ДВАДЦАТЬ ЛЕТ ТОМУ НАЗАД
24 сентября 1993 года, прожив с законным мужем уже 22 года, мы обвенчались в храме Иоакима и Анны в Можайске. А ещё раньше, в 1985 году, там же мы крестили двоих наших детей Марию и Дениса.
Погода в тот год выдалась по началу под стать сегодняшней. Встали мы в 5 утра, чтобы добраться из Москвы в Можайск к уловленным девяти. Лил беспросветный сильный дождь. Дорога к храму не была лёгкой. 110 км заняли у нас несколько часов, но к назначенному часу прибыли вовремя. Так же под дождём подошли к храму. В церкви никого не было, кроме нас двоих, наших свидетелей-друзей Наташи и Володи, которые должны были держать над нами венцы, нашей дочки Маши и их сына Ванечки. И, конечно, священника, отца Бориса.
Сколько длилось венчание, я сказать сейчас затруднюсь: казалось, что мгновение, а вместе с тем - вечность. Только выйдя их храма совсем другими людьми, мы увидели голубое небо, солнце, золотую осень.
Потом, приехав к нам на дачу, мы пошли на нашу местную речушку Селявку, сели на крутом её берегу неподалёку от памятника воевавшим в этих местах солдатам Великой отечественной войны, освобождавшим наши родные места от фашистских оккупантов. Солнце, голубое небо, золото листьев и зелень травы создали незабываемую картину, навсегда отпечатавшуюся в памяти.
Судьба отца Бориса оказалась трагической. Через несколько лет его зверски убили двое местных можайских молодых людей. Они, в надежде на хорошую добычу, ворвались в дом к священнику (собственно, это и домом назвать бы было затруднительно - так, чуть-чуть благоустроенный сарайчик возле церкви). Ценностей они не обнаружили, похватали, что под руку подвернулось, и, убив человека, убежали. Да только с грузом содеянного смогли прожить всего несколько дней, а потом сами явились в милицию с требованием немедленно посадить их в тюрьму. Что с ними стало в дальнейшем, мне не известно.
Но храм без отца Бориса осиротел. Нет, там всё в порядке, вполне боголепно, даже как-то богато стало. Да только ехать туда, как мы раньше ездили по нескольку раз в году, что-то нет охоты. Помяну отца Бориса: Царствия ему небесного!
Детей наших крестил тоже отец Борис, но это отдельная сказка.
Погода в тот год выдалась по началу под стать сегодняшней. Встали мы в 5 утра, чтобы добраться из Москвы в Можайск к уловленным девяти. Лил беспросветный сильный дождь. Дорога к храму не была лёгкой. 110 км заняли у нас несколько часов, но к назначенному часу прибыли вовремя. Так же под дождём подошли к храму. В церкви никого не было, кроме нас двоих, наших свидетелей-друзей Наташи и Володи, которые должны были держать над нами венцы, нашей дочки Маши и их сына Ванечки. И, конечно, священника, отца Бориса.
Сколько длилось венчание, я сказать сейчас затруднюсь: казалось, что мгновение, а вместе с тем - вечность. Только выйдя их храма совсем другими людьми, мы увидели голубое небо, солнце, золотую осень.
Потом, приехав к нам на дачу, мы пошли на нашу местную речушку Селявку, сели на крутом её берегу неподалёку от памятника воевавшим в этих местах солдатам Великой отечественной войны, освобождавшим наши родные места от фашистских оккупантов. Солнце, голубое небо, золото листьев и зелень травы создали незабываемую картину, навсегда отпечатавшуюся в памяти.
Судьба отца Бориса оказалась трагической. Через несколько лет его зверски убили двое местных можайских молодых людей. Они, в надежде на хорошую добычу, ворвались в дом к священнику (собственно, это и домом назвать бы было затруднительно - так, чуть-чуть благоустроенный сарайчик возле церкви). Ценностей они не обнаружили, похватали, что под руку подвернулось, и, убив человека, убежали. Да только с грузом содеянного смогли прожить всего несколько дней, а потом сами явились в милицию с требованием немедленно посадить их в тюрьму. Что с ними стало в дальнейшем, мне не известно.
Но храм без отца Бориса осиротел. Нет, там всё в порядке, вполне боголепно, даже как-то богато стало. Да только ехать туда, как мы раньше ездили по нескольку раз в году, что-то нет охоты. Помяну отца Бориса: Царствия ему небесного!
Детей наших крестил тоже отец Борис, но это отдельная сказка.