ЖАННА.

[ogla_ogla]

Она делает мне педикюр. Склонилась над моей распаренной ногой, щекочет), мы болтаем о том о сём, чтобы как-то заполнить тишину в кабинете и заглушить звук гудящей дневной лампы. Я спрашиваю, как будет по-молдавски «люблю», она отвечает, говорит, что там дома часто говорят и по-украински, «какой красивый зонтик» - «яка гарна расчепырка». Смеёмся. Недавно она ездила домой, навестить семью, каждые три месяца надо пересекать границу, да. «Дома ещё тепло, а тут у вас тоска какая, ужас. Сколько дней уже солнца нет, как вы тут живёте?» Она говорит, что у неё дома, в Приднестровье, совсем нет работы. Экономика на нуле, производства закрыты, даже молодым мужчинам с рабочими профессиями работы не найти. У неё двое детей, дочь и сын, с мужем в разводе, бил и пьянствовал, «сейчас назад просится, а я уже не хочу». Сын вернулся из армии, по профессии - каменщик, работы дома нет, приезжал сюда, помыкался, постоянно устроиться не получилось, да и «кидают» часто эти прорабы приезжих. Вернулся домой, устроился грузчиком. Платят мало, с первой зарплаты домой продуктов привёз - картошки мешок, крупы, масла. Себе на сигареты уже и не осталось. «Помогает.» У дочери двое детей, замужем. «Вот надо ей на курсы пойти, подучиться, а то сразу после училища замуж вышла, родила, а сейчас и профессии нет. Курсы платные, надо помогать.» Я спрашиваю «А чего ж муж не помогает, пусть бы он сюда ехал, здоровый мужик уж всяко работу найдёт, она же замужем.» Жанна качает головой «Да, да… Внуку тоже вот репетиторы нужны, говорит он у нас плохо…» Растирает мне ступню кремом, массажирует, так хорошо…) Моя правая нога словно обулась в сандалию с крылышками, «Так легко стало, боже ш мой, Жанна, руки у тебя золотые!» Жанна молчит, наклонила голову, и мне на щиколотку капает тёплая капля. Она плачет… «Жанна, милая, ты чего?» «Да ладно… Нормально…» Отворачивается, всхлипывает. Сморкается в салфетку, уходит, слышу, что пошла в туалет. Вышла, попила из кулера воды, вернулась. Глаза мокрые, лицо горит. «Жанна, я что-то не то спросила, да? Ты уж прости меня.» Жанна достаёт из тазика мою левую ногу, мягко обтирает полотенцем, и кладёт себе на колено. «Да вот так, да…» Вздыхает. « Замужем она да не замужем.» Я уже боюсь спрашивать, молчу. «Сидит он в тюрьме, Оля. Вот как у нас.» Мне неловко, я неуклюже пытаюсь исправиться «Жанна, я не хотела, просто ты уже столько раз про зятя упоминала, что хороший мол, заботливый, детей обожает, и тут вот…» «Да, детей обожает. Ещё как…» Зависает пауза. Я нелепо дёргаюсь и хихикаю, потому что мне опять щекотно. И пока моя левая нога приобретает достойный вид, я слушаю трагическую историю Жанны. Во время медосмотра у маленького внука обнаружили что-то в голове. Что именно - не сказали, но сказали, что задержка в развитии и гипер-активность - это от этого. Надо срочно делать обследование, серьёзное и соответственно дорогое. А у них в городке и прибора МРТ нет, да и вообще таких специалистов нет, надо ехать в Кишинёв, а это куча денег. Где их взять? Зять работал на заводе, завод закрыли, всю семью кормит она, бабушка, еле-еле хватает на еду. И вот зять, никому ничего не сказав, договорился с другом и решил ограбить банк. Ну а какие в Приднестровье могут быть банки? Один «Сбербанк» и есть. Тем более городок маленький, все друг друга знают, поехали в другой. В этот день выдавали пенсию, они дождались, пока все старички выйдут, ну и… Короче, план удался. Банк взяли, не сказать, что бешеные деньги, но на обследование ребёнку как раз и хватило. Друг-напарник смог машину отремонтировать и новые колёса купить. Жена и тёща, когда узнали, то расстроились страшно, «но что ж делать, поздно было уже руками махать. Зато Данилку в Кишинёв отвезли, всё, что надо сделали.» И всё даже было нормально, потому что милиция поискали-поискали, да и бросили. Вот только как-то нечаянно проболтался он сидя дома во дворе, расслабился, а подросток соседский через забор услышал да и заложил, засранец. Такие дела. «А стыдно как было, Оля, стыдно, боже мой!» Опять слёзы. «Когда узнали все. Соседи-то, мы ж все друг друга с детства знаем, а тут такое! Я и на улицу не знала как выйти!» Я сижу слушаю, сама уже с мокрым носом. «Но потом девчонки с работы пришли, поддержали. Да и все соседи, вообщем, не осуждали, все ж понимают, такое дело, ребёнок же. Все ведь так же без работы сидят, только огород и спасает.» На суде выступали свидетелями четверо пенсионеров, которые не успели из «Сбербанка» выйти. Все, как один, защищали грабителей, «вежливых и воспитанных». Судьям предоставили кучу справок и чеков, где всё до последней цифры про каждую процедуру обследования ребёнка. Но… разбой есть разбой. Прокурор просила 12 лет строгого режима. Дали 8 лет общего. «Вот уже третий год сидит. Ездили недавно дочка с детьми к нему, навещали. Детей с рук не снимает, соскучился, здоровенный мужик, а плачет. По жене так не скучает, как по деткам. Оля, да такого мужа днём с огнём…» Опять сморкается с салфетку. А я сижу на этом педикюрном троне и чувствую себя говном. А ещё буржуем и эксплуататором. Хотя вот это уже лишнее, пожалуй. Сколько я слышу про «эти понаехали», «пусть там у себя и сидят» и т.д. И ведь молчу же. Молчу, не всегда, конечно, но часто. Потому что вижу субъекта, и понимаю, что спорить бессмысленно. Да и лень. Юлия Латынина написала очень правильную статью, проценты все верны, спорить там не с чем. И я почти со всем согласна. Я и сама, будучи занудой первостатейной, часто в запале сама называю все эти истории сопливой лирикой и ненужными сантиментами. Но вот когда видишь перед собой живого, заплаканного человека, то становится стыдно за свой комфорт, за вытянутые ноги с блестящими ногтями в сандалиях с крылышками. Хотя потом понимаешь, что вот я, да, постоянный клиент, я же и помогаю ей, заработанные деньги плачу, не бесплатно же меня здесь обхаживают. Но из всех маникюрш, что мне довелось допустить к своим лапкам, Жанна лучше всех.
Фейсбук спросил меня опять «О чём вы думаете?». Сегодня - об этом. О том, что все эти, которые «понаехали», ещё вчера жили с нами в одной стране. Что Приднестровье, как я полагаю, про-российская территория, однако людям там от этого ничуть не легче. Что на самом деле нет этой чёткой границы «мы - они». Я в силу своей профессии часто общаюсь с гастарбайтерами. Они многие живут здесь уже по 10 и более лет, работают, у них учатся здесь дети, и у многих, кстати, русские жёны. Если нет гражданства, то каждые три месяца вместе с детьми им надо пересечь границу туда и обратно. Конечно, наводить порядок в этом деле нужно - коррупция, рабский труд и всё такое. Просто не надо рубить с плеча, вот что. Потому что всё это живые люди, как правило, ничем не хуже нас с вами.
С Днём народного единства нас всех, дорогие товарищи, дамы и господа.