трудно быть мамой
Трудно быть богом мамой.
40 дней гнездования до и 39 дней новорожденности после возродили меня Мамой.
Я предчувствовала подобное, ведь так много симметрии взаимосвязи в смерти Сережи и рождении Лукьяна. Жизнь красиво расставила метки не только событиями,местами и людьми, но даже цифрами, и датами. Когда умер Сережа, одним из следствий нашей трагедии стало вырубленное из меня материнство. Нет, я продолжала любить. Продолжила что-то делать необходимое для детей, но меня во всем этом будто не было, не было материнской моей души. И я тосковала, но вернуть - не получалось. И вот Лукьян такой же мощной волной,смерчем, втянул меня обратно, вбил в меня обратно этот стержень - я-мама.
Будто намеренно скроилось все так, что все мои замечательные подруги-помощницы разъехались/заболели на этот период. Помощь Бог организовал только в тот период, где она была жизненно-необходима: первые дней 5, когда я грохалась в обморок, если вставала. И мне просто пришлось, вынужденно, можно сказать, остаться на своем "Титанике", уже столкнувшимся с айсбергом, - одной.
Титаником я стала называть ситуацию как-то сразу, после рождения, потому что возникло ощущение, что теперь все уже свершилось, столкновение с жизнью - произошло, изменения - неостановимы, необратимы. А то, что происходило, напоминало течь воды, наполняющей постепенно все отсеки корабля. И чувство медленно сковывающего горло страха - просто- за выживание, за бытование, за деньги подкрадывался также медленно, будто через поры тела, в самую глубь души.
Но при этом... я никогда не знала, как я написала вчера в смс подруге, что полный пиздец может быть светлым.
Лукьян дисциплинирует, воспитывает душу. Так было и после смерти. Тогда - я привыкала любить себя самой, без опор, сейчас - я привыкаю любить других. Своих детей, отдавать - ся. Полностью, без остатка себе, без благодарности и отдачи. Людям, которые вырастут, которые уйдут, для которых моя отдача себя - норма, и иначе и быть не может. Это и есть материнство. Я понимаю, что я для них - жизнь.
От того, как я прострою день, от моих реакций, моих интонаций, слов, решений, того, что я предложу или наоборот, в чем откажу - из всего этого строятся их дни, день за днем - по кирпичику - детство. А детство строит судьбу, во многом.
Мне очень трудно.В этот период нашей перестройки как семьи-системы, и моей личной, я переживала разный спектр чувств. Смирение и терпение, гнев и вину, обиду на всех-кто-не-рядом и благодарность,к тем, кто; мне даже казалось, что так сложно мне не было даже после смерти, только там было темно, а здесь - светло - фоном.
Мне трудно, потому что надо быть. Не существовать, а жить, активно, действовать, быть гибкой, переключаться и меняться под потребности - каждого, задвигать свое желание писАть и даже пИсать :) ради того, чтобы выспаться и были силы - на них, или ради того - чтобы просто - быть с ними, быть в чистом доме.
Они разные.
Лукьяну, чтобы успокоиться, чтобы ощутить мировую гармонию, нужна мама - телом, запахом, руками, голосом, глазами в глаза и молоком из груди.
Юре, чтобы успокоиться, чтобы восстановитсья, нужна мама - здесь и сейчас,и ни секундой позже, иначе..., объятиями, поглаживаниями, почесушками по спинке-попке, разговорами и шутками глаза в глаза, ладошкой - поверх груди.
Рою - все перечисленное выше уже не прокатит). Ему нужна мама - включенная, думающая, помогающая подумать и почувствовать ему - себя, предлагающая решения.
И всем им - таким разным - нужно, слава Богу, одно ЛЮБОВЬ.
Но не всегда получается.
Лукьяну - иногда приходится лежать одному, пока я качаю на руках вышедшего из берегов Юрку. Пока я делаю по дому что-то грзное и неудоборучное в плане ребенка. Иногда ему приходится доодить доконкретного плаксивого зова...
Юре иногда приходится ждать, находиться в игноре, потому что я_ус-та-ла_ и он меня раздражает своими закидонами, иногда я даю ему по попе и кричу - чтобы включить.
Рою чаще других приходится слышать раздраженное "Подожди,пожалуйста!" и переживать вместо осознанного разговора с проживанием чувств - шантаж, расчитанный на молниеносный результат здесь и сейчас.
Сбои в ощущении мама-есть-я-есть проявляются
у Лукьяна - поверхностным сном,
у Юры - истериками,
у Роя - агрессией.
Но главное - я стараюсь.И написанное абзацем выше видится мне лишь временным отклонением от курса, когда качнет лодку, и с рулем не справляешься, и она нагнулась. Но потом мы снова все еще плывем к нашей Земле, выравниваемся, и ветер нам дует попутный.
Подумать только! - мы съедаем в неделю по полтора килограмма домашнего творога, по три литра настоящего молока из-под коровы и деревенской сметаны, я организовала также и домашние куриные яйца, мы едим _мнооого_ фруктов и овощей ( и мне не в лом как грузовой лошадке тоскать это с рынка два раза в неделю), гуляем по 3-4 часа в день (это я-то, я-которая ненавидит гулять с детьми), читаем каждый день на ночь, и у меня чисто или почти чисто дома.
Я кручусь как белка в колесе. Это оказалось правдой - титанический труд растить одной трех маленьких детей. Я не успеваю порой сходить в туалет, помыться. книжку я ритуально клала недели две рядом с собой на укладывание Лукьяна :)) и так ни разу ее не открыла))) перестала уже класть, не почитаю, знаю. Идя по улице я с удивлением тут ощутила землю под ногами, деревья и вспомнила ощущение и слово - Бог. Подумала, что даже стала забывать об этом думать и чувствовать Его,так - как раньше я -всегда- жила. Никаких высокодуховных мыслей, только "чтосегодня наобед, как рассчитать время, пока вот эти гавры смотрят мульты, а этот спит..."
Но во всем этом... я чувствую... растет именно Бог, Любовь. моя, внутренняя, человечная. Человеческмй Бог растет, не заоблачный,красивый, но далекий и безразличный.
И да. Дети-учителя. Только так к ним и надо относиться. С открытым любознательным сердцем. Сердцем, которое жаждет знания Любви, в разных, разных, разных формах тренировок. А дети - они таланты на такого рода "тренировки"...
40 дней гнездования до и 39 дней новорожденности после возродили меня Мамой.
Я предчувствовала подобное, ведь так много симметрии взаимосвязи в смерти Сережи и рождении Лукьяна. Жизнь красиво расставила метки не только событиями,местами и людьми, но даже цифрами, и датами. Когда умер Сережа, одним из следствий нашей трагедии стало вырубленное из меня материнство. Нет, я продолжала любить. Продолжила что-то делать необходимое для детей, но меня во всем этом будто не было, не было материнской моей души. И я тосковала, но вернуть - не получалось. И вот Лукьян такой же мощной волной,смерчем, втянул меня обратно, вбил в меня обратно этот стержень - я-мама.
Будто намеренно скроилось все так, что все мои замечательные подруги-помощницы разъехались/заболели на этот период. Помощь Бог организовал только в тот период, где она была жизненно-необходима: первые дней 5, когда я грохалась в обморок, если вставала. И мне просто пришлось, вынужденно, можно сказать, остаться на своем "Титанике", уже столкнувшимся с айсбергом, - одной.
Титаником я стала называть ситуацию как-то сразу, после рождения, потому что возникло ощущение, что теперь все уже свершилось, столкновение с жизнью - произошло, изменения - неостановимы, необратимы. А то, что происходило, напоминало течь воды, наполняющей постепенно все отсеки корабля. И чувство медленно сковывающего горло страха - просто- за выживание, за бытование, за деньги подкрадывался также медленно, будто через поры тела, в самую глубь души.
Но при этом... я никогда не знала, как я написала вчера в смс подруге, что полный пиздец может быть светлым.
Лукьян дисциплинирует, воспитывает душу. Так было и после смерти. Тогда - я привыкала любить себя самой, без опор, сейчас - я привыкаю любить других. Своих детей, отдавать - ся. Полностью, без остатка себе, без благодарности и отдачи. Людям, которые вырастут, которые уйдут, для которых моя отдача себя - норма, и иначе и быть не может. Это и есть материнство. Я понимаю, что я для них - жизнь.
От того, как я прострою день, от моих реакций, моих интонаций, слов, решений, того, что я предложу или наоборот, в чем откажу - из всего этого строятся их дни, день за днем - по кирпичику - детство. А детство строит судьбу, во многом.
Мне очень трудно.В этот период нашей перестройки как семьи-системы, и моей личной, я переживала разный спектр чувств. Смирение и терпение, гнев и вину, обиду на всех-кто-не-рядом и благодарность,к тем, кто; мне даже казалось, что так сложно мне не было даже после смерти, только там было темно, а здесь - светло - фоном.
Мне трудно, потому что надо быть. Не существовать, а жить, активно, действовать, быть гибкой, переключаться и меняться под потребности - каждого, задвигать свое желание писАть и даже пИсать :) ради того, чтобы выспаться и были силы - на них, или ради того - чтобы просто - быть с ними, быть в чистом доме.
Они разные.
Лукьяну, чтобы успокоиться, чтобы ощутить мировую гармонию, нужна мама - телом, запахом, руками, голосом, глазами в глаза и молоком из груди.
Юре, чтобы успокоиться, чтобы восстановитсья, нужна мама - здесь и сейчас,и ни секундой позже, иначе..., объятиями, поглаживаниями, почесушками по спинке-попке, разговорами и шутками глаза в глаза, ладошкой - поверх груди.
Рою - все перечисленное выше уже не прокатит). Ему нужна мама - включенная, думающая, помогающая подумать и почувствовать ему - себя, предлагающая решения.
И всем им - таким разным - нужно, слава Богу, одно ЛЮБОВЬ.
Но не всегда получается.
Лукьяну - иногда приходится лежать одному, пока я качаю на руках вышедшего из берегов Юрку. Пока я делаю по дому что-то грзное и неудоборучное в плане ребенка. Иногда ему приходится доодить доконкретного плаксивого зова...
Юре иногда приходится ждать, находиться в игноре, потому что я_ус-та-ла_ и он меня раздражает своими закидонами, иногда я даю ему по попе и кричу - чтобы включить.
Рою чаще других приходится слышать раздраженное "Подожди,пожалуйста!" и переживать вместо осознанного разговора с проживанием чувств - шантаж, расчитанный на молниеносный результат здесь и сейчас.
Сбои в ощущении мама-есть-я-есть проявляются
у Лукьяна - поверхностным сном,
у Юры - истериками,
у Роя - агрессией.
Но главное - я стараюсь.И написанное абзацем выше видится мне лишь временным отклонением от курса, когда качнет лодку, и с рулем не справляешься, и она нагнулась. Но потом мы снова все еще плывем к нашей Земле, выравниваемся, и ветер нам дует попутный.
Подумать только! - мы съедаем в неделю по полтора килограмма домашнего творога, по три литра настоящего молока из-под коровы и деревенской сметаны, я организовала также и домашние куриные яйца, мы едим _мнооого_ фруктов и овощей ( и мне не в лом как грузовой лошадке тоскать это с рынка два раза в неделю), гуляем по 3-4 часа в день (это я-то, я-которая ненавидит гулять с детьми), читаем каждый день на ночь, и у меня чисто или почти чисто дома.
Я кручусь как белка в колесе. Это оказалось правдой - титанический труд растить одной трех маленьких детей. Я не успеваю порой сходить в туалет, помыться. книжку я ритуально клала недели две рядом с собой на укладывание Лукьяна :)) и так ни разу ее не открыла))) перестала уже класть, не почитаю, знаю. Идя по улице я с удивлением тут ощутила землю под ногами, деревья и вспомнила ощущение и слово - Бог. Подумала, что даже стала забывать об этом думать и чувствовать Его,так - как раньше я -всегда- жила. Никаких высокодуховных мыслей, только "чтосегодня наобед, как рассчитать время, пока вот эти гавры смотрят мульты, а этот спит..."
Но во всем этом... я чувствую... растет именно Бог, Любовь. моя, внутренняя, человечная. Человеческмй Бог растет, не заоблачный,красивый, но далекий и безразличный.
И да. Дети-учителя. Только так к ним и надо относиться. С открытым любознательным сердцем. Сердцем, которое жаждет знания Любви, в разных, разных, разных формах тренировок. А дети - они таланты на такого рода "тренировки"...