Не_волшебные роды.
Беременных предупреждаю - там дальше тяжело. Читайте, если чувствуете силу не взять на себя.
Так совпало, что в субботу я вспомнила в посте про день рождения Сережи то, какими были его роды, вспомнила самый концентрат счастья.
И одновременно в тот же день Аня Самсонова преданонсировала наш с ней курс по эмоциональному восстановлению после травматичных родов или тяжелого опыта материнства.
Я смотрю на два этих поста рядом в моей ленте и думаю: как интересно получилось, что они идут друг за другом. Я думаю о том, что тем, чей опыт родов труден, может быть тяжело читать про мои волшебные роды. Можно почувствовать новый прилив слез, сожаления, вины, агрессии, зависти, тоски... И это совершенно правильные чувства, я их хорошо понимаю.
И я хочу написать, что роды Сережи стали такой волшебной историей не просто так. Они были мной выстраданы сильно раньше и в процессе его рождения мне тоже было не только волшебно... [читать дальше] Мне было очень больно, я ныла, я уставала, я злилась. Но мне удалось внутри себя переработать все события и чувства так, чтобы воспоминания остались ресурсными, счастливыми. И я горжусь собой. Я горжусь собой сейчас, накануне этого курса и спустя 13,5 лет после моих первых не_волшебных родов.
Наверное, я никогда не писала о них, только много рассказывала, много оплакивала, рассматривала, исследовала, очищала от боли. И сейчас я пишу свою историю.
Мне было 19 и я хотела родить своего первого ребенка, сына, дома. Но меня никто не поддержал: ни первый гражданский муж, ни родные. А самой мне не хватило сил, зрелости и дерзости, чтобы поступить наперекор всему, попросить денег взаймы и уехать рожать куда-нибудь как кошка.
У меня начались схватки, я максимально побыла дома, мы вызвали такси и с мужем поехали в роддом. По наивности я думала, что нам удастся дать денег врачам и мужа пустят со мной. Увы, это была иллюзия. И врачи не пустили, и муж не сильно-то хотел. Я помню момент, когда я повернулась к нему спиной, чтобы идти внутрь, а он стоял такой беспомощный и какой-то жалкий. Я тогда запретила себе плакать, собрала всю силу духа и решила - я справлюсь сама.
Осмотры, клизма, бритьё, презрение, насмешки надо мной и моим поведением - я не обращала внимания, я рожала.
Я была одна в палате. Кинула на пол пеленку, встала на корточки и то звучала без стеснения, то дышала собачкой. Удивительно, но ко мне за несколько часов почти никто не заходил, не ставили ктг, не ставили катетер. Потом пришла женщина, повела куда-то на осмотр. При осмотре, не предупреждая, прокололи пузырь. Я захлебнулась от возмущения, но выдохнула. Я рожала, всё остальное - потом. Отвели обратно в мою темную палату. Оставили. Спустя время мне стало совсем невмоготу. Я ничего не замечала и мало что помню, у меня была одна цель - родить сына, выпустить в мир.
Тут начали заходить люди. Включили свет, ругают меня, что я на полу и дышу как животное, требуют пройти пару метров и залезть в кресло. Я хочу рожать так! Меня поднимают и ведут. Я мало соображаю и покоряюсь. Моя цель - родить сына. На кресле у меня передышка. Я вдруг вижу людей, несколько человек, вижу лоток с инструментами. Я смотрю на них и говорю: я против эпизиотомии, я согласна порваться, но я рожу сама. Слышу: ох какая умная. Они смеются. Я повторяю с бОльшим акцентом и бОльшей яростью: не делайте мне эпизиотомию, я рожу САМА. Потуга. Я слышу как гремят инструменты. Я кричу: не режьте меня! И начинаю вырываться из поручней кресла, на которых лежат мои ноги. И тут меня начинают держать. Они хватают мои ноги и руки и держат меня силой. И режут, я чувствую это. Тут я проваливаюсь. Не помню: кажется, я сильно кричала с рыданиями и вырыванием. Не помогло. Они держат сына, спрашивают меня: "кто? говори, кто у тебя?". Я зло молчу. И плачу. И смешиваются, смешиваются мои чувства: радости от того, что я его вижу, он родился, и страшной черной дыры от того, что я только что была изнасилована. И люди, меня изнасиловавшие, сейчас держат моего ребенка, посмеиваются надо мной и над тем, как я кричала и сопротивлялась (ну ты и сильная, еле удержали тебя), а кто-то еще и поздравляет. Я в шоке. Просто в шоке от того, что произошло и происходит. Я ничего не понимаю. И просто плачу и полупрошу-полутребую отдать мне ребенка. Весьма скоро отдают. Он лежит сбоку от меня запеленутый, я счастлива ему, я родила его. Я порываюсь действовать (сейчас уже я знаю, что действие - это лучший способ прямо сейчас справляться с травмой): мне хочется взять его, развернуть, трогать, нюхать, гладить... Я собираюсь это делать, но тут врач - сейчас будет зашивание. Я прошу зашить позже, потом или не зашивать вовсе, я сейчас хочу быть со своим ребенком, ёшкин кот!!! Но мои желания тут никого не интересуют. У меня как будто нет голоса. Сына кладут поодаль, мои ноги опять раздвигают и дальше начинается ад. Мне дико, дико, до ужаса больно. Я плачу, я спрашиваю: почему мне так больно? Можно мне обезболивание? Врач усмехается и молчит. Продолжает грубо трогать, лазить в меня, впиваться иголкой. Я не понимаю, в чем дело. Мне дали обезболивание или нет? Опять спрашиваю. Опять молчание. Я чувствую каждое движение, каждый стежок, я плачу со злостью и бессилием, я снова дышу на боль, и думаю, лишь бы закончилось, лишь бы закончилось, лишь бы пережить, лишь бы перетерпеть. Мое первое время с новорожденным сыном украдено, растоптано и похерено, простите мой французский.
Потом всё это кончилось, я лежала, а сын был со мной и я кормила его и мы снова были одни, и я то плакала, то улыбалась.
Потом были 5 адовых дней в тюрьме роддома, когда я требовала выпустить меня под расписку, а меня не выпускали, потому что "ты маленькая и мы поговорим с твоими родителями и мужем, чтобы тебя образумить" 😳 Родители и муж, которые не привезли мне одежду, хотя я умоляла забрать меня домой. Единственным человеком, который был со мной на связи, консультировал, поддерживал, утешал и придавал сил, была Аня Князева. И мне сейчас важно то, что она именно поддерживала и была рядом, но не спасала меня. Я сама прожила всё, что тогда происходило. Я вышла на пятый день с ребенком на руках и еле сдерживая слезы и злость, прошла мимо папы и бабушки, приехавших с цветами на нашу выписку. Они попытались воззвать к моей совести (ха-ха), но я откровенно их послала и сказала заткнуться и отвезти меня домой. Как же тогда много во мне было ненависти. К родным, предавшим меня, к врачам, к медицинской системе, как много чувства вины и горечи, горечи.
Сейчас Владу без 3х месяцев 14 лет. Я распаковывала и проживала эту травму, это изнасилование, какими-то волнами. В первые месяцы дома. Затем - когда ушла от первого мужа, понимая, что в том числе и потому, что в родах и после он был таким далеким от меня и моих ценностей. Затем - когда при знакомстве с Лешей сказала ему, что выйду за него замуж только с условием, что у нас будут дети и рожать мы их будем дома, и услышала от него - "А что, их где-то еще рожают? Конечно, будем рожать только дома". Затем - когда всю беременность Сережей мы обсуждали, готовились к будущим домашним родам - вместе. Затем - самая большая часть боли ушла, когда Сережа рождался и родился. Это было настоящее исцеление на глубинном уровне моего тела и моей души. Затем - когда я поняла, что могу рожать сама, без чьей-либо помощи (Аня не смогла приехать на мои третьи роды и это стало моей сепарацией от мамы). Затем - в Веджене на переходе "Секреты наслаждения", когда Арида оказалась со мной в паре, задала мне пару вопросов и я попала в воспоминание тех родов и прожила его, продышала, выпустила, дошла до катарсиса - освобождения. После этого мир заиграл новыми красками. Я начала ходить доулой в роды. Сначала только домашние. А затем - новая волна: я пошла сопровождать в роддом. Я пришла туда без ненависти, но со зрелым умением быть в гневе и защищаться, когда это необходимо. И я пришла с уважением и благодарностью к медицинской системе, когда она делает нечто важное.
Сейчас, написав всё это, я останавливаюсь, чтобы послушать себя. Мои чувства опять смешаны и я уже знаю, что это хороший знак) С одной стороны, мне кажется, что я так и не распаковала ту боль до конца, что она будет еще догонять меня, будут вскрываться новые слои чувств, и это всегда неожиданно. С другой стороны, я люблю свои первые роды и не хочу в них ничего поменять. Они стали моей историей, я благодарна им за то, какой я стала в результате.
Я вернула себе контроль над своей жизнью, над своими чувствами, мыслями, действиями, выборами. У меня нет тяжелых мыслей и переживаний. Я могу рассказывать о них сравнительно спокойно. Я дышу. Я не избегаю жизни.
Мои первые роды во многом сделали меня той, кем я сейчас являюсь.
**************
Я написала этот рассказ тогда же, в субботу. А выкладываю сейчас.
Я выкладываю его для того, чтобы:
- женщины знали, что чувствовать себя изнасилованной родами - не стыдно, об этом можно говорить, это можно чувствовать. Называя эти чувства, мы признаем их. Признавая их, мы соглашаемся с ними. Соглашаясь, мы возвращаем себе контроль над собой, переходим от беспомощности и ненависти к насильникам и самой себе к исследованию своей истории и исцелению.
- я выкладываю для того, чтобы вы могли написать ваши истории может быть в комментариях или в дневнике, рассказать свои истории может быть подруге, мужу, своему психотерапевту или самой себе.
- я выкладываю для того, чтобы читающие меня доулы, акушерки (в том числе домашние), врачи, перинатальные психологи задумались о том, как влияют все их слова, все их оценки, комментарии, прогнозы, жаления или советы на душевное состояние роженицы. Что женщину в родах (да и не только в родах) очень легко "изнасиловать" одной фразой, которой вы не придадите значения, а она будет помнить её и изживать из себя как занозу 13,5 лет (это я про себя, это я изживала, я знаю, каково это).
- я выкладываю для того, чтобы сообщить тем, для кого опыт родов стал травмой - это можно пережить. Не обязательно закрывать свою боль в дальних уголках души и тела, пытаться забыть и не думать об этом. От этого чувствуется лишь еще бОльшая потеря сил. Можно потихоньку прикасаться к боли, дышать, чувствовать, называть, плакать, злиться... Можно искать и находить смыслы в том, что случилось. Можно стать творцом: оставив все факты, не поменяв хода событий, тем не менее рассказать совершенно новую историю об этом, и эта история станет прожитым и бесценным опытом, делающим вас - Человеком и Личностью.
- я выкладываю для того, чтобы видеть самой и чтобы видели другие, куда нужно менять систему помощи в родах. На мой взгляд, нужно менять ее не столько в сторону дружелюбности, профессионализма, вежливости, улучшения бытовых условий, отказа от ненужных вмешательств, сколько в сторону смены ценности (а уровень ценностей - самый глубокий в мотивационной сфере) голоса женщины в её родах. До сих пор я наблюдаю, как в разговорах чудесных, чутких, вежливых, "проестественных" врачей и акушерок звучит: нужно убедить женщину, уговорить, донести, настоять. Из лучших побуждений звучит, я знаю. Но мне и многим другим женщинам не нужно, чтобы нас убеждали. Мы достаточно зрелые, умные, образованные и уверенные, чтобы говорить о своих "хочу", делать выбор, отказываться от правил и протоколов и нести собственную ответственность за себя и своего ребенка. Мы не девочки и не мамочки. Мы знаем, что делаем. Мы знаем, что роды - не шутки. Мы знаем про жизнь и про смерть. И мы хотим уважения к нашим голосам.
Художник - Mateja Kovac
Так совпало, что в субботу я вспомнила в посте про день рождения Сережи то, какими были его роды, вспомнила самый концентрат счастья.
И одновременно в тот же день Аня Самсонова преданонсировала наш с ней курс по эмоциональному восстановлению после травматичных родов или тяжелого опыта материнства.
Я смотрю на два этих поста рядом в моей ленте и думаю: как интересно получилось, что они идут друг за другом. Я думаю о том, что тем, чей опыт родов труден, может быть тяжело читать про мои волшебные роды. Можно почувствовать новый прилив слез, сожаления, вины, агрессии, зависти, тоски... И это совершенно правильные чувства, я их хорошо понимаю.
И я хочу написать, что роды Сережи стали такой волшебной историей не просто так. Они были мной выстраданы сильно раньше и в процессе его рождения мне тоже было не только волшебно... [читать дальше] Мне было очень больно, я ныла, я уставала, я злилась. Но мне удалось внутри себя переработать все события и чувства так, чтобы воспоминания остались ресурсными, счастливыми. И я горжусь собой. Я горжусь собой сейчас, накануне этого курса и спустя 13,5 лет после моих первых не_волшебных родов.
Наверное, я никогда не писала о них, только много рассказывала, много оплакивала, рассматривала, исследовала, очищала от боли. И сейчас я пишу свою историю.
Мне было 19 и я хотела родить своего первого ребенка, сына, дома. Но меня никто не поддержал: ни первый гражданский муж, ни родные. А самой мне не хватило сил, зрелости и дерзости, чтобы поступить наперекор всему, попросить денег взаймы и уехать рожать куда-нибудь как кошка.
У меня начались схватки, я максимально побыла дома, мы вызвали такси и с мужем поехали в роддом. По наивности я думала, что нам удастся дать денег врачам и мужа пустят со мной. Увы, это была иллюзия. И врачи не пустили, и муж не сильно-то хотел. Я помню момент, когда я повернулась к нему спиной, чтобы идти внутрь, а он стоял такой беспомощный и какой-то жалкий. Я тогда запретила себе плакать, собрала всю силу духа и решила - я справлюсь сама.
Осмотры, клизма, бритьё, презрение, насмешки надо мной и моим поведением - я не обращала внимания, я рожала.
Я была одна в палате. Кинула на пол пеленку, встала на корточки и то звучала без стеснения, то дышала собачкой. Удивительно, но ко мне за несколько часов почти никто не заходил, не ставили ктг, не ставили катетер. Потом пришла женщина, повела куда-то на осмотр. При осмотре, не предупреждая, прокололи пузырь. Я захлебнулась от возмущения, но выдохнула. Я рожала, всё остальное - потом. Отвели обратно в мою темную палату. Оставили. Спустя время мне стало совсем невмоготу. Я ничего не замечала и мало что помню, у меня была одна цель - родить сына, выпустить в мир.
Тут начали заходить люди. Включили свет, ругают меня, что я на полу и дышу как животное, требуют пройти пару метров и залезть в кресло. Я хочу рожать так! Меня поднимают и ведут. Я мало соображаю и покоряюсь. Моя цель - родить сына. На кресле у меня передышка. Я вдруг вижу людей, несколько человек, вижу лоток с инструментами. Я смотрю на них и говорю: я против эпизиотомии, я согласна порваться, но я рожу сама. Слышу: ох какая умная. Они смеются. Я повторяю с бОльшим акцентом и бОльшей яростью: не делайте мне эпизиотомию, я рожу САМА. Потуга. Я слышу как гремят инструменты. Я кричу: не режьте меня! И начинаю вырываться из поручней кресла, на которых лежат мои ноги. И тут меня начинают держать. Они хватают мои ноги и руки и держат меня силой. И режут, я чувствую это. Тут я проваливаюсь. Не помню: кажется, я сильно кричала с рыданиями и вырыванием. Не помогло. Они держат сына, спрашивают меня: "кто? говори, кто у тебя?". Я зло молчу. И плачу. И смешиваются, смешиваются мои чувства: радости от того, что я его вижу, он родился, и страшной черной дыры от того, что я только что была изнасилована. И люди, меня изнасиловавшие, сейчас держат моего ребенка, посмеиваются надо мной и над тем, как я кричала и сопротивлялась (ну ты и сильная, еле удержали тебя), а кто-то еще и поздравляет. Я в шоке. Просто в шоке от того, что произошло и происходит. Я ничего не понимаю. И просто плачу и полупрошу-полутребую отдать мне ребенка. Весьма скоро отдают. Он лежит сбоку от меня запеленутый, я счастлива ему, я родила его. Я порываюсь действовать (сейчас уже я знаю, что действие - это лучший способ прямо сейчас справляться с травмой): мне хочется взять его, развернуть, трогать, нюхать, гладить... Я собираюсь это делать, но тут врач - сейчас будет зашивание. Я прошу зашить позже, потом или не зашивать вовсе, я сейчас хочу быть со своим ребенком, ёшкин кот!!! Но мои желания тут никого не интересуют. У меня как будто нет голоса. Сына кладут поодаль, мои ноги опять раздвигают и дальше начинается ад. Мне дико, дико, до ужаса больно. Я плачу, я спрашиваю: почему мне так больно? Можно мне обезболивание? Врач усмехается и молчит. Продолжает грубо трогать, лазить в меня, впиваться иголкой. Я не понимаю, в чем дело. Мне дали обезболивание или нет? Опять спрашиваю. Опять молчание. Я чувствую каждое движение, каждый стежок, я плачу со злостью и бессилием, я снова дышу на боль, и думаю, лишь бы закончилось, лишь бы закончилось, лишь бы пережить, лишь бы перетерпеть. Мое первое время с новорожденным сыном украдено, растоптано и похерено, простите мой французский.
Потом всё это кончилось, я лежала, а сын был со мной и я кормила его и мы снова были одни, и я то плакала, то улыбалась.
Потом были 5 адовых дней в тюрьме роддома, когда я требовала выпустить меня под расписку, а меня не выпускали, потому что "ты маленькая и мы поговорим с твоими родителями и мужем, чтобы тебя образумить" 😳 Родители и муж, которые не привезли мне одежду, хотя я умоляла забрать меня домой. Единственным человеком, который был со мной на связи, консультировал, поддерживал, утешал и придавал сил, была Аня Князева. И мне сейчас важно то, что она именно поддерживала и была рядом, но не спасала меня. Я сама прожила всё, что тогда происходило. Я вышла на пятый день с ребенком на руках и еле сдерживая слезы и злость, прошла мимо папы и бабушки, приехавших с цветами на нашу выписку. Они попытались воззвать к моей совести (ха-ха), но я откровенно их послала и сказала заткнуться и отвезти меня домой. Как же тогда много во мне было ненависти. К родным, предавшим меня, к врачам, к медицинской системе, как много чувства вины и горечи, горечи.
Сейчас Владу без 3х месяцев 14 лет. Я распаковывала и проживала эту травму, это изнасилование, какими-то волнами. В первые месяцы дома. Затем - когда ушла от первого мужа, понимая, что в том числе и потому, что в родах и после он был таким далеким от меня и моих ценностей. Затем - когда при знакомстве с Лешей сказала ему, что выйду за него замуж только с условием, что у нас будут дети и рожать мы их будем дома, и услышала от него - "А что, их где-то еще рожают? Конечно, будем рожать только дома". Затем - когда всю беременность Сережей мы обсуждали, готовились к будущим домашним родам - вместе. Затем - самая большая часть боли ушла, когда Сережа рождался и родился. Это было настоящее исцеление на глубинном уровне моего тела и моей души. Затем - когда я поняла, что могу рожать сама, без чьей-либо помощи (Аня не смогла приехать на мои третьи роды и это стало моей сепарацией от мамы). Затем - в Веджене на переходе "Секреты наслаждения", когда Арида оказалась со мной в паре, задала мне пару вопросов и я попала в воспоминание тех родов и прожила его, продышала, выпустила, дошла до катарсиса - освобождения. После этого мир заиграл новыми красками. Я начала ходить доулой в роды. Сначала только домашние. А затем - новая волна: я пошла сопровождать в роддом. Я пришла туда без ненависти, но со зрелым умением быть в гневе и защищаться, когда это необходимо. И я пришла с уважением и благодарностью к медицинской системе, когда она делает нечто важное.
Сейчас, написав всё это, я останавливаюсь, чтобы послушать себя. Мои чувства опять смешаны и я уже знаю, что это хороший знак) С одной стороны, мне кажется, что я так и не распаковала ту боль до конца, что она будет еще догонять меня, будут вскрываться новые слои чувств, и это всегда неожиданно. С другой стороны, я люблю свои первые роды и не хочу в них ничего поменять. Они стали моей историей, я благодарна им за то, какой я стала в результате.
Я вернула себе контроль над своей жизнью, над своими чувствами, мыслями, действиями, выборами. У меня нет тяжелых мыслей и переживаний. Я могу рассказывать о них сравнительно спокойно. Я дышу. Я не избегаю жизни.
Мои первые роды во многом сделали меня той, кем я сейчас являюсь.
**************
Я написала этот рассказ тогда же, в субботу. А выкладываю сейчас.
Я выкладываю его для того, чтобы:
- женщины знали, что чувствовать себя изнасилованной родами - не стыдно, об этом можно говорить, это можно чувствовать. Называя эти чувства, мы признаем их. Признавая их, мы соглашаемся с ними. Соглашаясь, мы возвращаем себе контроль над собой, переходим от беспомощности и ненависти к насильникам и самой себе к исследованию своей истории и исцелению.
- я выкладываю для того, чтобы вы могли написать ваши истории может быть в комментариях или в дневнике, рассказать свои истории может быть подруге, мужу, своему психотерапевту или самой себе.
- я выкладываю для того, чтобы читающие меня доулы, акушерки (в том числе домашние), врачи, перинатальные психологи задумались о том, как влияют все их слова, все их оценки, комментарии, прогнозы, жаления или советы на душевное состояние роженицы. Что женщину в родах (да и не только в родах) очень легко "изнасиловать" одной фразой, которой вы не придадите значения, а она будет помнить её и изживать из себя как занозу 13,5 лет (это я про себя, это я изживала, я знаю, каково это).
- я выкладываю для того, чтобы сообщить тем, для кого опыт родов стал травмой - это можно пережить. Не обязательно закрывать свою боль в дальних уголках души и тела, пытаться забыть и не думать об этом. От этого чувствуется лишь еще бОльшая потеря сил. Можно потихоньку прикасаться к боли, дышать, чувствовать, называть, плакать, злиться... Можно искать и находить смыслы в том, что случилось. Можно стать творцом: оставив все факты, не поменяв хода событий, тем не менее рассказать совершенно новую историю об этом, и эта история станет прожитым и бесценным опытом, делающим вас - Человеком и Личностью.
- я выкладываю для того, чтобы видеть самой и чтобы видели другие, куда нужно менять систему помощи в родах. На мой взгляд, нужно менять ее не столько в сторону дружелюбности, профессионализма, вежливости, улучшения бытовых условий, отказа от ненужных вмешательств, сколько в сторону смены ценности (а уровень ценностей - самый глубокий в мотивационной сфере) голоса женщины в её родах. До сих пор я наблюдаю, как в разговорах чудесных, чутких, вежливых, "проестественных" врачей и акушерок звучит: нужно убедить женщину, уговорить, донести, настоять. Из лучших побуждений звучит, я знаю. Но мне и многим другим женщинам не нужно, чтобы нас убеждали. Мы достаточно зрелые, умные, образованные и уверенные, чтобы говорить о своих "хочу", делать выбор, отказываться от правил и протоколов и нести собственную ответственность за себя и своего ребенка. Мы не девочки и не мамочки. Мы знаем, что делаем. Мы знаем, что роды - не шутки. Мы знаем про жизнь и про смерть. И мы хотим уважения к нашим голосам.
Художник - Mateja Kovac