Почему нам нужен Charliе Hebdo
Прошел год после ставшего историческим нападения на редакцию сатирического французского журнала. Много было за это время комментариев, рассуждений и мыслей на тему того, что и зачем делает это не стесняющееся в выражениях издание. А они не переставали все эти недели шокировать публику своими карикатурами и отсутствием такта по отношению к чему бы то ни было. Досталось всем: сирийским беженцам, французским властям, пострадавшим парижанам, погибшим россиянам. Сеть быстро разносила очередные шокирующие рисунки по всем уголкам мира, кроме Северной Кореи, и благопристойные граждане всех национальностей и стран хватались за голову. «Что же они делают! Нет у них совести!» и прочие призывающие к политкорректности фразы звучали каждую неделю.
А я хочу сказать, что такие издания как Шарли Эбдо нужны нашему миру. Нужны для того, чтобы мы не превратились в ИГИЛ, чтобы мы не стали Северной Кореей. Потому что да - в этом мире ничего не должно быть табуировано для обсуждения и смеха. Ничего нельзя называть неприкосновенным для другой точки зрения. Потому что если это случится, то в дверь будет просунута нога и в образовавшуюся щель запретов и объявления святым посыпется все дерьмо этого мира. Сначала вам скажут: не будьте извращенцами! Кто же хочет быть извращенцем? А потом извращением начнут объявлять все новые и новые вещи. Ад всегда начинается с маленькой зажженной спички. А потом вы и не заметите, как окажитесь на вертеле, поджариваемые собственными же страхами, ограничениями и запретами. Ничего не должно быть неприкосновенным для обсуждения. Ничто не должно приниматься на веру просто так, по инерции, в добавок к тому, что уже есть. Поэтому и нужны такие журналы как Шарли. Потому что они проверят вашу терпимость и закостенелость на прочность. Их девиз «Ничего святого» говорит о необходимости думать каждый раз, прежде чем навесить очередной ярлык.
Когда на берег вынесло тело погибшего трехлетнего мальчика, европейцы, целующие своих детей перед сном и отводящие их по выходным в макдональдс, вдруг содрогнулись, пустили слезу. Как будто до этого они не понимали, что дети и взрослые гибнут в попытках не только сбежать от войны, которую устроили европейцы на их земле в борьбе за нефть, но и мечтая попасть в тот же макдональдс, попинать тротуары Берлина, плюнуть с Эйфелевой башни и проехаться по широким проспектам Лондона. Да будет вам, господа! Вы, жители старой Европы, не любите, когда вас тыкают носом в собственное дерьмо. Вы ведь, подобно богам, и срете мрамором. Неужели вы в серьез полагали, что жителям просторных азиатских степей и пустынь не захочется вас потеснить с этого золотого пьедестала? Парижане после атак полные энтузиазма уселись на верандах своих кафе, демонстрируя миру не только свою смелость перед переполненной зависти и злости за неудачное детство гримасой террориста, но и присущую французам надменность и упертость. Кто-то же должен об этом говорить? Не всем же оплакивать усопших. Кто-то же должен достать из заднего кармана зеркало и показать то, о чем принято молчать и делать вид, что это не стоит обсуждать.
Наш мир опутан политкорректностью на столько, что мэр города, в котором сотни женщин были изнасилованы и избиты всего за одну ночь арабскими иммигрантами, боится сказать об этом вслух. Полиция, политики и другие поли- боятся говорить прямо об угрозах, потому что их запугали. Им страшно прогневать арабов, европейские власти, сексистов и прочие меньшинства, которые в какой-то момент начали править большинством. В погоне за уважением и политкорректностью они перегнули палку и сейчас сами стали заложниками тех, кого хотели спасти. Все так боятся высказаться прямо: а вдруг их не так поймут?
Шарли Эбдо не просто смеется над «святыми» темами. Они показывают, что стоит за этим святым. Они приподнимают хвост павлина, чтобы показать его куриную задницу. Даже если это задница их собственная. Если вам обидно и больно, когда вы листаете Шарли Эбдо, то дело не в журнале. Дело в вас.