Baby, text me...
Я как обычно узнаю всё самая последняя...
С тех пор, как уровень абсурда в череде новостей моей страны, вроде и любимой, но такой невыносимой уже, превысил критическую отметку - с тех пор я не читаю новостей практически.
Телевизора у меня нет. Новостные сайты не мониторю. Изредка доходят до меня обрывки какие-то, запощенные в ЖЖ или на Снобе. Изредка доходят - потому что полностью отгородиться невозможно всё равно - а, доходя, приводят неизменно либо в бешенство, либо в отчаяние, либо в ступор.
Лирическое отступление сворачиваю.
События в гей-клубе в Орландо, оглушившие мировую общественность 12 июня, дошли до меня лишь сегодня с утра (я зашла на Сноб утром по пути на семинар по повышению квалификации) и, конечно же, ударили.
Смесью сочувствия, жалости и злости - совершенно бессильной злости, беспомощной.
И вот со Сноба я и перешла по вот этой вот ссылке, где без купюр приведён предсмертный диалог одного из парней, убитых впоследствии в этом клубе, с мамой.
Страшный диалог.
Когда начинаешь читать, то заранее понимаешь, чем всё закончится. И чувство беспомощной ярости душит, но заставляет мазохистски дочитать...
И воображение услужливо рисует картину: симпатичный (а может, и не очень) напуганный парень затаившись в кабинке женского туалета клуба, с ужасом вслушиваясь в крики и выстрелы за дверью, пишет в мессенджере сообщения маме...
Последние в жизни сообщения.
И вот шаги.
Всё ближе и ближе.
И... больше некому писать эти сообщения.
Как бы истошно не вбивала буквы в экран женщина на том конце - из той далёкой уже обычной домашней жизни - эти буквы уже никогда не достигнут адресата.
Эти буквы достигнут только пустоты - в которую они будут падать, и падать, и падать - пока не иссякнут останки материнской иррациональной надежды.
Mina: “Are u hurt”
Mina: “Stay there he don’t like gay people” (2:52 a.m.)
Mina: “Text me please” (2:53 a.m.)
Mina: “I love u” (2:54 a.m.)
Mina: “Don’t do nothing”
Mina: “Stay down”
Mina: “Baby text me”
А потом, благодаря журналистам, эти буквы увидят тысячи - десятки (сотни) тысяч глаз - по всему свету - и даже на другом конце земли, в троллейбусе, посреди просыпающегося беззаботного равнодушного города, говорящего на другом языке.
И какая разница, станут ли мокрыми от слёз эти глаза, если всё равно это ничего уже никогда не исправит?
Если всё равно на это отчаянное "Baby text me" этот "малыш" не ответит уже никогда.
Никогда.
Так, какая, к чёрту, тогда разница?!
С тех пор, как уровень абсурда в череде новостей моей страны, вроде и любимой, но такой невыносимой уже, превысил критическую отметку - с тех пор я не читаю новостей практически.
Телевизора у меня нет. Новостные сайты не мониторю. Изредка доходят до меня обрывки какие-то, запощенные в ЖЖ или на Снобе. Изредка доходят - потому что полностью отгородиться невозможно всё равно - а, доходя, приводят неизменно либо в бешенство, либо в отчаяние, либо в ступор.
Лирическое отступление сворачиваю.
События в гей-клубе в Орландо, оглушившие мировую общественность 12 июня, дошли до меня лишь сегодня с утра (я зашла на Сноб утром по пути на семинар по повышению квалификации) и, конечно же, ударили.
Смесью сочувствия, жалости и злости - совершенно бессильной злости, беспомощной.
И вот со Сноба я и перешла по вот этой вот ссылке, где без купюр приведён предсмертный диалог одного из парней, убитых впоследствии в этом клубе, с мамой.
Страшный диалог.
Когда начинаешь читать, то заранее понимаешь, чем всё закончится. И чувство беспомощной ярости душит, но заставляет мазохистски дочитать...
И воображение услужливо рисует картину: симпатичный (а может, и не очень) напуганный парень затаившись в кабинке женского туалета клуба, с ужасом вслушиваясь в крики и выстрелы за дверью, пишет в мессенджере сообщения маме...
Последние в жизни сообщения.
И вот шаги.
Всё ближе и ближе.
И... больше некому писать эти сообщения.
Как бы истошно не вбивала буквы в экран женщина на том конце - из той далёкой уже обычной домашней жизни - эти буквы уже никогда не достигнут адресата.
Эти буквы достигнут только пустоты - в которую они будут падать, и падать, и падать - пока не иссякнут останки материнской иррациональной надежды.
Mina: “Are u hurt”
Mina: “Stay there he don’t like gay people” (2:52 a.m.)
Mina: “Text me please” (2:53 a.m.)
Mina: “I love u” (2:54 a.m.)
Mina: “Don’t do nothing”
Mina: “Stay down”
Mina: “Baby text me”
А потом, благодаря журналистам, эти буквы увидят тысячи - десятки (сотни) тысяч глаз - по всему свету - и даже на другом конце земли, в троллейбусе, посреди просыпающегося беззаботного равнодушного города, говорящего на другом языке.
И какая разница, станут ли мокрыми от слёз эти глаза, если всё равно это ничего уже никогда не исправит?
Если всё равно на это отчаянное "Baby text me" этот "малыш" не ответит уже никогда.
Никогда.
Так, какая, к чёрту, тогда разница?!