Мимоходности.
Если есть мимолётности, значит должны быть и мимоходности, потому что летать умеют далеко не все.
«Мимо беседки»
Слова сидели в беседке и молчали. Залетели сороки-стрекотушки и тоже притихли. Хвосты у сорок красивые: чёрного атласа с зелёно-синим отливом. Одно словечко возьми да и прыгни на хвост, за ним другое, третье... и устроили кучу-малу. Затяжелели хвосты у сорок, еле они их удерживают, раскачивают то вверх, то вниз. А словам весело - катаются, как на качелях! Надоела сорокам эта возня, взмахнули они крыльями и полетели. От неожиданности почти все слова посваливались, но самые цепкие удержались. Летят сороки по лесу и тащят на хвостах ухватистые словечки.
«Мимо сверчков»
Солнце уже село, надо было торопиться спуститься с горы до настоящих сумерек. Я размашисто шагала, а вдоль дороги давался грандиозный концерт из сверчковых трелей и шелеста тёплого ветра. Для кого? Да ни для кого, просто сверчки не могут жить без песен, а ветер не может не перебирать листву. Шла я и думала: “Ведь я здесь - единственный слушатель, а сверчкам это безразлично». А потом вспомнила про птиц, дремлющих где-то в ветвях, про запасливых мышей, отдыхающих в норках, про сонливых осенних ящерок... Да если вдуматься, нас здесь полный «зал», и среди публики наверняка найдутся ценители, куда более тонкие, нежели я: какой-нибудь скворец сейчас внимательно вслушивается в переливы, чтобы потом исполнить их в своей песне, а я мешаю ему своим топотом...
«Мимо спектакля»
Спектакль был на редкость скучный и пошлый. Шутки как неподъёмные гири, на сцене беготня, крики... Соседка по креслу кивала носом (и как ей только удалось заснуть посреди этого тарарама?) - счастливица. Наконец-то, на сцене угомонились, образовалась тишина, призванная подчеркнуть "глубину" происходящего; и вдруг в этой тишине из глубины зала зазвучала флейта - нерадивый зритель забыл отключить свой телефон, и мелодия выпорхнула на волю. Была она так проста и красива, звучала так нежно и искренне, что по рядам пробежался шорох улыбок, и публика зааплодировала чудесной флейте. Соседка моя встрепенулась и тоже захлопала в ладоши. Я подумала: всё-таки театр есть театр, если на сцене не дают ничего стоящего, значит действие перекинется в зал.
«Мимо меня»
Она словно вышла из прошлого: чуть вьющиеся рыжеватые волосы, тесно облегающая фигуру блуза, по-старинному необыкновенно пышная юбка... Женщина держалась робко, прижимая к себе четыре толстых тома. Едва я попыталась прочесть золочёные буквы потёртых перелётов, как незнакомка ускорила шаг. Она почти бежала и вскоре совсем исчезла.
«Мимо»
Вечером 3 января 2010 г., в половине десятого, мимоходом сняла утомлённого пуделя на пороге дамского магазинчика. Снимок получился смазанным и кривым, но удалить его жалко.
«Мимо беседки»
Слова сидели в беседке и молчали. Залетели сороки-стрекотушки и тоже притихли. Хвосты у сорок красивые: чёрного атласа с зелёно-синим отливом. Одно словечко возьми да и прыгни на хвост, за ним другое, третье... и устроили кучу-малу. Затяжелели хвосты у сорок, еле они их удерживают, раскачивают то вверх, то вниз. А словам весело - катаются, как на качелях! Надоела сорокам эта возня, взмахнули они крыльями и полетели. От неожиданности почти все слова посваливались, но самые цепкие удержались. Летят сороки по лесу и тащят на хвостах ухватистые словечки.
«Мимо сверчков»
Солнце уже село, надо было торопиться спуститься с горы до настоящих сумерек. Я размашисто шагала, а вдоль дороги давался грандиозный концерт из сверчковых трелей и шелеста тёплого ветра. Для кого? Да ни для кого, просто сверчки не могут жить без песен, а ветер не может не перебирать листву. Шла я и думала: “Ведь я здесь - единственный слушатель, а сверчкам это безразлично». А потом вспомнила про птиц, дремлющих где-то в ветвях, про запасливых мышей, отдыхающих в норках, про сонливых осенних ящерок... Да если вдуматься, нас здесь полный «зал», и среди публики наверняка найдутся ценители, куда более тонкие, нежели я: какой-нибудь скворец сейчас внимательно вслушивается в переливы, чтобы потом исполнить их в своей песне, а я мешаю ему своим топотом...
«Мимо спектакля»
Спектакль был на редкость скучный и пошлый. Шутки как неподъёмные гири, на сцене беготня, крики... Соседка по креслу кивала носом (и как ей только удалось заснуть посреди этого тарарама?) - счастливица. Наконец-то, на сцене угомонились, образовалась тишина, призванная подчеркнуть "глубину" происходящего; и вдруг в этой тишине из глубины зала зазвучала флейта - нерадивый зритель забыл отключить свой телефон, и мелодия выпорхнула на волю. Была она так проста и красива, звучала так нежно и искренне, что по рядам пробежался шорох улыбок, и публика зааплодировала чудесной флейте. Соседка моя встрепенулась и тоже захлопала в ладоши. Я подумала: всё-таки театр есть театр, если на сцене не дают ничего стоящего, значит действие перекинется в зал.
«Мимо меня»
Она словно вышла из прошлого: чуть вьющиеся рыжеватые волосы, тесно облегающая фигуру блуза, по-старинному необыкновенно пышная юбка... Женщина держалась робко, прижимая к себе четыре толстых тома. Едва я попыталась прочесть золочёные буквы потёртых перелётов, как незнакомка ускорила шаг. Она почти бежала и вскоре совсем исчезла.
«Мимо»
Вечером 3 января 2010 г., в половине десятого, мимоходом сняла утомлённого пуделя на пороге дамского магазинчика. Снимок получился смазанным и кривым, но удалить его жалко.