка, каждая линия - о защите, о чувственности внутри и беззащитности, об иной планете, чем я. и каждый такой - особенный.
Когда я готовлю на кухне (подождите, это еще не этот момент, совсем!!!), а они вокруг колготятся, Лукьян включает и выключает газ, просит отрезать ему кусочки то того, то другого, лезет головой под нож, Юру приходится постоянно обходить, спотыкаться, все в в суете и раздражении, в какой-то момент мне удается голосом командора вытолкать всех из кухни в комнату и спокойно доготовить, и я накрываю на стол, и вооооот....
самый любимый момент:
три макушки, три разные, но одинаково мужские спины - на трех табуретках деловито едят содержимое тарелок. С аппетитом, много, с треском за ушами. Тихо, сосредоточенно. (Можно даже в эти пять минут пойти совершить _деловой_звонок)) Но мне больше всего нравится вот это внутреннее ощущение - что я-мама-женщина - физически питаю своих сыновей-мужчин. Обожаю это, всякий раз.
Просто из любви в материнском.
Люблю читать своим детям книгу, которую они прям сами с нетерпением ждут, когда мы сядем почитать. Такими солнечными пятнами у меня остались Муми-тролли в последние недели перед родами и первые после них, Волшебник Изумрудного города и Урфин Джюс, а вот сейчас ну столько веселого мальчишечьего чистого смеха и хихикания стоит при чтении Эмиля из Лённеберги. Но больше всего мне нравится, как мы никуда не спешим, как мы вместе, как мы просто живем, и как три головы пытаются поместиться на двух плечах, не помещаются, поэтому с одной из сторон стабильно выстраивается два ряда - партер и амфитеатр.
И редкое, но тоже очень наполняющее материнско-сыновье:
когда бреющей машинкой делаешь три одинаковые ежистые макушки, которые потом так приятно бодаются в бока, упираются круглышами в твои ладони, чешутся об плечи во сне, щекочутся ближе к ному, когда идут целоваться...
и какие сразу у них в таком варианте - подчеркнуто мужские тела. красивые. каждая мышца и косточка, каждая линия - о защите, о чувственности внутри и беззащитности, об иной планете, чем я. и каждый такой - особенный.