Иван Козыревский. Судьба автора "Чертежа камчадальского носу и морским островам".
"...В истории изучения и освоения тихоокеанского побережья Дальнего Востока есть интересные и малоизученные страницы. Среди них - открытие русскими землепроходцами неведомых земель и островов, создание первых чертежей и карт Камчатки и Сахалина, Курильского и Шантарского архипелагов, а также Японии.
Один из дерзновенных первопроходцев первой четверти XVIII в.- якутский казак Иван Петрович (Игнатий) Козыревский. Сделав много для описания и завоевания Камчатки, он в 1711 - 1713 гг. организовал экспедиции на северо-курильские острова. Тогда же к России был присоединен второй остров Курильской гряды - Парамушир. На основе "известий" местных аборигенов И.Козыревский начертил первые карты Курильских островов, подробно описав большинство из них. Попавшие в плен японцы, многое поведали русским мореходам об этой таинственной стране. Поэтому И.Козыревского по праву можно назвать и первооткрывателем Страны Восходящего солнца.
Примечательно, что данные, собранные Козыревским о Курилах и Японии, активно исрользовались последующими русскими мореплавателями и исследователями. Однако до сих пор в биографии И. Козыревского остаются "белые пятна". К тому же в литературе образ этого человека трактуется весьма неоднозначно: он обвиняется в убийстве В.Атласова, ему приписываются такие черты, как авантюристичность, бунтарство. И все же нельзя игнорировать и достоинства И.П.Козыревского: стремление познать окружающий мир, целеустремленность, самоотверженность, любовь к России. Именно поэтому его жизнь представляет интерес для современников и последующих поколений.
Семья Козыревских
Отечественным историкам удалось разыскать некоторые сведения о Козыревских. Иван был "польской природы, а родился и воспитан в Якутском, куда его дед Федор Козыревской во время войны с поляками ... сослан" (1, с.99).
Б. Полевой обнаружил документы, которые позволяют нарисовать картину межличностных взаимоотношений в семьях деда и отца Ивана. Федор Козыревский в 1667 г. женился на жительнице Якутска девице Акилине Федоровне. У Федора было три сына - Петр, Семен, Дмитрий. Конечно, жилось им нелегко: для содержания семьи Ф. Козыревский взял на откуп спиртовую торговлю. В результате его сыновья ударились в пьянство: дебоширили, дрались. Петр - старший сын Федора. Отец, желая помешать его "бражничеству", женил на девице Анне. К несчастью, и она пристрастилась к спиртному, принимала участие в попойках, бранила мужа "неподобной богомерской бранью". В мае 1695 г. Петр Козыревский вместе с женой Анной и сыном Иваном поехал на богомолье в ленский Киренский монастырь. И там произошла трагедия, которая, несомненно, психически травмировала Ивана, определила все его дальнейшие жизненные мытарства. Отец мальчика напился и "на постеле зарезал жену свою ножом". Так Иван стал сиротой (2, с.31-32).
Петр Козыревский бежал с сыном Иваном и скрывался на верхней Лене. Поначалу Федор оказывал беглецу помощь деньгами. Вскоре и над ним из-за неуплаты штрафа нависла угроза заключения в тюрьму. Спасаясь от подобной участи, Федор Козыревский стал монахом Авраамием якутского Спасского монастыря. Оказавшись без поддержки отца, Петр решил повиниться перед властями. После следствия и суда его приговорили к публичной "торговой казни" на площади в Якутске. И он решил подальше уехать отсюда: записавшись в отряд сына боярского Тимофея Кобелева, Петр Козыревский в сентябре 1700 г. был отправлен с сыновьями Иваном, Петром и Михаилом на далекую Камчатку. В 1702 г. П.Ф. Козыревский начал собирать ясак с ительменов бассейна р. Камчатки...
Теперь скажу о самом Иване Козыревском. В литературе утвердилась точка зрения, что он родился в 1680 г. Но по другим свидетельствам он родился приблизительно в 1687 г. Вот что написал о себе И. Козыревский в ноябре 1731 г.:"...от роду ему больше сорока лет" (3, с.178). Итак, судя по сложившимся семейным обстоятельствам, с ранних лет Иван начал путешествовать вместе с отцом и братьями по дальневосточным рекам и горам, познал романтику безграничных просторов. В этих переходах он закалился физически и духовно. Непоседливость и тяга к странствиям развили в нем склонность к творчеству. Впрочем, эта жилка передалась ему, вероятно, от деда. Так, Федор Козыревский, будучи грамотным и развитым человеком, в былые времена принимал участие в описании земель и населения отдельных районов Якутского воеводства. Затем он составил "Книгу описную Якуцкаго уезда Иглимской да Орленской волости...". Сейчас этот документ хранится в фондах Российского госархива древних актов (см.: РГАДА, ф.214, кн. 1396, л. 407об.) (2, с.32).
Трагическим был конец отца Ивана. В 1703 г. Петр Козыревский сопровождал в Якутск ясачную казну и возвращался на Камчатку уже в 1705 г. Следуя морем вдоль берега от Олюторы к устью р. Камчатки, отряд высадился на небольшом каменистом островке в Карагинском проливе, против речки Тымлат. Вот здесь при столкновении с воинственными коряками и погиб отец Ивана (4, с.176). Память о Петре Козыревском сохранилась в названии левого притока р.Камчатки.
Вероятно, в походе умер и брат Ивана - Михаил Козыревский, который даже "неспособился покаяния и погребения" (3, с.169). Как известно, в последующие плавания на Курильские острова И.Козыревский отправлялся вместе с братом Петром, о дальнейшей судьбе которого мы тоже ничего не знаем.
Русские стремятся на Восток
Прежде чем поведать о деяниях первопроходца И.П.Козыревского, необходимо показать настойчивое стремление русского правительства изучить и освоить Камчатку, Курильские острова, установить добрососедские отношения с Японией. Слухи о богатых землях на Востоке доходили до Москвы еще в середине XVII в. В 1667-1668 гг. мореход Тарас Стадухин прознал о "земле бородатых", т. е. айнах острова Алаид. В 1675 г. послу России в Китае Н.Г. Спафарию было поручено собрать сведения о Японии.
В 1697 г. первооткрыватель Камчатки Владимир Атласов встретил вынесенного штормом на юго-восточный берег Камчатки японца Дэмбэя Татэкаву из "Озакки" (современный г. Осака). В январе 1702 г. этот японец был доставлен в Москву для встречи с Петром I. Из разговора с ним царь узнал важные сведения о Курильских островах и Японском государстве. По утверждению Татэкавы, "вся японская комерция простирается в северную сторону до малого числа соседственных островов, или до земли зовомой Езо" (5, с.294). Японец говорил, что "все прочие острова и самая земля Камчатка неведомы Были японцам, прежде их разбития у берегов камчатских" (5, с.295).
Вместе с тем стало известно, что европейцы (голландцы, например) уже проникли в Японию и даже имеют там свои дома (6, с.23). Однако случаи частого появления японцев (в основном рыбаков) на Курилах и Камчатке свидетельствовали о том, что они могли опередить Россию и утвердиться на этих землях. Немедленно Петр I предпринял энергичные шаги по овладению Курильскими островами, их хозяйственному освоению. В сущности, это было обусловлено задачами обеспечения безопасности страны на Востоке. К тому же война со Швецией настоятельно требовала пополнения казны: нужны были новые ясачные люди, возникла необходимость установления торговых отношений с Японией. И не случайно Сибирский приказ, вновь отправляя в 1701 г. В. Атласова на Камчатку, предписывал "домогатца ему всякими мерами...учинить с Японским государством...торги немалые..." (7, с.418). Одновременно Якутской воеводской канцелярии дано указание направлять на Камчатку "охочих людей" с тем, чтобы они проведали торговый путь в Японию.
Поэтому понятна та последовательность и настойчивость, с которой сибирская администрация одну за другой посылала экспедиции на Камчатку и Курильские острова. Отряды казаков во главе с Ламаевым (1705 г.), М. Наседкиным (1706 г.), дойдя до м. Лопатка, "присмотрели...вдали ближние острова Курильские" (5, с.296), но сами на них не бывали. В 1710 г. Наседкин подтвердил сведения В.Атласова о Курильских островах. Вполне возможно, в этих походах участвовали и братья Иван и Петр Козыревские.
Пересказывая известия В. Атласова о Курильских островах, Н.К. Витсен во втором издании своей книги "Северная и восточная Татария" (Амстердам, 1705 г.) добавил, что айны (уи) одеваются в бобровые шкуры. Очевидно, голландский ученый использовал сообщения других русских землепроходцев.
Получив необходимую информацию о Курильских островах, якутский воевода Д. А. Траурнихт приказал привести островитян в русское подданство. Например, в наказе воеводы от 16 февраля 1710 г., адресованном приказчику Осипу Миронову, говорилось: "...И какие острова и земли явятца, и какие люди живут, и много ль их, и какой у них зверь есть, описать имянно и учинить в том в Якуцкой (канцелярии. - Прим. авт.) подлинную ведомость и чертеж прислать без мотчанья (то есть без затяжки. - Прим. авт.)" (4, с.174-175).
Таким образом, походы И.П.Козыревского, в сущности, были подготовлены деятельностью предшественников. Козыревский и его спутники как бы обобщили предыдущие достижения русских в изучении и описании Курильских островов и Японии.
Путешествия за курильские "перелевы"
Скудны сведения, рассказывающие о пребывании юноши Ивана Козыревского на Камчатке. Известно лишь, что с 1704 г. он несет службу рядовым казаком. И, конечно, вместе с отцом и братьями Иван сполна пережил лиха. Служилые люди "привели в русское подданство под ясачный платеж многих иноземцев, в походах терпели холод и голод, покупали на свои пожитченки свинец и порох по 10-12 лисиц за фунт, бывали ранены и биты; призывали в подданство мирных ласкою и приветом, а непокорных ратным боем смиряли" (3, с.177). Но выстоял Иван Козыревский перед выпавшими трудностями. Видно, жило в нем стремление отправиться в опасное плавание и открыть еще неведомые миру земли и народы.
Пожалуй, одним из главных толчков для первого похода И. Козыревского на Курилы послужил довольно необычный случай. Впрочем, предоставим слово документам. "В 1710 году по Камчатскому Бобровскому морю в Каличирскую губу принесло на бусе десять человек жителей Японского государства, бусу разбило и камчатские жители напали на них - четверых убили, а шестерых взяли в плен, служилые же люди четверых от них отняли, научили немного говорить по-русски и узнали от них, что государство их "Эдо" с семью городами находится против Камчатского Носа на острове в Пенжинском море, богато самородным золотом и серебром и изделием камок, китайки и дабы..." (3, с.177). ("Камка" - шелковая цветная ткань с узорами, "даба" - китайская бумажная ткань преимущественно синего цвета, "китайка" - плотная синяя ткань. - Прим. авт.).
1 августа 1711 г. из Большерецка курсом на юг отправилась экспедиция Данилы Анциферова - Ивана Козыревского. Этот поход был продолжением осуществления замыслов Петра I и предписаний местной администрации. Руководители плавания Анциферов и Козыревский выполняли вполне определенные задачи: "...Камчадальской земли нос и Морские острова и всяких народов проведывать... И ежели где явятся самовластныя, таких в подданство под Российскую империю в ясашной платеж приводить. А наипаче как мочно проведывать всякими мерами домогаться про Апонское государство, и какими пути проезд к ним бывает... и будут ли они с российскими людьми дружбу иметь и торги водить, как и у китайцов, и что им из Сибири годно, и о протчем подлинно осведомиться..." (4, с.177). Итак, выйдя из Большерецка, сначала казаки плыли вдоль берега полуострова до мыса Лопатка. Отсюда на байдарах переправились на первый Курильский остров - Шумшу. Здесь участники путешествия узнали, что на острове нет ни соболя, ни лисицы, ни бобра. Островитяне промышляют нерпу, одеваются в нерпичьи кожи, украшенные птичьими перьями. При этом выяснилось важное обстоятельство: местные жители никому не подчинены.
Позже Иван Козыревский писал: "Остров первой Шумчю (остров Шум-шу. - Прим. авт.). На сем острову живут иноземцы званием Курила, и на дальные острова которые ходят, и те головы свои бреют до затылку по тамошнему обычаю, и кланяются на коленках, також из дальных островов приходят ради покупки бобров, и лисиц, и орлов, и орлового перья" (8, с.451).
По утверждению исследователя И.И.Огрызко, участники эспедиции 1711 г. посетили и подчинили только первый остров. Второй же остров Парамушир казаки лишь наблюдали "с первого острова" (4, с. 179). И все же огромно значение этого плавания. Экспедиция положила начало обследованию и освоению русскими Курильских островов. Вернувшись на Камчатку, Д.Анциферов и И. Козыревский подали вышестоящему начальству челобитную и чертеж - первое достоверное географическое и этнографическое описание Курильских островов. Так, на Якутской карте, составленной до этой экспедиции, Курилы еще не обозначались. А вот на карте Камчатки 1712 г. они уже появляются (9, ее. 96, 112). Следовательно, в истории открытия Курильских островов экспедиция Анциферова - Козыревского 1711 г. была подобна походу Владимира Атласова в истории открытия Камчатки: началось обследование, изучение и присоединение к России этого стратегически важного архипелага.
В феврале 1712 г. на р. Аваче произошла трагедия: погибли Д. Анциферов и другие землепроходцы. Дело изучения дальневосточных земель продолжил Иван Петрович Козыревский. Летом 1712 г. он снова отправился на Курилы. Однако в архивах пока не обнаружены документы, рассказывающие об этом плавании. Поэтому некоторые авторы сомневались в проведении данной экспедиции. И все же И.И. Огрызко удалось найти новые материалы, которые подтверждают это плавание Козыревского.
Выйдя с реки Камчатки, Козыревский по пути в Болыперецк "объясачил" камчадалов, живущих на реках Воровская и Кыкчик. Потом во главе отряда он отправился дальше на юг. В "Чертеже Камчадальского носу" И. Козыревский писал: "А с прошлаго 711 году, и в 712, и в 713 годех в Камчадальской нос со служилыми людьми и с верными ясашными камчадалы землею и морем; и ясак в казну вновь збирал, где прежде русские люди не бывали, и на ближних островах был" (4, ее. 181-182).
В результате руководитель плавания 1712 г. составил в том же году "Чертеж вновь Камчадальские земли и моря". Этот документ был найден и опубликован в 1948 г. А.И. Андреевым. Исследователь А.В. Ефимов датировал его 1712 г., отметив тот факт, что Страленберг, создавая свои карты, опирался именно на чертеж И.П. Козыревского 1712 г. Как известно, чертеж Козыревского 1711 г. до сих пор не обнаружен в архивах. Поэтому чертеж 1712 г. - первая сохранившаяся карта, на которой изображены Курильские острова (10).
Вскоре для Ивана Козыревского наступил самый важный период жизни. В апреле 1713 г. начальник Камчатки Василий Колесов, выполняя царский указ, направляет на Курилы новую экспедицию во главе с И. Козыревским. Теперь перед ним поставлена четкая задача - "о Апонском государстве и за перелевами о морских островах проведывание учинить". Руководитель "вояжа" начал энергично готовиться к предстоящему путешествию: организовал строительство нескольких легких судов, собрал в команду 66 человек; в его распоряжение было дано две пушки; но, пожалуй, самое существенное - в качестве консультанта Козыревский взял с собой пленного японца по имени Сан.
Они отправились в историческое плавание летом 1713 г. На южном мысе полуострова Камчатка и на первом острове Курильской гряды - Шумшу участники похода безпрепятственно собрали ясак. А вот на втором острове - Парамушире - курильцы, вооружившись луками и копьями, "со служилыми бились крепко", но не выдержали натиска казаков и на 12 байдарах бежали на соседние острова. В погоне за айнами русские побывали и на небольшом необитаемом островке Кукумива. Словом, собрав ясак лисицами и выдрами и захватив аманатов (заложников. - Прим. авт.), участники экспедиции Козыревского в сентябре того же года вернулись в Большерецк.
Дальше второго курильского острова Козыревский не рискнул отправиться - надвигалась осень с сильными ветрами и штормами. Были и другие причины, связанные с недостаточным обеспечением материалами и снаряжением. Вот что сообщал по этому поводу сам Козыревский: "А на вышеписанные острова за осенним поздным временем морского пути без больших судов и без мореходов, и без компасов, и без якорей и снастей, и без кормовых припасов, и без военного снаряду, и за малолюдством вперед итти было мне ни которыми делы невозможно" (11, с. 34).
Итак, на первый взгляд, последнее плавание И.П. Козыревского на Курильские острова не имело серьезного научного значения. На самом деле результаты этой экспедиции были огромны. Прежде всего, вернувшись на Камчатку, руководитель экспедиции подал В. Колесову "за своею рукою тем островам чертеж, даже до Матмайского острова" (12, с. 46). Этот чертеж есть "Карта всех островов до Матмай". Примечательно, что сведения, указанные на карте, были получены в основном от местных жителей и японцев, находящихся в плену у коренных жителей Курильских островов. Вот что, в частности записал в комментариях к данной карте сам Козыревский: "...а оной Сак дознался по речам от оного итурпинского иноземца про Матманской город...От Матмая за морским перелевом первый город Цынару (также Цынаду - г. Хиросаки.- Прим. авт.), второй Наибу, третей Шандаи, четвертый государство названием Юда, пятой город Иша, шестой Тмаку, седьмой Кинакуне..." (13, л.58).
Подобные сведения о плавании Ивана и Петра Козыревских с казаками на Курилы подтверждал в марте 1715 г. якутский воевода полковник Яков Ельчин. В доношении на имя царя Петра I он сообщал: "И ходили они, казаки, по многим островам недели с четыре, и находили на островах людей множество, и взяли у них двух человек ... А по сказке их, иноземцов, до японского первого города Матмая не доходили де за 7 дней; да они ж...сказывали, что около их в близости есть островов с 70 и больши, и от последняго острова до Матманского японского города приезжают судами дни в три и в четыре, а как они поехали от островов и приехали в пять дней к Камчацкой земле" (14, л. 375).
Дело жизни
Из рукописей И.П. Козыревского можно сделать вывод, что в 1714 - 1715 гг. все его донесения и чертежи о результатах курильских экспедиций 1711, 1712 и 1713 гг. были доставлены в Якутск, а потом, очевидно, в Тобольск. Следовательно, в Якутске Козыревский позже пользовался (в подлиннике или в копиях) своими собственными чертежами для создания обобщающего труда.
В 1726 г. Иван Козыревский встретился в Якутске с руководителем Первой Камчатской экспедиции Витусом Берингом. Первопроходец Курил вручил датчанину на русской службе свой основной труд жизни - "Чертеж как Камчадальскаго носу, також и морским островам, коликое число островов от Камчадальскаго носу до Матмайского и Нифону островов". В "доношении" и "чертеже" И.П. Козыревского отражалась, в сущности, история исследования Камчатки и Курильских островов, приводились богатые данные о Японии.
До сих пор этот документ представляет для нас наиважнейшую научно-практическую ценность. Рассмотрим основные положения труда И.П.Козыревского, касающиеся Курильских островов и Японии.
Прежде всего автор впервые сообщил точные и подробные географические сведения о неведомых дотоле землях. Например, если соотнести данные "Чертежа морским островам" и перечислить с севера на юг современные названия Курильских островов, то мы получим почти ту же картину как в отношении взаимного расположения этих островов, так и в отношении наименований большинства из них
Кроме того, Козыревский указывает расстояния между островами и даже метеорологические условия в проливах в разное время года. Приведем примеры: "Первой перелев, в легких судах своею силою на скоре можно до обеда из утра вперед и назад сходить"; о втором проливе сказано: "Сей перелев, например, версты две или меньши тысяшных"; о третьем проливе читаем: "Сей легкими байдарами наскоре до полудни, а с грузом с женами и с детьми день ходу в тихое время", и так далее. Только о последнем проливе отсутствуют сведения: "А с Кунашира на Матмайской остров о перелевной ширине не уведомился за забвением" (15, лл. 4-8).
На "Чертеже" мы находим также краткие сведения о флоре и фауне островов. Тогда на Курилах в изобилии водились "морские звери" - бобры, красные лисицы, орлы,"лесные медведи" и др. Айны "ради промыслу и земной плод - сарану и коренье копают"; на островах произрастает множество трав, а на "Китуе" (о. Кетой.- Прим. авт.) "камыш растет... И камышовые у иноземцев стрелы я брал". Повсюду растет крапива, из нее островитяне делают "кропивные товары" - одежду из стеблей крапивы (15, лл. 2-6).
И.П. Козыревский дает первое обстоятельное этнографическое описание коренных жителей Курильских островов. Приведем некоторые эпизоды. "На сем острову живут иноземцы званием Курила... И те головы свои бреют до затылку по тамошнему обычаю, и кланяются на коленках... Язык имеют один и веру... На дальные острова ходят... И к воинскому делу курила зело искусны: поступают о трех боях, имеют луки со стрелами, копья и сабли, и в куяках (панцирях.- Прим. авт.)... Остров Уруп. Живут те ж гых курила... И головы бреют, и кланяются на коленках, и вера, обычай один, и язык; и кропивныя товары ткут, а шелковые и бумажный покупают на Кунашире острове; и носят платье по своей вере с нашивками разных цветов..." (15, лл. 2-6)
Козыревский обратил внимание на "самовластие", то есть независимость айнов. Он подчеркивает: "итурупинцы и урупцы самовластно живут и не в подданстве, и торгуют повольно" (15, л. 5). Это социально-экономическое положение айнов подтверждается и тем, что они оживленно торговали между собой, имели тесные торговые связи с камчадалами южной оконечности полуострова Камчатка, а также с айнами, населявшими "большую землю Нифон" (или Нихон) и "Матмай" (так тогда назывались японские острова Хонсю и Хокайдо. - Прим. авт.). Вместе с тем многие японские рыбаки, оказывающиеся во время штормов на Курильских островах, закабалялись и жили у айнов на положении рабов; сохранились свидетельства, что участники экспедиции И.П. Козыревского зачастую выкупали их из неволи у айнов.
Выяснилось, что японцы проникали на Курильские острова с целью вывоза оттуда минеральных и других ресурсов. И.Козыревский подмечал: "Да сказывали ж полонные островные ж иноземцы, большими де судами ходят парусами и на большую землю в город возят каменье и копают в земле нифон-цы, а какое каменье, и того толмачи камчадальским языком перевести не знают, понеже никаких руд не видали, а откуду и в какой город оное каменье возят, и о том недоумением не спрашивал, понеже и я никаких руд не видал и не знаю, кроме железной..." (15, л. 8).
Вероятно, это сообщение Козыревского послужило толчком для более энергичного изучения Курильских островов. Так, 12 июля 1716 г. сибирский губернатор М.П.Гагарин выпустил указ Я.А.Ельчину "О задачах и составе Большого Камчатского наряда". В частности, в нем предписывалось тщательно исследовать острова близ "Камчацкаго мысу", отыскивая золотую и серебряную руду, медь, жемчуг, другие полезные ископаемые. Особо указывалось, что в случае встречи с японцами " осведомиться о Японии и буде можно, то послать кого в Японию с торгом смышленого человека" (11, с.28).
Далее приведем сведения, составленные Козыревским о Японии. Речь в основном идет о двух островах - "Матмае" и "Нифоне". Называются основные города, дается их характеристика. Подчеркивается, что и острова, и города крепко охраняются. "Да близ де великой губы к государству, - констатирует Козыревский, - есть остров караульной, которого не могут миновать морскими судами, и караул стоит крепкой, и приходящих в государство и назад из государства осматривают накрепко: вначале людей и ружья и выписи на товары дают, а ежели найдут ружье и другое что, то без остатку обирают, а торговым указ чинят... Також и по земле по дорогам многие караулы стоят: близ государства торговых и всяких людей накрепко осматривают" (8, с. 454-455).
Впервые описываются традиции, обычаи японцев. "И от города [Шен-дай] есть на море к государству остров, на котором люди съезжаются ради мольбища и привозят дары: злато и сребро и другие вещи... И ежели кто от того украдет, и тому скорое обращение бывает: жилы станет корчить и тело сохнуть... Того ради имеют особливое на себя одеяние ради моления, а как возвратятся к судам, и оную одежду снимают с себя и прилипший прах отрясают, и облачаются в иную одежду" (8, с.454). Русские казаки с удивлением узнали о том, что "народ острова Нифона на пищу себе коров не бьют и мяс их не едят". Как выяснилось, японцам не разрешается "ружья при себе держать, кроме сабель, и то у знатных людей". Выявились и особенности подготовки японцев к воинской службе. И.П.Козыревский замечает: "А в службу де выбирают великовозрастных людей и обучают по своей обыкности в особливом городе и тогда приводят в государство". Впрочем, оказалось, что японцы, в отличие от храбрых айнов, "к воинскому делу зело неискусны и боязливы. Которые у меня в полону были, когда увидят человека кровава, и тогда падут на землю или глаза руками закроют, и про других своих людей тако ж сказывали" (8, с.454).
И.П.Козыревский в комментариях к "Чертежу..." рассказал и о том, какие сельскохозяйственные культуры выращивают жители японских островов, о занятиях промыслами. "А хлеб у них родится по трижды в год, а овощ и всякой земли плод безпрестанно; а табак сеют и множество родится...; а шелковые и бумажные товары... ткут мужики и бабы, и оттого одежду имеют торговую" (8, с.456).
Как видим, Иван Козыревский впервые открыл для России дальневосточную таинственную соседку - Японию. В конечном итоге "Чертеж..." и другие донесения первопроходца ускорили процесс изучения, освоения и присоединения к России Курильских островов, позволили активизировать усилия русских по установлению добрососедских отношений с Японией. Приведем лишь один пример. В.Беринг после встречи с И.Козыревским в 1726 г. весьма заинтересовался предоставленными уникальными сведениями о Курильских островах и Японии. Вернувшись в 1730 г. с Камчатки в Петербург, Беринг представил императрице Анне Иоанновне записку, в которой доказывал выгоду присоединения к России Курильских островов и установления торговли с Японией. Во время Второй Камчатской экспедиции (1733-1743 гг.) снова под начальством Беринга отряд М.Шпанберга в 1738-1739 гг. совершил два плавания вдоль Курильских островов; тогда впервые русские люди высаживались на японский берег, обследовав восточные и южные берега о. Хоккайдо и северное побережье о. Хонсю. В итоге на карту были нанесены Курильские острова и часть Японии.
Управитель и монах
Напомним читателю, что отец Ивана Петр Козыревский был послан на Камчатку "для умирения и призыву в русское подданство и в ясачный платеж немирных народов" (3, с.169). Чтобы решить эту труднейшую задачу, надо было строить крепости, монастыри, которые становились основными базами для деятельности в диком и необузданном крае.
Еще юношей Иван в 1702-1703 гг. с отцом и братьями участвовал в строительстве "для оберегательства" двух крепостей на Камчатке. В 1711 г. Иван Козыревский стал одним из инициаторов создания крепости "на Большой реке... в которой пристань морским судам" (3, с.169). В 1714 г. приказчик камчатских острогов Иван Енисейский, отправляясь в Якутск с соболиной казной, оставил вместо себя И.П.Козыревского. Два года он управлял Камчаткой и немало сделал для упрочения русской власти на далеком полуострове. Так, в 1715 г. вместо прежних "составленных из тонких жердей козельчатых, подобных огородному частоколу", крепостей поставил в Нижнекамчатске, Верхнекамчатске и Большерецке новые, бревенчатые крепости (15, л. 3 об.).
Конечно, у Козыревского были недруги и завистники. Возможно, кому-то из бывших товарищей он не позволил обогащаться за счет наглого грабежа местных жителей. Поэтому Ивану Козыревскому все чаще стали напоминать о том, что и ему придется отвечать как соучастнику убийства в январе 1711 г. Владимира Атласова. И тогда Козыревский решил пойти по стопам деда - спастись от суда, уйдя в монастырь.
Осенью 1716 г. Козыревский был пострижен в монахи и воспринял имя Игнатия. На левом берегу р.Камчатки, между устьем и Нижнекамчатским острогом, он построил "своим коштом" Успенскую пустынь (часовню и кельи) - "ради прибежища ко спасению безпомощным и престарелым и раненым служилым людям, которые не имеют нигде главы подклонить" (16, лл. 3, 79 об., 80).
В 1720 г. инок Игнатий решил вернуться в Якутск и поселиться в Покровском монастыре. Но и здесь он не нашел успокоения. Испортились отношения с архимандритом Феофаном: у Козыревского были отобраны ценные вещи, в том числе меха на баснословную по тем временам сумму - 1,5 тысячи рублей. Игнатий запротестовал, и его заковали в кандалы. Тогда он совершил побег - для Игнатия Козыревского начались скитания и мытарства.
17 сентября 1724 г. Козыревский обратился к якутскому воеводе Полуектову: землепроходец подробно рассказывает о походе на Курилы, снова просится в те далекие края для продолжения работы по изучению Курильского архипелага и Японии. Но якутские власти не решились на этот шаг. Тогда Козыревский был вынужден бежать на запад - в Тобольск: его благосклонно принял сибирский губернатор князь М.В.Долгорукий. Видимо, Долгорукий был поражен и очарован неординарной личностью Игнатия, его ярким рассказом о былых дерзновенных деяниях на Камчатке и Курилах. И губернатор лично обратился к В.Берингу с советом взять Козыревского на тихоокеанское побережье. И снова он спешит на восток.
Как уже говорилось, во время встречи он подарил Берингу новый чертеж Камчатки и Курильских островов. Тем не менее в силу определенных причин Козыревский не стал участником Первой Камчатской экспедиции. Однако в итоге он все же был включен в состав организованной в марте 1727 г. экспедиции под руководством А.Ф.Шестакова. Перед отправлением в этот невероятно трудный и опасный поход, ставший последним в его жизни, Козыревского наградили... 10-ю (!) рублями "за проведование Японскаго государства, новых землиц, морских островов и всяких народов". Однако он нашел деньги, построил за свой счет небольшое одномачтовое судно, и 6 августа г. отправился "рекою Леною к Северному морю".
Необходимо подчеркнуть: И. Козыревский и здесь был первым. В РГА-ДА удалось найти интереснейшее дело, озаглавленное "О походе монаха Игнатия Козыревского к устью р. Лены для исследования возможного морского пути на Камчатку", датированное приблизительно 1729 г. (см.: ф. 248, оп.13, кн.731, лл. 1310-1325). Здесь самое примечательное - "исследование возможного морского пути на Камчатку". То есть до него еще никто официально не отправлялся в плавание среди льдов на восток от устья Лены. Словом, в конце мая 1729 г. их судно было затерто льдами, и Козыревский с командой вернулся в Якутск.
Однако Козыревский жил надеждою продолжать действовать на Камчатке. Несмотря на все препятствия весною 1730 г. он прибывает в Москву, где в это время находилось правительство. И сразу же Игнатий пишет донесения в Синод и Сенат. Представители церкви заинтересовались предложениями монаха по упрочению православной миссии "в Камчадальской землице". 16 мая 1730 г. высшие церковные иерархи в торжественной обстановке посвятили Игнатия в иеромонахи и назначили строителем Успенского монастыря на Камчатке.
Благие стремления иеромонаха Козыревского поддержали и члены Сената. В результате определено выдать Козыревскому 500 рублей на постройку Успенской пустыни; также принято решение о строительстве церквей в Анадырске, Верхнекамчатске и Болыперецке, посылке туда священников, снабжении этих церквей утварью, сосудами, книгами; наконец, было дано указание сибирским властям освободить от ясака на десять лет всех, кто воспримет православие. Видимо, успех буквально окрылил Козыревского. И он дерзает подать челобитную на имя императрицы Анны Иоанновны. В нем иеромонах Игнатий развивает план христианизации народов Камчатки - дело, которое сам готов возглавить, "дабы... Камчадальская земля с тамошними народы просияла святым крещением" (4, с.196).
28 июня 1731 г. императрица дала указание Синоду: оказать всемерное содействие иеромонаху Игнатию относительно распространения православия в Камчатке, а также срочно разобраться, "какия ему чинены противности и что сделано для пользы Камчатскаго народа" (3, с.173). И уже 3 июля члены Синода ответили придворному генералу С.А.Салтыкову: "просьбы иеромонаха Игнатия все удовлетворены" (3, с.174).
Трагический конец первопроходца
26 марта 1730 г. в газете "Санктпетербургские Ведомости" была опубликована обстоятельная статья о былых подвигах и достижениях Козыревско-го на Камчатке и Курилах. Пожалуй, впервые в печати Российской империи сообщалось о человеке, который знает "о морском пути в Япану", да и вообще "многие любопытные известия подать может" (1, с.100). Возможно, тогда И.Ко-зыревский вполне осознал свою значимость в истории России. Казалось, его путеводная звезда достигла своего апогея.
Беда пришла, как всегда, неожиданно. И события, будто по иронии судьбы, развивались стремительно. 7 июля 1731 г. генерал С. Салтыков объявил волю императрицы: за ложное на Синод челобитье сослать Козыревского на вечное жительство в Угрешский монастырь, а на его место определить "в Камчатку достойнейшаго из иеромонахов" (3, с.174). Среди членов Синода поползли черные слухи. Козыревского сразу же причислили к категории подозрительных людей: срочные запросы полетели в страшный Преображенский приказ, к Тобольскому митрополиту и в Сибирскую губернскую канцелярию. И закрутилось беспощадное колесо царского сыска.
26 ноября 1731 г. в Синод поступило донесение Тобольского митрополита по делу иеромонаха Игнатия Козыревского. Ссылаясь на показания церковнослужителей Якутска, личных недоброжелателей Козыревского, его обвиняли в убийстве в 1711 г. приказчиков Владимира Атласова, Петра Чирикова, Осипа Липина, а также в воровстве церковных и монастырских денег и в других грехах.
Внимательно изучаю пространное донесение митрополита из Тобольска. Из этого документа вырисовывается противоречивая, запутанная картина восстания 75 камчатских казаков. Началось оно в 1707 г., когда на Камчатку вернулся В.Атласов. По всей видимости, Атласов и Козыревский были соперниками, даже недругами. Оттого Атласов, наделенный полномочиями начальника, нередко издевался над Козыревским. Кстати, многие казаки свидетельствовали о том, что особенно зверствовал именно Атласов.
И все же затяжной бунт казаков был вызван не столько желанием поживиться награбленным богатейшим имуществом убитых (одних только меховых шкурок соболей, лисиц, бобров у них насчитали более 6 тысяч), сколько злоупотреблениями самих приказчиков, теми издевательствами (невыплата жалованья, открытый грабеж), которые они чинили по отношению к казакам. Потом участники убийства приказчиков были казнены. Что касается Д.Анциферова и И.Козыревского, то даже по заявлению сына В.Атласова - Ивана Атласова они не принимали непосредственного участия в убийстве (17, л. 685 об.).
Поначалу Козыревский опровергал предъявленные обвинения. Но затем палачи Преображенского приказа подвергли его чудовищным пыткам, и, не выдержав их, он сознался во всех преступлениях. Из Преображенского приказа дело Козыревского передали в Синод, который, лишив его иеромонашества, отправил в Юстиц-коллегию. Тем самым Козыревский был брошен на произвол судьбы и обречен на верную гибель. Потом дело из Юстиц-коллегии перешло в Сенат, который, по настоянию Козыревского, запросил подлинные материалы о нем из Нижнекамчатска, Якутска и Тобольска. Пока ждали ответа, Козыревский находился в застенках московской тюрьмы. Только через три года в первопрестольную пришли материалы, подтвердившие невиновность Козыревского. Однако его уже не было в живых. В декабре 1734 г. в Сенат из Московской сенатской конторы пришло "ведение", в котором сообщалось, что в 1734 г. "декабря второго дня... оной Козыревской умре..." (4, с. 197).
Таким образом, вся жизнь замечательного первопроходца Ивана Петровича Козыревского была отдана изучению и освоению тихоокеанского побережья России. Но свой вечный приют мужественный и талантливый исследователь Камчатки, Курильских островов и Японии нашел, видимо, на том кладбище Преображенской слободы, где хоронили несчастных, замученных колодников. Так был неправедно загублен царской властью человек, столь много сделавший во имя укрепления нашего Отечества на Дальнем Востоке. Но память о нем осталась: именем Козыревского названы мыс и гора на острове Парамушир, залив, мыс и поселок на острове Шумшу (Курильский архипелаг)..."(с)
В.Богданов.
Один из дерзновенных первопроходцев первой четверти XVIII в.- якутский казак Иван Петрович (Игнатий) Козыревский. Сделав много для описания и завоевания Камчатки, он в 1711 - 1713 гг. организовал экспедиции на северо-курильские острова. Тогда же к России был присоединен второй остров Курильской гряды - Парамушир. На основе "известий" местных аборигенов И.Козыревский начертил первые карты Курильских островов, подробно описав большинство из них. Попавшие в плен японцы, многое поведали русским мореходам об этой таинственной стране. Поэтому И.Козыревского по праву можно назвать и первооткрывателем Страны Восходящего солнца.
Примечательно, что данные, собранные Козыревским о Курилах и Японии, активно исрользовались последующими русскими мореплавателями и исследователями. Однако до сих пор в биографии И. Козыревского остаются "белые пятна". К тому же в литературе образ этого человека трактуется весьма неоднозначно: он обвиняется в убийстве В.Атласова, ему приписываются такие черты, как авантюристичность, бунтарство. И все же нельзя игнорировать и достоинства И.П.Козыревского: стремление познать окружающий мир, целеустремленность, самоотверженность, любовь к России. Именно поэтому его жизнь представляет интерес для современников и последующих поколений.
Семья Козыревских
Отечественным историкам удалось разыскать некоторые сведения о Козыревских. Иван был "польской природы, а родился и воспитан в Якутском, куда его дед Федор Козыревской во время войны с поляками ... сослан" (1, с.99).
Б. Полевой обнаружил документы, которые позволяют нарисовать картину межличностных взаимоотношений в семьях деда и отца Ивана. Федор Козыревский в 1667 г. женился на жительнице Якутска девице Акилине Федоровне. У Федора было три сына - Петр, Семен, Дмитрий. Конечно, жилось им нелегко: для содержания семьи Ф. Козыревский взял на откуп спиртовую торговлю. В результате его сыновья ударились в пьянство: дебоширили, дрались. Петр - старший сын Федора. Отец, желая помешать его "бражничеству", женил на девице Анне. К несчастью, и она пристрастилась к спиртному, принимала участие в попойках, бранила мужа "неподобной богомерской бранью". В мае 1695 г. Петр Козыревский вместе с женой Анной и сыном Иваном поехал на богомолье в ленский Киренский монастырь. И там произошла трагедия, которая, несомненно, психически травмировала Ивана, определила все его дальнейшие жизненные мытарства. Отец мальчика напился и "на постеле зарезал жену свою ножом". Так Иван стал сиротой (2, с.31-32).
Петр Козыревский бежал с сыном Иваном и скрывался на верхней Лене. Поначалу Федор оказывал беглецу помощь деньгами. Вскоре и над ним из-за неуплаты штрафа нависла угроза заключения в тюрьму. Спасаясь от подобной участи, Федор Козыревский стал монахом Авраамием якутского Спасского монастыря. Оказавшись без поддержки отца, Петр решил повиниться перед властями. После следствия и суда его приговорили к публичной "торговой казни" на площади в Якутске. И он решил подальше уехать отсюда: записавшись в отряд сына боярского Тимофея Кобелева, Петр Козыревский в сентябре 1700 г. был отправлен с сыновьями Иваном, Петром и Михаилом на далекую Камчатку. В 1702 г. П.Ф. Козыревский начал собирать ясак с ительменов бассейна р. Камчатки...
Теперь скажу о самом Иване Козыревском. В литературе утвердилась точка зрения, что он родился в 1680 г. Но по другим свидетельствам он родился приблизительно в 1687 г. Вот что написал о себе И. Козыревский в ноябре 1731 г.:"...от роду ему больше сорока лет" (3, с.178). Итак, судя по сложившимся семейным обстоятельствам, с ранних лет Иван начал путешествовать вместе с отцом и братьями по дальневосточным рекам и горам, познал романтику безграничных просторов. В этих переходах он закалился физически и духовно. Непоседливость и тяга к странствиям развили в нем склонность к творчеству. Впрочем, эта жилка передалась ему, вероятно, от деда. Так, Федор Козыревский, будучи грамотным и развитым человеком, в былые времена принимал участие в описании земель и населения отдельных районов Якутского воеводства. Затем он составил "Книгу описную Якуцкаго уезда Иглимской да Орленской волости...". Сейчас этот документ хранится в фондах Российского госархива древних актов (см.: РГАДА, ф.214, кн. 1396, л. 407об.) (2, с.32).
Трагическим был конец отца Ивана. В 1703 г. Петр Козыревский сопровождал в Якутск ясачную казну и возвращался на Камчатку уже в 1705 г. Следуя морем вдоль берега от Олюторы к устью р. Камчатки, отряд высадился на небольшом каменистом островке в Карагинском проливе, против речки Тымлат. Вот здесь при столкновении с воинственными коряками и погиб отец Ивана (4, с.176). Память о Петре Козыревском сохранилась в названии левого притока р.Камчатки.
Вероятно, в походе умер и брат Ивана - Михаил Козыревский, который даже "неспособился покаяния и погребения" (3, с.169). Как известно, в последующие плавания на Курильские острова И.Козыревский отправлялся вместе с братом Петром, о дальнейшей судьбе которого мы тоже ничего не знаем.
Русские стремятся на Восток
Прежде чем поведать о деяниях первопроходца И.П.Козыревского, необходимо показать настойчивое стремление русского правительства изучить и освоить Камчатку, Курильские острова, установить добрососедские отношения с Японией. Слухи о богатых землях на Востоке доходили до Москвы еще в середине XVII в. В 1667-1668 гг. мореход Тарас Стадухин прознал о "земле бородатых", т. е. айнах острова Алаид. В 1675 г. послу России в Китае Н.Г. Спафарию было поручено собрать сведения о Японии.
В 1697 г. первооткрыватель Камчатки Владимир Атласов встретил вынесенного штормом на юго-восточный берег Камчатки японца Дэмбэя Татэкаву из "Озакки" (современный г. Осака). В январе 1702 г. этот японец был доставлен в Москву для встречи с Петром I. Из разговора с ним царь узнал важные сведения о Курильских островах и Японском государстве. По утверждению Татэкавы, "вся японская комерция простирается в северную сторону до малого числа соседственных островов, или до земли зовомой Езо" (5, с.294). Японец говорил, что "все прочие острова и самая земля Камчатка неведомы Были японцам, прежде их разбития у берегов камчатских" (5, с.295).
Вместе с тем стало известно, что европейцы (голландцы, например) уже проникли в Японию и даже имеют там свои дома (6, с.23). Однако случаи частого появления японцев (в основном рыбаков) на Курилах и Камчатке свидетельствовали о том, что они могли опередить Россию и утвердиться на этих землях. Немедленно Петр I предпринял энергичные шаги по овладению Курильскими островами, их хозяйственному освоению. В сущности, это было обусловлено задачами обеспечения безопасности страны на Востоке. К тому же война со Швецией настоятельно требовала пополнения казны: нужны были новые ясачные люди, возникла необходимость установления торговых отношений с Японией. И не случайно Сибирский приказ, вновь отправляя в 1701 г. В. Атласова на Камчатку, предписывал "домогатца ему всякими мерами...учинить с Японским государством...торги немалые..." (7, с.418). Одновременно Якутской воеводской канцелярии дано указание направлять на Камчатку "охочих людей" с тем, чтобы они проведали торговый путь в Японию.
Поэтому понятна та последовательность и настойчивость, с которой сибирская администрация одну за другой посылала экспедиции на Камчатку и Курильские острова. Отряды казаков во главе с Ламаевым (1705 г.), М. Наседкиным (1706 г.), дойдя до м. Лопатка, "присмотрели...вдали ближние острова Курильские" (5, с.296), но сами на них не бывали. В 1710 г. Наседкин подтвердил сведения В.Атласова о Курильских островах. Вполне возможно, в этих походах участвовали и братья Иван и Петр Козыревские.
Пересказывая известия В. Атласова о Курильских островах, Н.К. Витсен во втором издании своей книги "Северная и восточная Татария" (Амстердам, 1705 г.) добавил, что айны (уи) одеваются в бобровые шкуры. Очевидно, голландский ученый использовал сообщения других русских землепроходцев.
Получив необходимую информацию о Курильских островах, якутский воевода Д. А. Траурнихт приказал привести островитян в русское подданство. Например, в наказе воеводы от 16 февраля 1710 г., адресованном приказчику Осипу Миронову, говорилось: "...И какие острова и земли явятца, и какие люди живут, и много ль их, и какой у них зверь есть, описать имянно и учинить в том в Якуцкой (канцелярии. - Прим. авт.) подлинную ведомость и чертеж прислать без мотчанья (то есть без затяжки. - Прим. авт.)" (4, с.174-175).
Таким образом, походы И.П.Козыревского, в сущности, были подготовлены деятельностью предшественников. Козыревский и его спутники как бы обобщили предыдущие достижения русских в изучении и описании Курильских островов и Японии.
Путешествия за курильские "перелевы"
Скудны сведения, рассказывающие о пребывании юноши Ивана Козыревского на Камчатке. Известно лишь, что с 1704 г. он несет службу рядовым казаком. И, конечно, вместе с отцом и братьями Иван сполна пережил лиха. Служилые люди "привели в русское подданство под ясачный платеж многих иноземцев, в походах терпели холод и голод, покупали на свои пожитченки свинец и порох по 10-12 лисиц за фунт, бывали ранены и биты; призывали в подданство мирных ласкою и приветом, а непокорных ратным боем смиряли" (3, с.177). Но выстоял Иван Козыревский перед выпавшими трудностями. Видно, жило в нем стремление отправиться в опасное плавание и открыть еще неведомые миру земли и народы.
Пожалуй, одним из главных толчков для первого похода И. Козыревского на Курилы послужил довольно необычный случай. Впрочем, предоставим слово документам. "В 1710 году по Камчатскому Бобровскому морю в Каличирскую губу принесло на бусе десять человек жителей Японского государства, бусу разбило и камчатские жители напали на них - четверых убили, а шестерых взяли в плен, служилые же люди четверых от них отняли, научили немного говорить по-русски и узнали от них, что государство их "Эдо" с семью городами находится против Камчатского Носа на острове в Пенжинском море, богато самородным золотом и серебром и изделием камок, китайки и дабы..." (3, с.177). ("Камка" - шелковая цветная ткань с узорами, "даба" - китайская бумажная ткань преимущественно синего цвета, "китайка" - плотная синяя ткань. - Прим. авт.).
1 августа 1711 г. из Большерецка курсом на юг отправилась экспедиция Данилы Анциферова - Ивана Козыревского. Этот поход был продолжением осуществления замыслов Петра I и предписаний местной администрации. Руководители плавания Анциферов и Козыревский выполняли вполне определенные задачи: "...Камчадальской земли нос и Морские острова и всяких народов проведывать... И ежели где явятся самовластныя, таких в подданство под Российскую империю в ясашной платеж приводить. А наипаче как мочно проведывать всякими мерами домогаться про Апонское государство, и какими пути проезд к ним бывает... и будут ли они с российскими людьми дружбу иметь и торги водить, как и у китайцов, и что им из Сибири годно, и о протчем подлинно осведомиться..." (4, с.177). Итак, выйдя из Большерецка, сначала казаки плыли вдоль берега полуострова до мыса Лопатка. Отсюда на байдарах переправились на первый Курильский остров - Шумшу. Здесь участники путешествия узнали, что на острове нет ни соболя, ни лисицы, ни бобра. Островитяне промышляют нерпу, одеваются в нерпичьи кожи, украшенные птичьими перьями. При этом выяснилось важное обстоятельство: местные жители никому не подчинены.
Позже Иван Козыревский писал: "Остров первой Шумчю (остров Шум-шу. - Прим. авт.). На сем острову живут иноземцы званием Курила, и на дальные острова которые ходят, и те головы свои бреют до затылку по тамошнему обычаю, и кланяются на коленках, також из дальных островов приходят ради покупки бобров, и лисиц, и орлов, и орлового перья" (8, с.451).
По утверждению исследователя И.И.Огрызко, участники эспедиции 1711 г. посетили и подчинили только первый остров. Второй же остров Парамушир казаки лишь наблюдали "с первого острова" (4, с. 179). И все же огромно значение этого плавания. Экспедиция положила начало обследованию и освоению русскими Курильских островов. Вернувшись на Камчатку, Д.Анциферов и И. Козыревский подали вышестоящему начальству челобитную и чертеж - первое достоверное географическое и этнографическое описание Курильских островов. Так, на Якутской карте, составленной до этой экспедиции, Курилы еще не обозначались. А вот на карте Камчатки 1712 г. они уже появляются (9, ее. 96, 112). Следовательно, в истории открытия Курильских островов экспедиция Анциферова - Козыревского 1711 г. была подобна походу Владимира Атласова в истории открытия Камчатки: началось обследование, изучение и присоединение к России этого стратегически важного архипелага.
В феврале 1712 г. на р. Аваче произошла трагедия: погибли Д. Анциферов и другие землепроходцы. Дело изучения дальневосточных земель продолжил Иван Петрович Козыревский. Летом 1712 г. он снова отправился на Курилы. Однако в архивах пока не обнаружены документы, рассказывающие об этом плавании. Поэтому некоторые авторы сомневались в проведении данной экспедиции. И все же И.И. Огрызко удалось найти новые материалы, которые подтверждают это плавание Козыревского.
Выйдя с реки Камчатки, Козыревский по пути в Болыперецк "объясачил" камчадалов, живущих на реках Воровская и Кыкчик. Потом во главе отряда он отправился дальше на юг. В "Чертеже Камчадальского носу" И. Козыревский писал: "А с прошлаго 711 году, и в 712, и в 713 годех в Камчадальской нос со служилыми людьми и с верными ясашными камчадалы землею и морем; и ясак в казну вновь збирал, где прежде русские люди не бывали, и на ближних островах был" (4, ее. 181-182).
В результате руководитель плавания 1712 г. составил в том же году "Чертеж вновь Камчадальские земли и моря". Этот документ был найден и опубликован в 1948 г. А.И. Андреевым. Исследователь А.В. Ефимов датировал его 1712 г., отметив тот факт, что Страленберг, создавая свои карты, опирался именно на чертеж И.П. Козыревского 1712 г. Как известно, чертеж Козыревского 1711 г. до сих пор не обнаружен в архивах. Поэтому чертеж 1712 г. - первая сохранившаяся карта, на которой изображены Курильские острова (10).
Вскоре для Ивана Козыревского наступил самый важный период жизни. В апреле 1713 г. начальник Камчатки Василий Колесов, выполняя царский указ, направляет на Курилы новую экспедицию во главе с И. Козыревским. Теперь перед ним поставлена четкая задача - "о Апонском государстве и за перелевами о морских островах проведывание учинить". Руководитель "вояжа" начал энергично готовиться к предстоящему путешествию: организовал строительство нескольких легких судов, собрал в команду 66 человек; в его распоряжение было дано две пушки; но, пожалуй, самое существенное - в качестве консультанта Козыревский взял с собой пленного японца по имени Сан.
Они отправились в историческое плавание летом 1713 г. На южном мысе полуострова Камчатка и на первом острове Курильской гряды - Шумшу участники похода безпрепятственно собрали ясак. А вот на втором острове - Парамушире - курильцы, вооружившись луками и копьями, "со служилыми бились крепко", но не выдержали натиска казаков и на 12 байдарах бежали на соседние острова. В погоне за айнами русские побывали и на небольшом необитаемом островке Кукумива. Словом, собрав ясак лисицами и выдрами и захватив аманатов (заложников. - Прим. авт.), участники экспедиции Козыревского в сентябре того же года вернулись в Большерецк.
Дальше второго курильского острова Козыревский не рискнул отправиться - надвигалась осень с сильными ветрами и штормами. Были и другие причины, связанные с недостаточным обеспечением материалами и снаряжением. Вот что сообщал по этому поводу сам Козыревский: "А на вышеписанные острова за осенним поздным временем морского пути без больших судов и без мореходов, и без компасов, и без якорей и снастей, и без кормовых припасов, и без военного снаряду, и за малолюдством вперед итти было мне ни которыми делы невозможно" (11, с. 34).
Итак, на первый взгляд, последнее плавание И.П. Козыревского на Курильские острова не имело серьезного научного значения. На самом деле результаты этой экспедиции были огромны. Прежде всего, вернувшись на Камчатку, руководитель экспедиции подал В. Колесову "за своею рукою тем островам чертеж, даже до Матмайского острова" (12, с. 46). Этот чертеж есть "Карта всех островов до Матмай". Примечательно, что сведения, указанные на карте, были получены в основном от местных жителей и японцев, находящихся в плену у коренных жителей Курильских островов. Вот что, в частности записал в комментариях к данной карте сам Козыревский: "...а оной Сак дознался по речам от оного итурпинского иноземца про Матманской город...От Матмая за морским перелевом первый город Цынару (также Цынаду - г. Хиросаки.- Прим. авт.), второй Наибу, третей Шандаи, четвертый государство названием Юда, пятой город Иша, шестой Тмаку, седьмой Кинакуне..." (13, л.58).
Подобные сведения о плавании Ивана и Петра Козыревских с казаками на Курилы подтверждал в марте 1715 г. якутский воевода полковник Яков Ельчин. В доношении на имя царя Петра I он сообщал: "И ходили они, казаки, по многим островам недели с четыре, и находили на островах людей множество, и взяли у них двух человек ... А по сказке их, иноземцов, до японского первого города Матмая не доходили де за 7 дней; да они ж...сказывали, что около их в близости есть островов с 70 и больши, и от последняго острова до Матманского японского города приезжают судами дни в три и в четыре, а как они поехали от островов и приехали в пять дней к Камчацкой земле" (14, л. 375).
Дело жизни
Из рукописей И.П. Козыревского можно сделать вывод, что в 1714 - 1715 гг. все его донесения и чертежи о результатах курильских экспедиций 1711, 1712 и 1713 гг. были доставлены в Якутск, а потом, очевидно, в Тобольск. Следовательно, в Якутске Козыревский позже пользовался (в подлиннике или в копиях) своими собственными чертежами для создания обобщающего труда.
В 1726 г. Иван Козыревский встретился в Якутске с руководителем Первой Камчатской экспедиции Витусом Берингом. Первопроходец Курил вручил датчанину на русской службе свой основной труд жизни - "Чертеж как Камчадальскаго носу, також и морским островам, коликое число островов от Камчадальскаго носу до Матмайского и Нифону островов". В "доношении" и "чертеже" И.П. Козыревского отражалась, в сущности, история исследования Камчатки и Курильских островов, приводились богатые данные о Японии.
До сих пор этот документ представляет для нас наиважнейшую научно-практическую ценность. Рассмотрим основные положения труда И.П.Козыревского, касающиеся Курильских островов и Японии.
Прежде всего автор впервые сообщил точные и подробные географические сведения о неведомых дотоле землях. Например, если соотнести данные "Чертежа морским островам" и перечислить с севера на юг современные названия Курильских островов, то мы получим почти ту же картину как в отношении взаимного расположения этих островов, так и в отношении наименований большинства из них
Кроме того, Козыревский указывает расстояния между островами и даже метеорологические условия в проливах в разное время года. Приведем примеры: "Первой перелев, в легких судах своею силою на скоре можно до обеда из утра вперед и назад сходить"; о втором проливе сказано: "Сей перелев, например, версты две или меньши тысяшных"; о третьем проливе читаем: "Сей легкими байдарами наскоре до полудни, а с грузом с женами и с детьми день ходу в тихое время", и так далее. Только о последнем проливе отсутствуют сведения: "А с Кунашира на Матмайской остров о перелевной ширине не уведомился за забвением" (15, лл. 4-8).
На "Чертеже" мы находим также краткие сведения о флоре и фауне островов. Тогда на Курилах в изобилии водились "морские звери" - бобры, красные лисицы, орлы,"лесные медведи" и др. Айны "ради промыслу и земной плод - сарану и коренье копают"; на островах произрастает множество трав, а на "Китуе" (о. Кетой.- Прим. авт.) "камыш растет... И камышовые у иноземцев стрелы я брал". Повсюду растет крапива, из нее островитяне делают "кропивные товары" - одежду из стеблей крапивы (15, лл. 2-6).
И.П. Козыревский дает первое обстоятельное этнографическое описание коренных жителей Курильских островов. Приведем некоторые эпизоды. "На сем острову живут иноземцы званием Курила... И те головы свои бреют до затылку по тамошнему обычаю, и кланяются на коленках... Язык имеют один и веру... На дальные острова ходят... И к воинскому делу курила зело искусны: поступают о трех боях, имеют луки со стрелами, копья и сабли, и в куяках (панцирях.- Прим. авт.)... Остров Уруп. Живут те ж гых курила... И головы бреют, и кланяются на коленках, и вера, обычай один, и язык; и кропивныя товары ткут, а шелковые и бумажный покупают на Кунашире острове; и носят платье по своей вере с нашивками разных цветов..." (15, лл. 2-6)
Козыревский обратил внимание на "самовластие", то есть независимость айнов. Он подчеркивает: "итурупинцы и урупцы самовластно живут и не в подданстве, и торгуют повольно" (15, л. 5). Это социально-экономическое положение айнов подтверждается и тем, что они оживленно торговали между собой, имели тесные торговые связи с камчадалами южной оконечности полуострова Камчатка, а также с айнами, населявшими "большую землю Нифон" (или Нихон) и "Матмай" (так тогда назывались японские острова Хонсю и Хокайдо. - Прим. авт.). Вместе с тем многие японские рыбаки, оказывающиеся во время штормов на Курильских островах, закабалялись и жили у айнов на положении рабов; сохранились свидетельства, что участники экспедиции И.П. Козыревского зачастую выкупали их из неволи у айнов.
Выяснилось, что японцы проникали на Курильские острова с целью вывоза оттуда минеральных и других ресурсов. И.Козыревский подмечал: "Да сказывали ж полонные островные ж иноземцы, большими де судами ходят парусами и на большую землю в город возят каменье и копают в земле нифон-цы, а какое каменье, и того толмачи камчадальским языком перевести не знают, понеже никаких руд не видали, а откуду и в какой город оное каменье возят, и о том недоумением не спрашивал, понеже и я никаких руд не видал и не знаю, кроме железной..." (15, л. 8).
Вероятно, это сообщение Козыревского послужило толчком для более энергичного изучения Курильских островов. Так, 12 июля 1716 г. сибирский губернатор М.П.Гагарин выпустил указ Я.А.Ельчину "О задачах и составе Большого Камчатского наряда". В частности, в нем предписывалось тщательно исследовать острова близ "Камчацкаго мысу", отыскивая золотую и серебряную руду, медь, жемчуг, другие полезные ископаемые. Особо указывалось, что в случае встречи с японцами " осведомиться о Японии и буде можно, то послать кого в Японию с торгом смышленого человека" (11, с.28).
Далее приведем сведения, составленные Козыревским о Японии. Речь в основном идет о двух островах - "Матмае" и "Нифоне". Называются основные города, дается их характеристика. Подчеркивается, что и острова, и города крепко охраняются. "Да близ де великой губы к государству, - констатирует Козыревский, - есть остров караульной, которого не могут миновать морскими судами, и караул стоит крепкой, и приходящих в государство и назад из государства осматривают накрепко: вначале людей и ружья и выписи на товары дают, а ежели найдут ружье и другое что, то без остатку обирают, а торговым указ чинят... Також и по земле по дорогам многие караулы стоят: близ государства торговых и всяких людей накрепко осматривают" (8, с. 454-455).
Впервые описываются традиции, обычаи японцев. "И от города [Шен-дай] есть на море к государству остров, на котором люди съезжаются ради мольбища и привозят дары: злато и сребро и другие вещи... И ежели кто от того украдет, и тому скорое обращение бывает: жилы станет корчить и тело сохнуть... Того ради имеют особливое на себя одеяние ради моления, а как возвратятся к судам, и оную одежду снимают с себя и прилипший прах отрясают, и облачаются в иную одежду" (8, с.454). Русские казаки с удивлением узнали о том, что "народ острова Нифона на пищу себе коров не бьют и мяс их не едят". Как выяснилось, японцам не разрешается "ружья при себе держать, кроме сабель, и то у знатных людей". Выявились и особенности подготовки японцев к воинской службе. И.П.Козыревский замечает: "А в службу де выбирают великовозрастных людей и обучают по своей обыкности в особливом городе и тогда приводят в государство". Впрочем, оказалось, что японцы, в отличие от храбрых айнов, "к воинскому делу зело неискусны и боязливы. Которые у меня в полону были, когда увидят человека кровава, и тогда падут на землю или глаза руками закроют, и про других своих людей тако ж сказывали" (8, с.454).
И.П.Козыревский в комментариях к "Чертежу..." рассказал и о том, какие сельскохозяйственные культуры выращивают жители японских островов, о занятиях промыслами. "А хлеб у них родится по трижды в год, а овощ и всякой земли плод безпрестанно; а табак сеют и множество родится...; а шелковые и бумажные товары... ткут мужики и бабы, и оттого одежду имеют торговую" (8, с.456).
Как видим, Иван Козыревский впервые открыл для России дальневосточную таинственную соседку - Японию. В конечном итоге "Чертеж..." и другие донесения первопроходца ускорили процесс изучения, освоения и присоединения к России Курильских островов, позволили активизировать усилия русских по установлению добрососедских отношений с Японией. Приведем лишь один пример. В.Беринг после встречи с И.Козыревским в 1726 г. весьма заинтересовался предоставленными уникальными сведениями о Курильских островах и Японии. Вернувшись в 1730 г. с Камчатки в Петербург, Беринг представил императрице Анне Иоанновне записку, в которой доказывал выгоду присоединения к России Курильских островов и установления торговли с Японией. Во время Второй Камчатской экспедиции (1733-1743 гг.) снова под начальством Беринга отряд М.Шпанберга в 1738-1739 гг. совершил два плавания вдоль Курильских островов; тогда впервые русские люди высаживались на японский берег, обследовав восточные и южные берега о. Хоккайдо и северное побережье о. Хонсю. В итоге на карту были нанесены Курильские острова и часть Японии.
Управитель и монах
Напомним читателю, что отец Ивана Петр Козыревский был послан на Камчатку "для умирения и призыву в русское подданство и в ясачный платеж немирных народов" (3, с.169). Чтобы решить эту труднейшую задачу, надо было строить крепости, монастыри, которые становились основными базами для деятельности в диком и необузданном крае.
Еще юношей Иван в 1702-1703 гг. с отцом и братьями участвовал в строительстве "для оберегательства" двух крепостей на Камчатке. В 1711 г. Иван Козыревский стал одним из инициаторов создания крепости "на Большой реке... в которой пристань морским судам" (3, с.169). В 1714 г. приказчик камчатских острогов Иван Енисейский, отправляясь в Якутск с соболиной казной, оставил вместо себя И.П.Козыревского. Два года он управлял Камчаткой и немало сделал для упрочения русской власти на далеком полуострове. Так, в 1715 г. вместо прежних "составленных из тонких жердей козельчатых, подобных огородному частоколу", крепостей поставил в Нижнекамчатске, Верхнекамчатске и Большерецке новые, бревенчатые крепости (15, л. 3 об.).
Конечно, у Козыревского были недруги и завистники. Возможно, кому-то из бывших товарищей он не позволил обогащаться за счет наглого грабежа местных жителей. Поэтому Ивану Козыревскому все чаще стали напоминать о том, что и ему придется отвечать как соучастнику убийства в январе 1711 г. Владимира Атласова. И тогда Козыревский решил пойти по стопам деда - спастись от суда, уйдя в монастырь.
Осенью 1716 г. Козыревский был пострижен в монахи и воспринял имя Игнатия. На левом берегу р.Камчатки, между устьем и Нижнекамчатским острогом, он построил "своим коштом" Успенскую пустынь (часовню и кельи) - "ради прибежища ко спасению безпомощным и престарелым и раненым служилым людям, которые не имеют нигде главы подклонить" (16, лл. 3, 79 об., 80).
В 1720 г. инок Игнатий решил вернуться в Якутск и поселиться в Покровском монастыре. Но и здесь он не нашел успокоения. Испортились отношения с архимандритом Феофаном: у Козыревского были отобраны ценные вещи, в том числе меха на баснословную по тем временам сумму - 1,5 тысячи рублей. Игнатий запротестовал, и его заковали в кандалы. Тогда он совершил побег - для Игнатия Козыревского начались скитания и мытарства.
17 сентября 1724 г. Козыревский обратился к якутскому воеводе Полуектову: землепроходец подробно рассказывает о походе на Курилы, снова просится в те далекие края для продолжения работы по изучению Курильского архипелага и Японии. Но якутские власти не решились на этот шаг. Тогда Козыревский был вынужден бежать на запад - в Тобольск: его благосклонно принял сибирский губернатор князь М.В.Долгорукий. Видимо, Долгорукий был поражен и очарован неординарной личностью Игнатия, его ярким рассказом о былых дерзновенных деяниях на Камчатке и Курилах. И губернатор лично обратился к В.Берингу с советом взять Козыревского на тихоокеанское побережье. И снова он спешит на восток.
Как уже говорилось, во время встречи он подарил Берингу новый чертеж Камчатки и Курильских островов. Тем не менее в силу определенных причин Козыревский не стал участником Первой Камчатской экспедиции. Однако в итоге он все же был включен в состав организованной в марте 1727 г. экспедиции под руководством А.Ф.Шестакова. Перед отправлением в этот невероятно трудный и опасный поход, ставший последним в его жизни, Козыревского наградили... 10-ю (!) рублями "за проведование Японскаго государства, новых землиц, морских островов и всяких народов". Однако он нашел деньги, построил за свой счет небольшое одномачтовое судно, и 6 августа г. отправился "рекою Леною к Северному морю".
Необходимо подчеркнуть: И. Козыревский и здесь был первым. В РГА-ДА удалось найти интереснейшее дело, озаглавленное "О походе монаха Игнатия Козыревского к устью р. Лены для исследования возможного морского пути на Камчатку", датированное приблизительно 1729 г. (см.: ф. 248, оп.13, кн.731, лл. 1310-1325). Здесь самое примечательное - "исследование возможного морского пути на Камчатку". То есть до него еще никто официально не отправлялся в плавание среди льдов на восток от устья Лены. Словом, в конце мая 1729 г. их судно было затерто льдами, и Козыревский с командой вернулся в Якутск.
Однако Козыревский жил надеждою продолжать действовать на Камчатке. Несмотря на все препятствия весною 1730 г. он прибывает в Москву, где в это время находилось правительство. И сразу же Игнатий пишет донесения в Синод и Сенат. Представители церкви заинтересовались предложениями монаха по упрочению православной миссии "в Камчадальской землице". 16 мая 1730 г. высшие церковные иерархи в торжественной обстановке посвятили Игнатия в иеромонахи и назначили строителем Успенского монастыря на Камчатке.
Благие стремления иеромонаха Козыревского поддержали и члены Сената. В результате определено выдать Козыревскому 500 рублей на постройку Успенской пустыни; также принято решение о строительстве церквей в Анадырске, Верхнекамчатске и Болыперецке, посылке туда священников, снабжении этих церквей утварью, сосудами, книгами; наконец, было дано указание сибирским властям освободить от ясака на десять лет всех, кто воспримет православие. Видимо, успех буквально окрылил Козыревского. И он дерзает подать челобитную на имя императрицы Анны Иоанновны. В нем иеромонах Игнатий развивает план христианизации народов Камчатки - дело, которое сам готов возглавить, "дабы... Камчадальская земля с тамошними народы просияла святым крещением" (4, с.196).
28 июня 1731 г. императрица дала указание Синоду: оказать всемерное содействие иеромонаху Игнатию относительно распространения православия в Камчатке, а также срочно разобраться, "какия ему чинены противности и что сделано для пользы Камчатскаго народа" (3, с.173). И уже 3 июля члены Синода ответили придворному генералу С.А.Салтыкову: "просьбы иеромонаха Игнатия все удовлетворены" (3, с.174).
Трагический конец первопроходца
26 марта 1730 г. в газете "Санктпетербургские Ведомости" была опубликована обстоятельная статья о былых подвигах и достижениях Козыревско-го на Камчатке и Курилах. Пожалуй, впервые в печати Российской империи сообщалось о человеке, который знает "о морском пути в Япану", да и вообще "многие любопытные известия подать может" (1, с.100). Возможно, тогда И.Ко-зыревский вполне осознал свою значимость в истории России. Казалось, его путеводная звезда достигла своего апогея.
Беда пришла, как всегда, неожиданно. И события, будто по иронии судьбы, развивались стремительно. 7 июля 1731 г. генерал С. Салтыков объявил волю императрицы: за ложное на Синод челобитье сослать Козыревского на вечное жительство в Угрешский монастырь, а на его место определить "в Камчатку достойнейшаго из иеромонахов" (3, с.174). Среди членов Синода поползли черные слухи. Козыревского сразу же причислили к категории подозрительных людей: срочные запросы полетели в страшный Преображенский приказ, к Тобольскому митрополиту и в Сибирскую губернскую канцелярию. И закрутилось беспощадное колесо царского сыска.
26 ноября 1731 г. в Синод поступило донесение Тобольского митрополита по делу иеромонаха Игнатия Козыревского. Ссылаясь на показания церковнослужителей Якутска, личных недоброжелателей Козыревского, его обвиняли в убийстве в 1711 г. приказчиков Владимира Атласова, Петра Чирикова, Осипа Липина, а также в воровстве церковных и монастырских денег и в других грехах.
Внимательно изучаю пространное донесение митрополита из Тобольска. Из этого документа вырисовывается противоречивая, запутанная картина восстания 75 камчатских казаков. Началось оно в 1707 г., когда на Камчатку вернулся В.Атласов. По всей видимости, Атласов и Козыревский были соперниками, даже недругами. Оттого Атласов, наделенный полномочиями начальника, нередко издевался над Козыревским. Кстати, многие казаки свидетельствовали о том, что особенно зверствовал именно Атласов.
И все же затяжной бунт казаков был вызван не столько желанием поживиться награбленным богатейшим имуществом убитых (одних только меховых шкурок соболей, лисиц, бобров у них насчитали более 6 тысяч), сколько злоупотреблениями самих приказчиков, теми издевательствами (невыплата жалованья, открытый грабеж), которые они чинили по отношению к казакам. Потом участники убийства приказчиков были казнены. Что касается Д.Анциферова и И.Козыревского, то даже по заявлению сына В.Атласова - Ивана Атласова они не принимали непосредственного участия в убийстве (17, л. 685 об.).
Поначалу Козыревский опровергал предъявленные обвинения. Но затем палачи Преображенского приказа подвергли его чудовищным пыткам, и, не выдержав их, он сознался во всех преступлениях. Из Преображенского приказа дело Козыревского передали в Синод, который, лишив его иеромонашества, отправил в Юстиц-коллегию. Тем самым Козыревский был брошен на произвол судьбы и обречен на верную гибель. Потом дело из Юстиц-коллегии перешло в Сенат, который, по настоянию Козыревского, запросил подлинные материалы о нем из Нижнекамчатска, Якутска и Тобольска. Пока ждали ответа, Козыревский находился в застенках московской тюрьмы. Только через три года в первопрестольную пришли материалы, подтвердившие невиновность Козыревского. Однако его уже не было в живых. В декабре 1734 г. в Сенат из Московской сенатской конторы пришло "ведение", в котором сообщалось, что в 1734 г. "декабря второго дня... оной Козыревской умре..." (4, с. 197).
Таким образом, вся жизнь замечательного первопроходца Ивана Петровича Козыревского была отдана изучению и освоению тихоокеанского побережья России. Но свой вечный приют мужественный и талантливый исследователь Камчатки, Курильских островов и Японии нашел, видимо, на том кладбище Преображенской слободы, где хоронили несчастных, замученных колодников. Так был неправедно загублен царской властью человек, столь много сделавший во имя укрепления нашего Отечества на Дальнем Востоке. Но память о нем осталась: именем Козыревского названы мыс и гора на острове Парамушир, залив, мыс и поселок на острове Шумшу (Курильский архипелаг)..."(с)
В.Богданов.