мама для девочки
Из прожитого. И проживаемого, хрупкое.
Сон был, в котором я била маму кулаками и кричала на нее, обвиняя, что ее не было со мной эти два года - ни в смерти, проверяющей на любовь к жизни, ни в такой душу проверяющей на смелость - пришедшей ко мне жизни.
Психотерапия была - где выяснилось, что мама - это я, которая не дает как раз-таки эти два года маленькой девочке в себе, сути души своей - быть. Потому что - выжить надо, а ребенок один не выживет. Это я сама бросаю саму себя.
Образ был - выдергиваемой табуретки из-под ног русского, мной, русским солдатом, перешедшим на сторону фашистов, и тем самым доказывающим им свою новую верность. Чувство - желание жить выше любви. Это я - к своей маленькой девочке, к Марьяше. Желание выжить, когда тебя называют убийцей, а друзья веером распадаются по частям - кто со мной, а кто против меня; когда двое детей, кредит на квартиру под ипотекой, бумаги, выплаты, суды, затопленная соседка и текущие трубы - делай сама, не расслабляйся. Если стать маленькой, дать ей воздуха, - умрем. Поэтому предаю ее.
Дальше боль. Когда разрешила себе быть ею. На плече того, кто думала, что. Первый раз. Первый, Господи, раз со смерти. Без Сережи, без поддержки, вернее, думая, что наконец-то с поддержкой. Выдохнула. Открылась. А ощущение как в живот подставившейся в мурчании кошке. И новый опыт, благодарю. Я должна пережить одной - тщетность желания переживать свою тщетность не одной. Да, так закрученно. Пережить, что девочка, лежащая в кроватке одна, ждущая рук матери и молока из груди, - одна. И что только я теперь могу быть ей матерью. Взять ее на руки, покачать. Никто другой уже не может.
И позже, когда думала, как буду объяснять свою ненависть и нежелание видеть больше.
Я поняла, что хоть и предавала ее, девочку, не давая ей быть - ее желаниям, ее чувствам, ее страхам, все, что я делала, я делала из желания сохранить ей жизнь. Я увидела вторую часть того образа. Да, предавала. Но да, чтобы выжить. Ей - выжить.
И как и тогда, когда защищалась улыбками, хамством, гневом, агрессией, так и сейчас - готова загрызть за нее - по-матерински.
И для этого мне много что пришлось отрастить.
Свою тень, например.
Способность чувствовать.
Смелость.
Честность.
И наконец, собственно, мать в себе.
С отцом тоже разобралась. На данном витке спирали, конечно.
Сон был, в котором я била маму кулаками и кричала на нее, обвиняя, что ее не было со мной эти два года - ни в смерти, проверяющей на любовь к жизни, ни в такой душу проверяющей на смелость - пришедшей ко мне жизни.
Психотерапия была - где выяснилось, что мама - это я, которая не дает как раз-таки эти два года маленькой девочке в себе, сути души своей - быть. Потому что - выжить надо, а ребенок один не выживет. Это я сама бросаю саму себя.
Образ был - выдергиваемой табуретки из-под ног русского, мной, русским солдатом, перешедшим на сторону фашистов, и тем самым доказывающим им свою новую верность. Чувство - желание жить выше любви. Это я - к своей маленькой девочке, к Марьяше. Желание выжить, когда тебя называют убийцей, а друзья веером распадаются по частям - кто со мной, а кто против меня; когда двое детей, кредит на квартиру под ипотекой, бумаги, выплаты, суды, затопленная соседка и текущие трубы - делай сама, не расслабляйся. Если стать маленькой, дать ей воздуха, - умрем. Поэтому предаю ее.
Дальше боль. Когда разрешила себе быть ею. На плече того, кто думала, что. Первый раз. Первый, Господи, раз со смерти. Без Сережи, без поддержки, вернее, думая, что наконец-то с поддержкой. Выдохнула. Открылась. А ощущение как в живот подставившейся в мурчании кошке. И новый опыт, благодарю. Я должна пережить одной - тщетность желания переживать свою тщетность не одной. Да, так закрученно. Пережить, что девочка, лежащая в кроватке одна, ждущая рук матери и молока из груди, - одна. И что только я теперь могу быть ей матерью. Взять ее на руки, покачать. Никто другой уже не может.
И позже, когда думала, как буду объяснять свою ненависть и нежелание видеть больше.
Я поняла, что хоть и предавала ее, девочку, не давая ей быть - ее желаниям, ее чувствам, ее страхам, все, что я делала, я делала из желания сохранить ей жизнь. Я увидела вторую часть того образа. Да, предавала. Но да, чтобы выжить. Ей - выжить.
И как и тогда, когда защищалась улыбками, хамством, гневом, агрессией, так и сейчас - готова загрызть за нее - по-матерински.
И для этого мне много что пришлось отрастить.
Свою тень, например.
Способность чувствовать.
Смелость.
Честность.
И наконец, собственно, мать в себе.
С отцом тоже разобралась. На данном витке спирали, конечно.