Ребенок и развод
Мальчики построили из деревянного конструктора какую-то крутую базу для своих машинок. Каждый свою. Поиграли и оставили всё стоять на полу. Вечером я спросила, нужны ли им ещё базы или можно убрать конструктор обратно в ящик. Влад ответил, что его база супер-пуперная и ему очень нужна. А Серёжа почему-то этого не услышал, ему показалось, что я попросила собрать игрушки, и он лёгким движением всё разрушил. Тут у Влада началась истерика. Надо сказать, что он довольно часто так реагирует на потери, ему свойственно сокрушаться и говорить, что больше никогда он эту вещь не найдёт, или не починит, или ещё что-нибудь.
Именно так всё произошло и в этот раз. «Я больше никогда не смогу сделать такую же базу!» - и никакие наши уговоры, успокаивания, подбадривания, обещания помочь и извинения не действуют. Бедный Сережа так расстроился, что сам начал плакать, потому что Владика жалко. А я в какой-то момент прекратила успокаивать, села и стала размышлять о том, почему же он так плачет и убивается, почему не верит, что можно сделать такую же базу и даже лучше в сто раз, почему для него всё сосредоточилось именно в этой, первой им сделанной. И вдруг меня осенило! Я поняла, что символически Влад плачет не о базе, он плачет о своей разрушенной семье, о моём разводе с Володей.
И тогда я села недалеко от него, безутешно плачущего, и стала говорить: «Влад, а ты знаешь, почему мы с твоим папой развелись?»
Сказать, что он сразу замолк - это ничего не сказать. Его как выключило, и он моментально откликнулся: почему?
- Знаешь, мы с папой были очень молодые, мы учились в институте, познакомились и влюбились друг в друга. А потом у нас родился ты, наш любимый, первый и долгожданный сыночек. И вот мы жили все вместе, а потом так получилось, что мы начали ссориться. Мы стали взрослеть, и в какой-то момент поняли, что очень разные. Но у нас же был ты, мы были настоящей семьёй, поэтому мы решили попробовать понять друг друга, и всё-таки жить вместе. Мы пробовали, старались, но ничего не получалось мы так боялись, что ты очень расстроишься, что тебе будет плохо из-за того, что мы расстанемся, поэтому мы продолжали стараться быть вместе. А потом я заболела и болела очень долго, несколько месяцев. И в это время я поняла, что не могу больше стараться, у меня не получается. Мне было очень жалко, что так всё происходит, что мы с папой любим друг друга, но не так, как раньше, не так, как это должно быть в семье. Мы скорее были друзьями, чем мужем и женой. И тогда мы расстались. А потом я познакомилась с Лёшей, полюбила его, а он меня, мы поженились, у нас родились ещё детки - Серёжа и Лиза, но ты стал для нас первым сыном. Ведь Лёша тебя любит как папа. И папа тебя любит. И я. И все мы сейчас дружим.
Все дети прибились ко мне, слушают.
Влад задумчиво: а сколько мне было лет, когда вы расстались?
Я: тебе было 2,5 года, ты был таким, какой Лизунчик была год назад, совсем малышом.
Влад: а я плакал?
Я: нет, ты был ещё маленьким и не понимал, что происходит. К тому же, ты часто ездил к папе и бабе Рае, и до сих пор к ним ездишь. Влад, мы с папой всегда будем любить друг друга и будем благодарны друг другу за то, что у нас родился ты, такой наш замечательный сын!
Пауза. Вроде разговор закончился. Влад спокоен и задумчив.
Мы готовимся ко сну. Но вот я слышу, что он опять начинает всхлипывать потихоньку.
Говорит мне: мама, моя база… я никогда не смогу построить такую же.
Я: Влад, ты сможешь построить другую, это я тебе точно говорю. И вот что, Влад, у меня есть предложение.
Влад: какое?
Я: давай в следующий приезд в Москву мы сходим куда-нибудь втроём: ты, я и твой папа.
Серёжа и Лиза: и мы, и мы тоже!
Влад подмигивает мне и шёпотом: мам, давай им скажем как будто да, а на самом деле сходим одни, только вы с папой и я. Ну, чтобы им сейчас не было обидно услышать нет.
Влад громко: да, конечно! Мы сходим все вместе и с вами тоже.
Все вместе: ура!
Когда Владу было 2,5 года, а мы с Володей расстались, я, конечно, думала о том, что развод повлияет на него. Я ждала, что это будут слёзы и разговоры в возрасте ближе к подростковому, когда он будет уже в состоянии поговорить об этом достаточно сознательно. Но я не видела, не замечала, как развод уже повлиял на него. Слава Богу, что мне пришло это озарение, что нашлись нужные слова, само появилось решение, которое его устроило, успокоило и поддержало. В тот вечер он больше не заплакал и не вспоминал про эту базу. Но сейчас я вижу другие моменты, в которых эта боль развода проигрывается и выплёскивается наружу.