Страницы истории ядерных испытаний
Не ждали
В своих детско-юношеских воспоминаниях я, кажется, зашёл слишком далеко. Пора возвращаться на Полигон. В задних рядах уже раздаются возгласы: - Давай про испытания! Но мне, почему-то, легче рассказывать о людях, с которыми меня сводила жизнь, чем о технологии испытаний. Может быть потому, что все те несколько сотен испытаний на Полигоне, в которых я участвовал, схожи по технологии подготовки, внешних эффектах и внутренним ощущениям. Наверное, я не настолько романтичен и слишком заземлён, чтобы как начальник физического отдела полковник Мстислав Павлович Кузнецов за минуту до взрыва в штольне №11, признаться : - Который раз я жду этого момента и всё рано волнуюсь как в первый раз! Я своё отволновался 24 декабря 1965 года, когда сделал первые несколько десятков шагов по приустьевой площадке штольни З-3 навстречу радиоактивной пробе, которая выползала из канала в забивке. Унять волнение не могли даже благоприятные показания дозиметра ДП-1-Б, висящего на моей шее.Как ни странно, в этот момент я был более взволнован, чем при наблюдении воздушных и наземных ядерных взрывов. Может быть потому, что те взрывы были от меня за десятки километров, а эта горячая проба в нескольких шагах.
Если рассказывать об испытаниях, то стоит о тех событиях, которые не нашли отражение в фундаментальном труде "Ядерные испытания СССР" . Может быть именитые авторы постеснялись рассказать о незначительных для них событиях, которые касались только персонал Полигона и были не замеченные руководством испытания на фоне полученных в нём блестящих результатов.
Когда я готовил этот материал, то задумался над вопросом: как классифицировать события, о которых собрался написать. Для всяких неприятностей в русском языке и в терминологии МЧС существуют понятия авария, нештатная ситуация, экстремальная ситуация и объединяющая их катастрофа. Не буду объяснять содержание и отличие этих понятий, досужий читатель может в них разобраться с помощью википедии или более солидных справочниках. В свою очередь, я пришёл к выводу, что подобные случаи на Полигоне можно квалифицировать как нештатные ситуации. На аварии и более жёсткие определения они не тянут, так как не сопряжены с человеческими жертвами, и, что более важно для испытания, с потерей экспериментальных данных.
Какое-то вялое начало зимы 1966 года. Испытание в штольне левого сая ушелья на испытательной площадке Д-3. Этот рельеф, если взглянуть с американского спутника выглядит так.
Белые пятна на снимке - это осыпи с вершин гор, под которыми произведены ядерные взрывы. Конечно, на то время, о котором идёт рассказ, горы Дегелен не были настолько разрушенными испытаниями. Это был всего лишь тридцать четвертый взрыв из почти четырёх сотен, проведённых за годы испытаний.
На фотографии этот рельеф выглядит довольно живописно. Представьте себе, что штольня, в которой проводилось испытание слева за границей снимка.
Как обычно, прозвучал отсчёт времени до момента взрыва. У вершины горы над штольней, в точке, в которую проецируется предполагаемая линия наименьшего сопротивления, зажглись световые реперы, по которым будет определена высота подъёма грунта. Гора поднялась на несколько метров, на мгновенье зависла и опустилась, разбрасывая вокруг обломки породы, которые потом и образуют вот эти белёсые пятна.
Почва под ногами пришла в движение, подпрыгнули приборные сооружения, послышался гул, по склону покатились обломки горы в клубах густой пыли. Послышалась команда "По машинам". Персонал, назначенный на извлечение детекторов и носителей информации поспешил на свои места в автомашинах.
И вдруг, через добрый десяток секунд, из штольни вырвалось облако пара, которое чуть приподнялось над приустьевой площадкой и, скользя по соседнему склону, неспешно поплыло к центру горного массива. Все замерли. Первым опомнился начальник отдела радиационной безопасности полковник Михаил Владимирович Богданов. Дал знак рукой и мы, его подчинённые, сгруппировались вокруг него. Не задумываясь, как будь-то бы готовился к действию в такой ситуации, распределил нам задачи. Я был назначен в группу в составе подполковника Мартынова, майора Смолия и двух солдат-дозиметристов. Наша задача - разведка дороги в сторону площадки Д-2 и организация эвакуации военных строителей и горняков в случае её загрязнения.
Через пятнадцать минут мы были у развилки, от которой дорога от кольцевой трассы уходит в горы к площадке Д-2. Остановились у поста, выставленного службой режима что бы ограничить движение в сторону площадки, где проводилось испытание. Два солдата поднялись с огромного автомобильного баллона, внутри которого тлел костерок.Валентин Савельевич Смолий выскочил из уазика и взял у солдат телефон. Долго крутил индуктор полевого телефона, выкрикивал позывные промежуточных коммутаторов и требовал соединить с полковником Богдановым на "Звезде" . "Звезда" - это позывной командного пункта испытаний. Состоялся продолжительный разговор, содержание которого Савельич передал нам уже в движении к Д-2.
С самолёта, проводившего воздушную разведку, сообщили, что облако распространяется в нашу сторону. При скорости его движения порядка пяти метров в секунду площадка Д-2 и мы на ней окажемся под облучением минут через сорок. По расчётам прогнозистов мощность дозы у нас не превысит нескольких "больших" единиц. По существовавшей в отделе договорённости "большими" мы называли уровни радиации в рентгенах в час. "Средними" и "малыми" соответственно миллирентгены и микрорентгены в час. Вот такая примитивная была шифровка, но она позволяла избегать запрещённых к упоминанию в работе физических единиц и не связываться с переговорными таблицами.
В течение оставшегося до прихода радиоактивного облака времени нам предстояло помочь руководителям строительных организаций в эвакуации персонала. Богданов предупридил, что не удалось выяснить точное количество людей на площадке. Как сообщил начальник участка подполковник Сретенский на Д-2 должно быть порядка двухсот человек военных строителей и полсотни горнорабочих. Транспорт для эвакуации уже был послан с площадки "Г" и прибудет минут через тридцать.
Когда наш уазик преодолел очередной поворот извилистой горной дороги, из-за живописной выветренной скалы открылась следующая картина. По суете на площадке было видно, что команда на эвакуацию уже дошла. Территория перед бараками была заполнена военными строителями. Несколько офицеров пытались построить эту вольницу, что с трудом им удавалось.Своим видом и поведением военные строители оправдывали прозвище "партизаны". Кто из них попроворней уже разместилась на нескольких подвернувшихся самосвалах. Те, кому предстояло дождаться прибытия транспорта, топтались на месте. Некоторые держали в руках свёрнутые постели и нехитрый солдатский скарб.
Возле барака горняков рабочие заполняли вахтовые автобусы.Как всегда рабочий класс демонстрировал организованность.
Остановились у помещения телефонного коммутатора. Солдат-дозиметристы, проинструктированные в дороге
, принялись за работу. Один метнулся к связистам и через несколько минут вернулся с полевым телефоном, за которым в нашу сторону тянулся провод. Теперь мы имели прямую связь с начальником отдела и могли по частоте щелчков в трубке контролировать изменение радиационного фона. На этом коммутаторе, как и на других коммутаторах Полигона, были установлены датчики системы дистанционных дозиметрических измерений УАНРО, сигналы которых прослушивались в линии и регистрировались в отделе на "Берегу".
Второй дозиметрист поспешил в сторону ущелья на встречу приближающемуся облаку с задачей немедленно дать знак, когда начнётся повышение фона.
Как договорились в пути, Анатолий Петрович Мартынов направился к офицерам-строителям. Я, как менее опытный, к горнякам, при их организованности задача организации безопасности значительно упрощается. И правда, к моему приближении они уже готовы были отъехать. Мне только оставалось напомнить начальнику смены чтобы они направились на свою базу на площадку "Д-3" и ждали там дальнейшей команды. После этого я поспешил на помощь Анатолию Петровичу.
Валентин Савельевич направился в сторону административных помещений и столовых. При эвакуации столовых мог бы пригодиться его опыт, так как во время воздушных испытаний Смолий был начальником столовой на площадке "Ш".
Из казармы строителей выбежал лейтенант: - Вы подполковник Мартынов?, обратился он к Анатолию Петровичу, - Вас полковник Богданов! Оказывается связисты, зная своё дело, перекоммутировали наш телефон поближе к нам.
Богданов сообщил, что по данным авиационной разведки, радиоактивное облако течёт через перевал и смещается вправо в сторону площадки "Г". Поэтому, строителей надо направить в лево, в сторону площадки "Д-3", а самим продолжить разведку в сторону "Г".
Пока мы усваивали эти последние сведения и указания, наш дозиметрист, отправленный на встречу облаку, размахивая клюшкой дозиметра, бежал к нам. Началось! И как раз вовремя. Из-за поворота появилась колонна грузовиков и несколько автобусов для эвакуации наших подопечных. Машины не успевали развернуться, как оказывались обвешанными будущими пассажирами. Мартынов проинструктировал командира роты строителей об их дальнейших действиях и попросил оставить одного из офицеров с машиной чтобы сделать обход помещений и убедиться что вывезен весь личный состав и все документы.
Уровень радиации продолжал расти. Если в начале погрузки строителей он был в диапазоне "малых", то последний автобус с командиром роты выехал с площадки когда мы вынуждены вытащить из ящиков рентгенметры ДП-1-Б и отсчёт пошёл в единицах "больших".
Анатолий Петрович напомнил мне: - Ты не забыл своих обязанностей? Я бросился к комплекту пробоотборного оборудования. Действительно, как сотрудник радиометрической лаборатории, я должен был не забывать об отборе проб, дословно, "объектов внешней среды, подвергнувшихся радиоактивному загрязнению". Одного солдата я приставил к воздуходувке отбирать пробы воздуха. Второго послал отобрать пробы грунта и растительности возле крайних бараков и по центру площадки. Сам, пользуясь своим ростом, стал отрезать куски рубероида с крыш бараков и снимать мазки со стен.
Валентин Савельевич отправил санитарную машину с работниками столовой и появился перед нами с большой картонной коробкой: - Отобрал пробы продуктов питания! Пойду проверю все ли вышли из помещений! Увидев у меня на руках резиновые перчатки объявил: - Пора одеть спецзащиту, - и потянулся в салон за "Лепестками" . Респираторы "Лепесток" и хирургические перчатки - единственное что у нас было, не считая надетых на полевую форму чёрных танковых комбинезонов. . Но при строителях мы не рискнули защитить свои органы дыхания, что бы не усиливать панику.
Анатолий Петрович на телефоне получал руководящие указания. Закончив разговор с начальником, скомандовал: - Закончить отбор проб! Всё упаковать и по машинам. Вызвал на связь связистов: - Эвакуируемся! Перекоммутируйте наш телефон на "Удалённый", закройте плотно помещение и с телефонами ко мне. Доложите начальнику связи, что аппаратура обесточена!. Только после этих слов я обратил внимание на тишину в стороне, где должны были работать дизельные электростанции. Электрики покинули их со всеми строителями.
Валентин Савельевич приблизился к нашей стоянке в странном сопровождении. За его спиной маячили лейтенант в распахнутой шинели и девчушка в огромном пушистом платке. - Молодожёны!,- с усмешкой прокомментировал их появление Смолий,- решили уединиться, воспользовавшись пустым общежитием, не понимая серьёзности обстановки. Ну, как тут было не улыбнуться - и смех, и грех! Кто-то из солдат по-хозяйски заметил:- С шалью-то придётся распроститься! Никто не смог сдержать смех.
Наконец-таки к нам присоединился офицер-строитель, закончивший проверку казарм. К нему в автобус посадили молодоженов и одного связиста. Второго оставили с сотой что бы мог обеспечивать нам связь в пути.
Тронулись в сторону Д-3. По ориентировке полковника Богданова дорога на "Г" уже была перерезана радиоактивными выпадениями. От "Г" в нашу сторону вёл разведку капитан Перевезенцев со своими дозиметристами.
Когда отъезжали с площадки "Д-2" уровни радиации уже пошли на убыль. Но из-за загрязнённости нашей машины, нас самих, и проб, которые везли с собой, истинное состояние радиационной обстановки не представлялось возможным.Отъехав несколько километров от развилки, где раньше стоял пост службы режима, в саманных развалинах припрятали накаченные шар-пилотные оболочки с пробами воздуха, которые как огромные первомайские шарики развивались над нашей машиной, и сундучок с остальными пробами. Это хозяйство предстояло забрать на обратном пути. Когд избавились от проб показания рентгенметра уверенно улеглись в миллирентгеновый диапазон. Дозиметрист с чистым прибором, отбежавший в сторону от дороги метров на сто, доложил, что мощность дозы гамма излучения в пределах естественного фона.
На подъезде к площадке "Д-3" нас остановил дозиметрист. Потыкав клюшкой радиометра ДП-11-Б в колёса нашего уазика, скомандовал: - Вам туда! И указал в сторону от дороги, где возле указателя "ПуСО" стоял АРС( авторазливочная станция) и палатка для переодевания.
Оставалось сбросить с себя загрязнённую спецуху, переодеться в чистые танковые костюмы и дождаться, когда дезактиваторщики отмоют нашу машину. На этом наш сегодняшний бой с радиацией закончен. Завтра предстоит обследование и дезактивация площадки "Д-2".
В своих детско-юношеских воспоминаниях я, кажется, зашёл слишком далеко. Пора возвращаться на Полигон. В задних рядах уже раздаются возгласы: - Давай про испытания! Но мне, почему-то, легче рассказывать о людях, с которыми меня сводила жизнь, чем о технологии испытаний. Может быть потому, что все те несколько сотен испытаний на Полигоне, в которых я участвовал, схожи по технологии подготовки, внешних эффектах и внутренним ощущениям. Наверное, я не настолько романтичен и слишком заземлён, чтобы как начальник физического отдела полковник Мстислав Павлович Кузнецов за минуту до взрыва в штольне №11, признаться : - Который раз я жду этого момента и всё рано волнуюсь как в первый раз! Я своё отволновался 24 декабря 1965 года, когда сделал первые несколько десятков шагов по приустьевой площадке штольни З-3 навстречу радиоактивной пробе, которая выползала из канала в забивке. Унять волнение не могли даже благоприятные показания дозиметра ДП-1-Б, висящего на моей шее.Как ни странно, в этот момент я был более взволнован, чем при наблюдении воздушных и наземных ядерных взрывов. Может быть потому, что те взрывы были от меня за десятки километров, а эта горячая проба в нескольких шагах.
Если рассказывать об испытаниях, то стоит о тех событиях, которые не нашли отражение в фундаментальном труде "Ядерные испытания СССР" . Может быть именитые авторы постеснялись рассказать о незначительных для них событиях, которые касались только персонал Полигона и были не замеченные руководством испытания на фоне полученных в нём блестящих результатов.
Когда я готовил этот материал, то задумался над вопросом: как классифицировать события, о которых собрался написать. Для всяких неприятностей в русском языке и в терминологии МЧС существуют понятия авария, нештатная ситуация, экстремальная ситуация и объединяющая их катастрофа. Не буду объяснять содержание и отличие этих понятий, досужий читатель может в них разобраться с помощью википедии или более солидных справочниках. В свою очередь, я пришёл к выводу, что подобные случаи на Полигоне можно квалифицировать как нештатные ситуации. На аварии и более жёсткие определения они не тянут, так как не сопряжены с человеческими жертвами, и, что более важно для испытания, с потерей экспериментальных данных.
Какое-то вялое начало зимы 1966 года. Испытание в штольне левого сая ушелья на испытательной площадке Д-3. Этот рельеф, если взглянуть с американского спутника выглядит так.
Белые пятна на снимке - это осыпи с вершин гор, под которыми произведены ядерные взрывы. Конечно, на то время, о котором идёт рассказ, горы Дегелен не были настолько разрушенными испытаниями. Это был всего лишь тридцать четвертый взрыв из почти четырёх сотен, проведённых за годы испытаний.
На фотографии этот рельеф выглядит довольно живописно. Представьте себе, что штольня, в которой проводилось испытание слева за границей снимка.
Как обычно, прозвучал отсчёт времени до момента взрыва. У вершины горы над штольней, в точке, в которую проецируется предполагаемая линия наименьшего сопротивления, зажглись световые реперы, по которым будет определена высота подъёма грунта. Гора поднялась на несколько метров, на мгновенье зависла и опустилась, разбрасывая вокруг обломки породы, которые потом и образуют вот эти белёсые пятна.
Почва под ногами пришла в движение, подпрыгнули приборные сооружения, послышался гул, по склону покатились обломки горы в клубах густой пыли. Послышалась команда "По машинам". Персонал, назначенный на извлечение детекторов и носителей информации поспешил на свои места в автомашинах.
И вдруг, через добрый десяток секунд, из штольни вырвалось облако пара, которое чуть приподнялось над приустьевой площадкой и, скользя по соседнему склону, неспешно поплыло к центру горного массива. Все замерли. Первым опомнился начальник отдела радиационной безопасности полковник Михаил Владимирович Богданов. Дал знак рукой и мы, его подчинённые, сгруппировались вокруг него. Не задумываясь, как будь-то бы готовился к действию в такой ситуации, распределил нам задачи. Я был назначен в группу в составе подполковника Мартынова, майора Смолия и двух солдат-дозиметристов. Наша задача - разведка дороги в сторону площадки Д-2 и организация эвакуации военных строителей и горняков в случае её загрязнения.
Через пятнадцать минут мы были у развилки, от которой дорога от кольцевой трассы уходит в горы к площадке Д-2. Остановились у поста, выставленного службой режима что бы ограничить движение в сторону площадки, где проводилось испытание. Два солдата поднялись с огромного автомобильного баллона, внутри которого тлел костерок.Валентин Савельевич Смолий выскочил из уазика и взял у солдат телефон. Долго крутил индуктор полевого телефона, выкрикивал позывные промежуточных коммутаторов и требовал соединить с полковником Богдановым на "Звезде" . "Звезда" - это позывной командного пункта испытаний. Состоялся продолжительный разговор, содержание которого Савельич передал нам уже в движении к Д-2.
С самолёта, проводившего воздушную разведку, сообщили, что облако распространяется в нашу сторону. При скорости его движения порядка пяти метров в секунду площадка Д-2 и мы на ней окажемся под облучением минут через сорок. По расчётам прогнозистов мощность дозы у нас не превысит нескольких "больших" единиц. По существовавшей в отделе договорённости "большими" мы называли уровни радиации в рентгенах в час. "Средними" и "малыми" соответственно миллирентгены и микрорентгены в час. Вот такая примитивная была шифровка, но она позволяла избегать запрещённых к упоминанию в работе физических единиц и не связываться с переговорными таблицами.
В течение оставшегося до прихода радиоактивного облака времени нам предстояло помочь руководителям строительных организаций в эвакуации персонала. Богданов предупридил, что не удалось выяснить точное количество людей на площадке. Как сообщил начальник участка подполковник Сретенский на Д-2 должно быть порядка двухсот человек военных строителей и полсотни горнорабочих. Транспорт для эвакуации уже был послан с площадки "Г" и прибудет минут через тридцать.
Когда наш уазик преодолел очередной поворот извилистой горной дороги, из-за живописной выветренной скалы открылась следующая картина. По суете на площадке было видно, что команда на эвакуацию уже дошла. Территория перед бараками была заполнена военными строителями. Несколько офицеров пытались построить эту вольницу, что с трудом им удавалось.Своим видом и поведением военные строители оправдывали прозвище "партизаны". Кто из них попроворней уже разместилась на нескольких подвернувшихся самосвалах. Те, кому предстояло дождаться прибытия транспорта, топтались на месте. Некоторые держали в руках свёрнутые постели и нехитрый солдатский скарб.
Возле барака горняков рабочие заполняли вахтовые автобусы.Как всегда рабочий класс демонстрировал организованность.
Остановились у помещения телефонного коммутатора. Солдат-дозиметристы, проинструктированные в дороге
, принялись за работу. Один метнулся к связистам и через несколько минут вернулся с полевым телефоном, за которым в нашу сторону тянулся провод. Теперь мы имели прямую связь с начальником отдела и могли по частоте щелчков в трубке контролировать изменение радиационного фона. На этом коммутаторе, как и на других коммутаторах Полигона, были установлены датчики системы дистанционных дозиметрических измерений УАНРО, сигналы которых прослушивались в линии и регистрировались в отделе на "Берегу".
Второй дозиметрист поспешил в сторону ущелья на встречу приближающемуся облаку с задачей немедленно дать знак, когда начнётся повышение фона.
Как договорились в пути, Анатолий Петрович Мартынов направился к офицерам-строителям. Я, как менее опытный, к горнякам, при их организованности задача организации безопасности значительно упрощается. И правда, к моему приближении они уже готовы были отъехать. Мне только оставалось напомнить начальнику смены чтобы они направились на свою базу на площадку "Д-3" и ждали там дальнейшей команды. После этого я поспешил на помощь Анатолию Петровичу.
Валентин Савельевич направился в сторону административных помещений и столовых. При эвакуации столовых мог бы пригодиться его опыт, так как во время воздушных испытаний Смолий был начальником столовой на площадке "Ш".
Из казармы строителей выбежал лейтенант: - Вы подполковник Мартынов?, обратился он к Анатолию Петровичу, - Вас полковник Богданов! Оказывается связисты, зная своё дело, перекоммутировали наш телефон поближе к нам.
Богданов сообщил, что по данным авиационной разведки, радиоактивное облако течёт через перевал и смещается вправо в сторону площадки "Г". Поэтому, строителей надо направить в лево, в сторону площадки "Д-3", а самим продолжить разведку в сторону "Г".
Пока мы усваивали эти последние сведения и указания, наш дозиметрист, отправленный на встречу облаку, размахивая клюшкой дозиметра, бежал к нам. Началось! И как раз вовремя. Из-за поворота появилась колонна грузовиков и несколько автобусов для эвакуации наших подопечных. Машины не успевали развернуться, как оказывались обвешанными будущими пассажирами. Мартынов проинструктировал командира роты строителей об их дальнейших действиях и попросил оставить одного из офицеров с машиной чтобы сделать обход помещений и убедиться что вывезен весь личный состав и все документы.
Уровень радиации продолжал расти. Если в начале погрузки строителей он был в диапазоне "малых", то последний автобус с командиром роты выехал с площадки когда мы вынуждены вытащить из ящиков рентгенметры ДП-1-Б и отсчёт пошёл в единицах "больших".
Анатолий Петрович напомнил мне: - Ты не забыл своих обязанностей? Я бросился к комплекту пробоотборного оборудования. Действительно, как сотрудник радиометрической лаборатории, я должен был не забывать об отборе проб, дословно, "объектов внешней среды, подвергнувшихся радиоактивному загрязнению". Одного солдата я приставил к воздуходувке отбирать пробы воздуха. Второго послал отобрать пробы грунта и растительности возле крайних бараков и по центру площадки. Сам, пользуясь своим ростом, стал отрезать куски рубероида с крыш бараков и снимать мазки со стен.
Валентин Савельевич отправил санитарную машину с работниками столовой и появился перед нами с большой картонной коробкой: - Отобрал пробы продуктов питания! Пойду проверю все ли вышли из помещений! Увидев у меня на руках резиновые перчатки объявил: - Пора одеть спецзащиту, - и потянулся в салон за "Лепестками" . Респираторы "Лепесток" и хирургические перчатки - единственное что у нас было, не считая надетых на полевую форму чёрных танковых комбинезонов. . Но при строителях мы не рискнули защитить свои органы дыхания, что бы не усиливать панику.
Анатолий Петрович на телефоне получал руководящие указания. Закончив разговор с начальником, скомандовал: - Закончить отбор проб! Всё упаковать и по машинам. Вызвал на связь связистов: - Эвакуируемся! Перекоммутируйте наш телефон на "Удалённый", закройте плотно помещение и с телефонами ко мне. Доложите начальнику связи, что аппаратура обесточена!. Только после этих слов я обратил внимание на тишину в стороне, где должны были работать дизельные электростанции. Электрики покинули их со всеми строителями.
Валентин Савельевич приблизился к нашей стоянке в странном сопровождении. За его спиной маячили лейтенант в распахнутой шинели и девчушка в огромном пушистом платке. - Молодожёны!,- с усмешкой прокомментировал их появление Смолий,- решили уединиться, воспользовавшись пустым общежитием, не понимая серьёзности обстановки. Ну, как тут было не улыбнуться - и смех, и грех! Кто-то из солдат по-хозяйски заметил:- С шалью-то придётся распроститься! Никто не смог сдержать смех.
Наконец-таки к нам присоединился офицер-строитель, закончивший проверку казарм. К нему в автобус посадили молодоженов и одного связиста. Второго оставили с сотой что бы мог обеспечивать нам связь в пути.
Тронулись в сторону Д-3. По ориентировке полковника Богданова дорога на "Г" уже была перерезана радиоактивными выпадениями. От "Г" в нашу сторону вёл разведку капитан Перевезенцев со своими дозиметристами.
Когда отъезжали с площадки "Д-2" уровни радиации уже пошли на убыль. Но из-за загрязнённости нашей машины, нас самих, и проб, которые везли с собой, истинное состояние радиационной обстановки не представлялось возможным.Отъехав несколько километров от развилки, где раньше стоял пост службы режима, в саманных развалинах припрятали накаченные шар-пилотные оболочки с пробами воздуха, которые как огромные первомайские шарики развивались над нашей машиной, и сундучок с остальными пробами. Это хозяйство предстояло забрать на обратном пути. Когд избавились от проб показания рентгенметра уверенно улеглись в миллирентгеновый диапазон. Дозиметрист с чистым прибором, отбежавший в сторону от дороги метров на сто, доложил, что мощность дозы гамма излучения в пределах естественного фона.
На подъезде к площадке "Д-3" нас остановил дозиметрист. Потыкав клюшкой радиометра ДП-11-Б в колёса нашего уазика, скомандовал: - Вам туда! И указал в сторону от дороги, где возле указателя "ПуСО" стоял АРС( авторазливочная станция) и палатка для переодевания.
Оставалось сбросить с себя загрязнённую спецуху, переодеться в чистые танковые костюмы и дождаться, когда дезактиваторщики отмоют нашу машину. На этом наш сегодняшний бой с радиацией закончен. Завтра предстоит обследование и дезактивация площадки "Д-2".