Охотский тракт и Охотский порт...(1)
Пейзажи Аллах-Юня...
Фото Сергея Паршуткина
"...Первый подал мысль о строительстве порта на Охотском побережье Витус Беринг (по-русски его звали Иван Иванович), родом датчанин. Его, двадцатичетырехлетнего моряка, в 1704 г. пригласил Петр I на службу в Балтийский флот в чине мичмана. Это был, как писал Л. С. Берг, знающий морское дело, честный и добрый человек, но нерешительный, чересчур осторожный, к научным вопросам интереса он не проявлял.
Тем не менее, когда вышел указ Петра I о снаряжении Первой Камчатской экспедиции, выбор пал на него. Адмиралтейств-коллегия писала, что Беринг «в Ост-Индии был и обхождение знает» (в Ост-Индию он плавал в 1703 г.). И Беринг был назначен начальником экспедиции - чрезвычайно трудного в то время предприятия. К месту назначения следовало ехать через всю Сибирь сухопутьем до самого Охотска, а оттуда морем - на Камчатку и далее морем - «проведывать», соединяются ли Азия с Америкой. Путь этот участники экспедиции прошли с большим трудом. Зимовали в Илимском остроге. По пути из Якутска в Охотск караван М. Шпанберга был застигнут сильными морозами, люди голодали. «Идучи путем, оголодали вся команда, и от такого голоду ели лошадиное мертвое мясо, сумы сыромятные и всякие сырые кожи, платье и обувь кожаные». Многие в дороге гибли, иные бежали.
В Охотске провели зиму 1726/27 г. Летом, в июле-августе 1728 г., экспедиция с устья р. Камчатки совершила плавание а пролив, названный позже Беринговым. Во второй половине июля 1729 г. исследователи возвратились в Охотск. Беринг оттуда сразу выехал через Якутск в Петербург, куда прибыл в марте 1730 г. Вопрос о соединении материков Азии и Америки практически не был решен русскими властями, хотя экспедиция собрала ценные сведения о расположении северо-восточных берегов Азии и заселяющих их народностях.
Покинув Тихоокеанское побережье, Беринг не остался безучастным к его судьбе. Охотск, когда его посещали участники Первой Камчатской экспедиции, был маленьким поселком. Несколько десятков служилых людей и около десятка жилых дворов - вот что он из себя тогда представлял. Однако командор пророчил будущее Охотску, и в его «Предложениях», представленных правительству в апреле 1730 г., был пункт о необходимости строительства около Охотского острога морского порта1.
К инициативе Беринга с пониманием отнеслись в правительственных верхах. Фактически Охотск с открытием морского пути на Камчатку уже стал портом. После спуска на воду ладьи «Восток» в 1716 г. здесь постепенно появились местные судостроители. В 1720-1723 гг. ими была сделана большая ладья, два или три судна находились в работе. И сам Беринг со своей командой летом 1727 г. из Охотска в Большерецк плыл на шитике, построенном специально для его экспедиции в Охотске и названном «Фортуной». Это было парусное судно северного, беломорского типа, до 10 м длины, при ширине до 4 м. Боковые доски его нашивались к днищу прутьями (отсюда и название «шитик»), пазы проконопачивались мхом.
10 мая 1731 г. указом правительства Охотск был объявлен портовым городом. Но порт еще надо было строить, И это строительство велось около десяти лет. Начал его опальный царедворец Григорий Григорьевич Скорняков-Писарен, завершил - тоже опальный царедворец граф Антон Эммануилович Девиер. Много труда и сил вложили в это дело В. Беринг и М. Шпавберг.
Небезынтересно подробнее рассказать о строительстве Охотского порта, Скорняков-Писареа, один из высших сановников царской администрации в Петербурге, выполнял важнейшие поручения Петра I. С 1715 г. он был капитан-поручиком лейб-гвардия Преображенского полка и преподавал в Морской академии артиллерию, затем получил звание генерал-майора и с 1729 г. стал начальником Морской академии. Имея широкое по тому времени образование, Скорняксв-Писарев выпустил сборник чертежей по механике под названием «Практика художества статического, или механического». В 1722 г, он был назначен обер-прокурором Сената. После смерти Петра I, занимая высокие посты, оказался вовлеченным в придворную интригу. Его вместе с А. Девиером, П. Толстым, И. Бутурлиным, И. Долгоруким обвинили в разговорах о «воспрепятствовании браку» будущего императора Петра И с дочерью А. Д. Меншикова, сподвижника Петра I.
А. Мепшиков, жестоко расправлявшийся с придворными, пытавшимися умалить его власть, «поторопился судом и приговоров и доклад о мнимых преступлениях поднес к подписи в самый день кончины императрицы Екатерины». В докладе говорилось, что эти лица замышляли противиться «преднамеренному по воле Ея Величества супружеству Великого князя», то есть Петра и приписывалось, что они оказались противниками устава о престоло-наследии, так как осмелились по своему произволу определить наследника престола. Всех обвиняемых в начале царствования Петра II (по его указу от 27 мая 1727 г.) сослали в различные места империи2.
Скорняков Писарев, предварительно высеченный кнутом, был отправлен и Жига некое зимовье Якутского уезда, куда он прибыл и 1728 г. В маленьком ясачном зимовье в низовьях Лены, в котором жили несколько казаков, собиравших ясак с коренного тунгусского населения, ссыльный находился до начала 1732 г.
Перемена в его судьбе произошла неожиданно. Готовя указ об образовании самостоятельного Охотского Приморского управления, в Петербурге начали поиски кандидатуры на ответственный пост главного командира. И вспомнили Скорнякова-Писарева, а представлении петербургских сановников, «обретавшегося» не тай уж далеко от Охотска. Тем же указом в апреле 1731 г. его назначили главным командиром вновь образовавшегося Охотского При-морского управления3.
Одновременно в Сибирском приказе была составлена обширная инструкция из 33 пунктов о порядке управления новым краем4. В ней Скорнякову-Писареву предлагалось принять меры к тому, чтобы «сделать оное, яко новое место, с добрым порядком я пользе и прибыли государственной приведено было». Главному командиру следовало заселить обширный Охотско-Камчатский край крестьянами, устроить их быт, завести здесь хлебопашество; перевезти из Якутска рогатый скот и лошадей и заняться скотоводством и коневодством; набирать служилых людей в нужном количестве и обеспечить условия для их службы; бездоимочно собирать ясак с тунгусов, коряков и ительменов; благоустроить Якутско-Охотский тракт для бесперебойной перевозки разных грузов и провианта, людей и почты; построить церкви; завести кабаки; направлять работу камчатских и других приказчиков и т. д. Отдельным пунктом поручалось в Охотске создать порт с верфью и строить там морские суда для связи с Камчаткой.
Так один из близких сподвижников Петра I стал первым начальником обширного Охотского поморья. В начале 1732 г. Скорнякоз-Писарев переехал из Жиганска в Якутск, а оттуда - а Охотск. Сделав первые распоряжения относительно устройства края, он в начале 1733 г. возвратился в Якутск, чтобы лично заняться отправкой на побережье чиновников и казаков, провианта и других грузов. Но эту его деятельность весьма тормозила ссора с якутским воеводой Фадеем Жадовским. Конфликтующие стороны начали писать доносы друг на друга. Дело доходило до того, что они ппаимпо подвергали друг друга аресту: сначала Скорников-Писарев Жадовского, потом Жадовский - Скорнякова-Писарева. 12 февраля 1733 г. в Якутск пришел указ об отстранении Скорнякова-Писарева от занимаемой должности и воз- пр.мнении его па прежнее место ссылки. После этого, по одним данным, ею отправили на Вилюй, по другим - в Жиганск. Однако н мим указом Сената он вскоре был восстановлен в прежней должности и в конце ноября возвратился в Якутск.
Несмотря на эти осложнения, Скорнякову-Писареву все же удалось кое-что сделать. В июле 1732 г. он отправил в Охотен партию из 28 штурманов, матросов и плотников во главе со штурманом И. Б. Биревым. Биреву поручалось временно заведовать строящимся портом и принять меры к заготовке леса для портовых строек. К февралю 1733 г. отряд заготовил провиант для Охотска и построил 14 речных судов для сплава его по рекам.
Г. Скорняков-Писарев в Якутске оставался до позднего лета 1735 г. Остаток 1733 гм после восстановления в должности весь 1734 и значительную часть 1735 г. он занимался отправкой в Охотск казаков, моряков, мастеровых, поселенцев и различных грузов. В Охотск прибыл осенью 1735 г.
Охотск он нашел уже другим - здесь кипела работа. Ежегодно из центра страны и Якутска прибывали казаки, кораблестроители, судовых дел мастера, мореходы, матросы, плотники, кузнецы, принадлежавшие к самым различным слоям населения - служилым, переселенцам и ссыльным. Они строили морские суда, милые дома. В результате возросло население Охотска. В 1735 г, здесь находилось около 200 казаков, 30 мастеровых, 2 корабле-1 строителя и 2 штурмана. Со Скорняковым-Писаревым осенью прибыло на постоянное жительства ещё около 80 семей казаков и 60 семй якутов.
А Охотске Г. Скорняков-Писарев встретился с Мартыном Шпанбергом, которого послал сюда из Якутска Беринг для подготовки экспедиции. Прибыв в Охотск в октябре 1734 г., Шпанберг признавал полномочий И. Бирева и самочинно действовал, как главный командир края. Датчанин, неплохой моряк, Шпанберг с зимы 1735 г. начал строить помещения и склады экспедиции вблизи устьев Охоты и Кухтуя, заложил два новых судна: бригантину (одномачтовое судно, 60 футов длиной) и дубель-шлюпку (трехмачтовое, до 70 футов длиной), приступил к починке судов «Фортуна» и «Святой Гавриил», на которых совершалась Первая Камчатская экспедиция. Но человеком он был грубым, к работным людям относился бесчеловечно, многие из них поэтому бежали. Не сошелся Шпанберг и со Скорняковым-Писаревым, стал на него писать даже доносы. Но подготовка к экспедиции шла. Строились жилые и казенные дома. В 1737 г. на поду были спущены бригантина «Архангел Михаил» и дубель-шлюпка «Надежда».
Летом 1737 г., после трехлетнего пребывания в Якутске, а Охотск прибыл В. И. Беринг, с 1733 г. возглавлявший организованную по его же предложению Вторую Камчатскую экспедицию. Сознавая, что его плавание 1728 г. не вполне решило поставленные задачи, Беринг в апреле 1730 г. подал правительству проект новой экспедиции, в котором писал, что нужно разведать берега Америки, отыскать «водяной проход до устья реки Амура и далее до Японских островов». Проект был принят, Берингу предложили построить суда в Охотске или на Камчатке, «проведать» предполагаемые берега Америки, описать Курильские острова, затем идти к Японии и постараться завести с японцами дружественные отношения, описать побережье Охотского моря до устья Амура. Одновременно Беринг был обязан осуществлять главный надзор за строительством порта в Охотске, помогая Скорнякову-Писареву людьми и материалами. В конце 1736 г. в Якутске находилось до 800 человек - участников экспедиции, считая и ссыльных, назначенных для и перевозки тяжестей в Охотск.
С прибытием в Охотск Беринга было продолжено к тому времени почти приостановленное строительство портовых сооружений. Летом здесь были спущены на воду два пакетбота - «Святой Павел» и «Святой Петр», двухмачтовые суда, по 80 футов длиной, подымавшие по 6000 пудов.
Правда, многочисленные поручения участникам экспедиции, предусмотренные инструкцией, выполнялись туго: делу мешали ссоры между собой начальников. Г. Скорняков Писарев не ладил только со Шпанбергом, но и с Берингом. В прошлом высокопоставленный петербургский сановник, может быть, действительно, как его обвиняли, смотрел на всех свысока, брал взятки, не выдавал нижним чинам жалованье и провиант, присваивал ясак, предавался пьянству и разврату, бесчеловечно обращался с подчиненными - засекал до полусмерти за ничтожные проступки. В Иркутск на него шли частые доносы, особенно Шпанберга. В результате указом, Анны Иоанновны от 13 апреля 1739 г. Скорняков-Писарев был вторично отстранен от должности.
Новым начальником Охотско-Камчатского края стал Антов Эммануилович Девиер, прибывший в Охотск осенью 1740 г. Приняв дела, Девиер нашел их в запущенном состоянии, арестовал, Скорнякова-Писарева и описал его имущество (часть вещей продал с аукциона, лучшие отослал в Сибирский приказ. Арестованный оставался в Охотске до 26 июня 1742 г. - тогда был получен указ Елизаветы Петровны (от 1 декабря 1741 г.) об «отпущении» ему вины и освобождении от ссылки. Императрица, стремившаяся упрочить свое положение на троне, помиловала многих государственных деятелей, пострадавших при ее предшественниках.
Скорняков-Писарев возвратился в Петербург в 1743 г. По именному указу от 23 апреля 1743 г. он, «по нападкам Меншикова безвинно» пострадавший, был восстановлен в генеральском звании. Еще раньше ему возвратили имущество, отправленное Девиером в Сибирский приказ. Г. Г. Скорняков-Писарев стал фактическим консультантом нового правительства по делам Сибири как человек, «хорошо знающий этот край»5.
Преемник его на посту начальника Охотско-Камчатского края А Э. Девиер - португалец, выходец из народа. Петр I встретил его в Голландии и взял к себе, сделав сначала офицерам гвардии, потом личным денщиком, а впоследствии - генерал-адъютантом. В 1721 г. Девиер стал генерал-лейтенантом. Долгое время, по-видимому, с 1718 г., он служил петербургским генерал-полицмейстером. Находясь па этом посту, объявлял именные указы, принимал участие по многих важных государственных делах. В 1718 г. вместе со Скорняковым-Писаревым Девиер участвовал в разборе дела царевича Алексея и собственноручно подписал смертный приговор наследнику. При Екатерине I верный слуга трона был удостоен графского титула6.
И вдруг любимец Петра I попал в опалу. Дело в том, что Л. Д. Меншиков давно с неприязнью относился к своему зятю (Девиер был женат на Анне Даниловне Меншиковой). Происки тестя привели к тому, что 27 мая 1727 г. был подписан манифест «О винах Антона Девиер а и товарищей», в котором говорилось, что А. Девиер, П. Толстой, И. Бутурлин, Г. Скорняков-Писарев, ге-нерал-лейтенант А. Ушаков вместе с А. Нарышкиным и князем И. Долгоруким во время болезни Екатерины I «тайным образом совещались против устава» о престолонаследии 1722 г., обсуждали, «каким образом не допустить к престолу» Петра, «избрали наследника, каждый по своей воле, кто кого хотел», «тщились отвратить» сватовство Петра к принцессе Анне Меншиковой и отправить его за море, чем пресечь ему дорогу к престолу.
Особый суд, созданный по этому делу, приговорил Девиера и Толстого «яко пущих в том преступников» казнить смертью, а остальных, лишив чинов и чести, сослать в разные места. При конфирмации этого приговора новый император Петр II постановил: Девиера и Толстого «от казни освободить, лишить их чина и чести и дальних деревень и дворов и сослать Антона Девиера, бив кнутом, в Сибирь, а Толстова с сыном ево Иваном в Соловецкий монастырь»7.
А. Девиер ссылку отбывал в Якутии (был привезен туда в 1728 г., может быть, вместе со Скорняковым-Пксаревым, поскольку пострадал с ним по одному делу). Но точно в каком месте - неизвестно. Равным образом неизвестно, чем он занимался в течение долгих 12 лет - с 1728 по 1740 г.
Девиер был уже совсем пожилым человеком, когда осенью 1740 г. ему пришлось заменить Скорнякова-Писарева. Дела в Охотске он нашел в плачевном состоянии: порт и суда недостроены, служащие в острогах и крепостях давно не получали жалованья, казна пуста, в порту - только 12 р. денег и 3 пуда муки. Поэтому Девиер и держал под арестом своего предшественника до самого его выезда из Охотска.
Служил Девиер в Охотске недолго - меньше двух лет. 26 июня 1742 г. пришел указ Елизаветы Петровны от 1 декабря 1741 г. об освобождении его из ссылки. Сдав дела помощнику. Девиер 11 июля покинул (вместе со Скорняковым-Писаревым) Охотск. Возвратившись в Петербург в 1743 г., был восстановлен в чипе генерала. Вернули ему и графский титул. Реабилитированный сановник стал полицмейстером столицы8.
При Девиере в 1741 г. было завершено строительство Охотского порта. Порт раскинулся немного ниже острога, у самого устья р. Охоты, на узком, шириной в 80 саженей, участке суши между рекой и морем. Он состоял из двух частей: города и экспедиционной слободы Берияга. В городе были канцелярия, государев двор, 40 обывательских домов, 5 амбаров, 3 мастерских, 5 лавок, церковь. В слободе было 33 частных дома, 5 казарм, 6 магазинов и кузницы. Около порта располагались судостроительные верфи. С. П. Крашенинников справедливо писал, что Охотск «в нынешнее состояние приведен при господах командирах Скорнякове-Писареве и покойном графе Девиере. Постройки в Охотске лучше, чем в других острогах. Дома большей частью хорошие и построены в одну линию»9.
Став первым и единственным портом России на Тихоокеанском побережье, Охотск превратился в важнейший населенный пункт на Дальнем Востоке. Здесь зародился Тихоокеанский флот.
В возрастании роли Охотска особое значение имела Вторая Камчатская экспедиция. Помощник Беринга М. П. Шпанберг был послан в экспедицию «ради обсервации и изыскания пути до Японии», установления связи с японцами, расположения их к себе и «перемогания их застарелой азиатской нелюдкости».
В июле 1738 г. отряд Шпанберга на трех судах вышел яз Охотска. «Архангелом Михаилом» командовал Шпанберг, экипаж 63 челопека; «Надеждой» - лейтенант Вальтон, экипаж 44 человека (оба судна построены в Охотске); «Святым Гавриилом» - Шельтннг (судно построено в Нижнекамчатске в 1728 г. под наблюденном В Верипга). В течение 1738 и 1739 гг. русские моряки открыли морской путь в Японию с севера (вдоль Курильских островов). В Охотск суда возвратились в августе 1739 г.
Беринг в сентябре 1740 г. со всей командой вышел в море на двух построенных в Охотске пакетботах: «Святом Петре» (командир В. Беринг) и «Святом Павле» (командир А. Чириков). На »тпх судах в июле-ноябре 1741 г. в невероятно трудных условиях плавания были открыты Алеутские острова и берега Северозападной Америки.
Охотск, таким образом, стал базой, с которой совершались выдающиеся географические открытия первой половины XVIII в. Теперь следовало связать далекий восточный порт с центром страны.
Дорога от Петербурга и Москвы до Якутска (местами труднопроходимая) была проложена давно. От Якутска же до Охотского острога шла очень примитивная, подвергавшая путников многим испытаниям вьючная тропа, проложенная якутскими казаками в XVII в. Весьма трудными и подчас опасными были условия передвижения на восток и по водным путям. Якутский воевода Яков Ельчин в 1710-х гг. занимался изысканием другой, более безопасной” и сравнительно близкой дороги до Охотска, но обустройство нового пути не было доведено до конца.
Вьючная тропа во время камчатских экспедиций Беринга (1720-1740 гг.), когда возникла необходимость переброски на побережье значительных грузов и большого числа людей, стала постепенно превращаться в тракт, известный в истории под названием Охотского.
Сотрудники экспедиции Беринга занялись некоторым совершенствованием дороги к Охотску. На Усть-Майской пристани они выстроили магазины, плотбище и две избы, где жили морские служители, строившие суда для экспедиции. В те же годы была начата и расчистка сухопутного тракта. Штурман Бирев, отправленный летом 1732 г. с 28 людьми и имевший задание улучшить дорогу от Якутска до Юдомского Креста и Охотска, расчистил путь до Юдомы. В 1734 г. несколько расширил дорогу и устроил мосты на протяжении 170 верст матрос Беляев с 30 рабочими. В 1736 г. капрал Уваровский расчищал путь между Юдомой и Ураком.
Но отдельные меры не могли устранить серьезных неудобств передвижения по сухопутному тракту, проходившему через горы, таежные топи и болота. По нему нельзя было проехать на телегах, поэтому люди и их поклажа, провиант и прочие товары перевозились на вьючных лошадях и оленях. С. П. Крашенинников, проезжавший по этому тракту из Якутска а Охотск летом 1737 г., писал: «Вообще о сей дороге объявить можно, что она от Якутска до Вольской переправы гораздо сносна а оттуда до Охотска столь беспокойна, что труднее проезжей дороги представить нельзя, ибо она лежит либо по берегам рек, или по горам лесистым. Береги обломками камней и круглым серовиком так усыпаны, что тамошним лошадям довольно надивиться нельзя, как они с камня на камень лепятся. Впрочем, однако ж, ни одна с целыми копытами не приходит до места. Горы чем выше, тем грязнее; на самых верхах ужасные болота и зыбуны, в которые ежели выошная лошадь проломится, то освободить ее нет никакой надежды. С превеликим страхом смотреть должно, коим образом земля впереди сажен за 10 валами колеблется»10.
Но этому тракту вначале не было даже почтовых станций. В 1730 х гг. несколько станков было только между Якутском и Амгинской переправой: Тылбыпахтахская - у р. Сола, Талбинская - (у оз. Тюнполю, Ала-Ат Басыпская - около Чачыгыя, Татская - около оз. Чурапча и Жексогонская - около оз. Лебегене. Далее до самого Охотска простиралась безлюдная тайга. Лишь в Юдомском Кресте были 2 горницы, 2 юрты, казарма и 5 амбаров, в которых жили служители, принимавшие и отправлявшие дальше, до Охотска, привозимые из Якутска грузы. Из-за такой необитаемости тракта путники, отправлявшиеся из Якутска, закупали на Татской станции скот, гнали его с собой и по мере надобности забивали в дороге на пропитание11.
Трудности, связанные с передвижением по тракту, заставили но второй половине XVIII в. заняться изысканием нового пути между Якутском и Охотском. Правительствующий сенат, Иркутская губернская канцелярия предписывали тогдашнему главному командиру Охотского управления полковнику Федору Христиановичу Плениснеру «стараться, чтоб, по неспособности от Якуцка к Охопку пути, наведываться, невозможно ли изыскать другой способнее тракт, хотя б оной и дале был, но только б можно было проезд учредить летом телегами, а зимою санями». Отыскавшему такой путь обитали награду до тысячи рублей12.
На этот призыв откликнулся капитан Василий Шмален, с 1764 г. служивший в различных местах Якутского и Охотско-Камчатского краев н имевший «всегдашнее с якутами, камчадалами и тунгусами обхождение». В конце 1760-х гг. он совершил поездку из Якутска по якутским улусам и тунгусским стойбищам и всюду расспрашивал местных жителей, «не имеют ли оные сведения о других дорогах, по которым из Охоцка на Алдан проезд иметь можно».
Собранные таким путем данные В. Шмалев по прибытии в Охотск в 1771 г. представил Ф. Плениснеру. Позже во главе небольшого отряда, состоявшего из учеников штурманского, ботового и шлюпочного дел, двух плотников и сержанта, он провел большую работу по отысканию тракта к р. Улье. Сюда, «естли оная и обходу судами окажется способна», намечали перевести Охотский порт, часто страдавший от наводнения, В июне 1772 г. экспедицией было обследовано устье р. Ульи и подыскано место под порт. Потом В. Шмелев поднялся вверх по Улье и ее притоку Давыгже, пересек небольшой хребет и спустился на р. Моту. Построив здесь небольшое судно, тем же летом он с частью команды сплыл по Моте и по Мае до Алдана. Следуя по этим рекам, «никаких препятствий (то есть мелей и порогов), чтоб судовому ходу препятствовать могло», отряд не встретил и в конце июля сухопутьем добрался до Якутска.
Из Якутска 12 ноября 1772 г. В. Шмалев отправил в Охотск сержанта Байбородина и с ним еще трех человек, а сам выехал в Иркутск к губернатору Адаму Ивановичу Брилю «для лутчего представления и изъяснения».
Отряд Байбородина, обязанный проложить сухопутный тракт от Алдана до Ульи, из-за глубоких снегов был вынужден зимовать в Усть-Mae и только в конце мая 1773 г. смог отправиться в дальнейший путь через верховья Маи. В Охотск отряд прибыл в июле того же года и «поданным журналом представил тракт способнее прежнего».
Почти в то же время А. И. Бриль отправил В. Щмалевя из Иркутска обратно в Якутск, прикомандировав к нему секунд- майора Никифора Баранова и подпоручика Якова Федорова с командой. Этот отряд, закончив работу в 1774 г., выяснил, что протяженность нового тракта от Якутска до Алдана 304 версты, от Алдана до устья Ульи - 605 верст, то есть «против прежнего тракта ближе 43 версты». К тому же трасса «...пересекала только один хребет, и по ней много покосных мест»13.
Однако результаты большого труда капитана В Шмелева и его команды не были использованы. Охотский порт перенесли на новое место много позже, и не в устье р. Ульи, а на отлогий мыс между морем и дугообразным устьем р. Кухтуй. Поэтому сухопутная дорога, как и водная, пролегла к устью р. Охоты, а не к устью р. Ульи, как предполагалось при Ф. Плениснере. Направление старого тракта изменили только в отдельных местах - в целях обхода наиболее заболоченных и топких участков и некоторого вьшрямления дороги. Задача отыскания нового, более удобного пути к Охотскому морю осталась, таким образом, нерешенной.
Высокогорные хребты и глубокие снега, необитаемость мест, но которым пролегал тракт, по-прежнему создавали большие трудности для перевозки грузов зимой. В зимнее время преодолеть этот путь было под силу только легкой почте. Поэтому, например, лейтенант Гавриил Андреевич Сарычев, участник астрономо-географической и морской экспедиции капитана Иосифа Биллингса, срочно выехавший с грузом из Якутска в Охотск в январе 1786 г., не достигнув еще Алдана, вынужден был свернуть с тракта на север и пробиваться на вьючных лошадях, через вершины далекого Оймякона. Дорога на 500 верст оказалась длиннее обычной, но зато по ней не встречалось больших хребтов и глубоких снегов. (Этим путем уже проходили стадухинцы в 1642 г.) До Оймякона пришлось проехать около 400 верст по необитаемым местам, не меняя лошадей. Дороги здесь не было, якуты лошадей «вели по одним приметным для них местам». «Каждый день с утра до вечера должно было сидеть на лошади, ночи же проводить, зарывшись в снегу, в но все время не снимать платья и не переменять белья» - писал Г. Сарычев. От Оймякона далее ехать на лошадях «за великими снегам»» оказалось невозможно, и он продолжал путь через горы и леса уже из оленях с тунгусами. Прибыл в Охотск 27 марта, то есть через 64 дня после выхода из Якутска.
В конце XVIII в. предпринимается новая попытка изыскания менее изнурительного пути до Охотска. В 1787 г. правительство поручило капитан-командору Фомину осмотреть устье р. Уды и, если место это окажется удобным для устройства порта, провести туда от Якутска новый тракт. Но Фомин, обследовав Удский край и близлежащие к нему земли, в 1794 г. представил предложение о проведении нового тракта не к устью Уды, оказавшемуся, по его мнению, неудобным для стоянки судов, а несколько севернее, к устью р. Алдомы, также «падающей в Охотское море. Па его проекту тракт должен был проходить от Якутска до устья Маи по суше, затем вверх по этой реке водой до урочища Нелькан и оттуда по суше до устья Алдомы, куда и следовало перенести Охотский порт.
Проект этот был принят правительством. Позднее состоялась договоренность с Российско-Американской компанией, согласно которой тракт предполагалось проложить на казенные деньги, а порт соорудить на средства компании. В 1800 г. правительство дало указание сибирскому губернатору Леццано о проведении нового тракта, и уже в 1803 г. между Нельканом и Алдомой появилась дорога с мостами и гатями в некоторых местах. Однако правление Российско-Американской компании, исследовав устье Алдомы, нашло его неподходящим для стоянки судов и отказалось от сооружения здесь порта. В результате Охотский порт остался на старом месте, средства (67 042 р.), затраченные на устройство нового тракта, пропали без пользы, поскольку в 1806 г. работы были прекрашены15.
Властям пришлось примириться с необходимостью пользоваться старым трактом. И они задумали создать постоянное притрактовое население. Еще в 1783 г. было решено основать по тракту станции, в 20-25 верстах одна от другой, заселив безлюдную часть пути к востоку от Алдана ссыльными крестьянами и якутами. Но проект этот начал осуществляться лишь в 1811 -1812 гг., после неудавшихся попыток проведения тракта к Алдоме.
За несколько лег на ранее пустынных местах возникли населенные пункты Мас-Апчииское, Хочудинское, Чернолесское, Улуннахское, Алысардахское, Аллах-Юпьское, Юдомо-Крестовское, Мундунайское, Митинское и Медвежьеголовское. Численность их жителей, в основном переселенцев, иначале была по тем обстоятельствам довольно значительной. Так, в четырех селениях - Мас-Апча, Хочуда, Улуннах и Аллах-Юнь - она составляла: в 1814 г. - 208 человек, а 1816 г. - 215, в 1820 г. - 147 человек обоего пола, причем мужчин всегда было больше, чем женщин17.
Поселенцы, на которых вначале возложили только одну обязанность - жить на тракте, набирались главным образом среди якутов Батурусского, Борогонского, Баягантайского, Дюпсинского, Метинского, Кангаласского и Намского улусов Якутского округа. Выбор кандидатур на переселение происходил на наслежных сходках и оформлялся общественными приговорами. В числе выбранных обычно оказывались «провинившиеся» сородичи, то есть те, чьим поведением были недовольны заправилы наслега - тойоны и богачи.
На тракт иногда переводились русские крестьяне и казаки, совершившие какие-либо проступки. Были и добровольные переселенцы. «Имел я случай находиться с давних пор при здешнем селении у брата моего родного поселыдика Якова Бушкова, где имею желание поместиться при здешнем Аллах-Юньском селении посельщиком», - писал в 1816 г. якут Батурусского улуса Петр Бушков в прошении якутскому исправнику. В 1837-1846 гг. в разных инстанциях разбиралась просьба о переводе на Метинскую станцию семи якутов из Борогонского, Мегинского и Намского улусов.
Переселенцев казна снабжала продуктами до места назначения, некоторыми охотничьими и рыболовными принадлежностями, съестными припасами на год, конным и рогатым скотом, закупавшимся в якутских улусах. В их распоряжение передавали сенокосные, охотничьи и рыболовные угодья. В обеспечении переселенцев принимали участие и якутские наслежные общества, выделявшие им скот и некоторые продукты питания. На случай голода поселянам отпускали хлеб из якутского запасного магазина.
Жители тракта сравнительно быстро обзавелись домами, хозяйственными постройками, лошадьми и рогатым скотом. В 1814 г.я например, в Мас-Апче и Хочуде было 135 жителей, юрт -43, хлевов - 23, амбаров и сараев - 19, крупного рогатого скота - 196 голов, лошадей - 184; в Улуннахе соответственно - 24, 9, 8, 8, 20 и 24; в Аллах-Юне - 144, 48, 25, 22, 292 и 240; в 1836 г, эти данные выглядели: в Мас-Апче и Хочуде - 144; 48, 25, 22, 292 и 240; Улуннахе - 26, 9, 8. 4, 46 и 35: в Аллах-Юне - 65, 9, 9 16, 60 и 562а. Так в глухой заалданской тайге за короткий срок выросли поселки с десятками жилых и хозяйственных строений, жители которых обзавелись скотом (по две - четыре головы на душу населения)..."(с)
Сафронов Ф. Г. "Тихоокеанские окна России"
Фото Сергея Паршуткина
"...Первый подал мысль о строительстве порта на Охотском побережье Витус Беринг (по-русски его звали Иван Иванович), родом датчанин. Его, двадцатичетырехлетнего моряка, в 1704 г. пригласил Петр I на службу в Балтийский флот в чине мичмана. Это был, как писал Л. С. Берг, знающий морское дело, честный и добрый человек, но нерешительный, чересчур осторожный, к научным вопросам интереса он не проявлял.
Тем не менее, когда вышел указ Петра I о снаряжении Первой Камчатской экспедиции, выбор пал на него. Адмиралтейств-коллегия писала, что Беринг «в Ост-Индии был и обхождение знает» (в Ост-Индию он плавал в 1703 г.). И Беринг был назначен начальником экспедиции - чрезвычайно трудного в то время предприятия. К месту назначения следовало ехать через всю Сибирь сухопутьем до самого Охотска, а оттуда морем - на Камчатку и далее морем - «проведывать», соединяются ли Азия с Америкой. Путь этот участники экспедиции прошли с большим трудом. Зимовали в Илимском остроге. По пути из Якутска в Охотск караван М. Шпанберга был застигнут сильными морозами, люди голодали. «Идучи путем, оголодали вся команда, и от такого голоду ели лошадиное мертвое мясо, сумы сыромятные и всякие сырые кожи, платье и обувь кожаные». Многие в дороге гибли, иные бежали.
В Охотске провели зиму 1726/27 г. Летом, в июле-августе 1728 г., экспедиция с устья р. Камчатки совершила плавание а пролив, названный позже Беринговым. Во второй половине июля 1729 г. исследователи возвратились в Охотск. Беринг оттуда сразу выехал через Якутск в Петербург, куда прибыл в марте 1730 г. Вопрос о соединении материков Азии и Америки практически не был решен русскими властями, хотя экспедиция собрала ценные сведения о расположении северо-восточных берегов Азии и заселяющих их народностях.
Покинув Тихоокеанское побережье, Беринг не остался безучастным к его судьбе. Охотск, когда его посещали участники Первой Камчатской экспедиции, был маленьким поселком. Несколько десятков служилых людей и около десятка жилых дворов - вот что он из себя тогда представлял. Однако командор пророчил будущее Охотску, и в его «Предложениях», представленных правительству в апреле 1730 г., был пункт о необходимости строительства около Охотского острога морского порта1.
К инициативе Беринга с пониманием отнеслись в правительственных верхах. Фактически Охотск с открытием морского пути на Камчатку уже стал портом. После спуска на воду ладьи «Восток» в 1716 г. здесь постепенно появились местные судостроители. В 1720-1723 гг. ими была сделана большая ладья, два или три судна находились в работе. И сам Беринг со своей командой летом 1727 г. из Охотска в Большерецк плыл на шитике, построенном специально для его экспедиции в Охотске и названном «Фортуной». Это было парусное судно северного, беломорского типа, до 10 м длины, при ширине до 4 м. Боковые доски его нашивались к днищу прутьями (отсюда и название «шитик»), пазы проконопачивались мхом.
10 мая 1731 г. указом правительства Охотск был объявлен портовым городом. Но порт еще надо было строить, И это строительство велось около десяти лет. Начал его опальный царедворец Григорий Григорьевич Скорняков-Писарен, завершил - тоже опальный царедворец граф Антон Эммануилович Девиер. Много труда и сил вложили в это дело В. Беринг и М. Шпавберг.
Небезынтересно подробнее рассказать о строительстве Охотского порта, Скорняков-Писареа, один из высших сановников царской администрации в Петербурге, выполнял важнейшие поручения Петра I. С 1715 г. он был капитан-поручиком лейб-гвардия Преображенского полка и преподавал в Морской академии артиллерию, затем получил звание генерал-майора и с 1729 г. стал начальником Морской академии. Имея широкое по тому времени образование, Скорняксв-Писарев выпустил сборник чертежей по механике под названием «Практика художества статического, или механического». В 1722 г, он был назначен обер-прокурором Сената. После смерти Петра I, занимая высокие посты, оказался вовлеченным в придворную интригу. Его вместе с А. Девиером, П. Толстым, И. Бутурлиным, И. Долгоруким обвинили в разговорах о «воспрепятствовании браку» будущего императора Петра И с дочерью А. Д. Меншикова, сподвижника Петра I.
А. Мепшиков, жестоко расправлявшийся с придворными, пытавшимися умалить его власть, «поторопился судом и приговоров и доклад о мнимых преступлениях поднес к подписи в самый день кончины императрицы Екатерины». В докладе говорилось, что эти лица замышляли противиться «преднамеренному по воле Ея Величества супружеству Великого князя», то есть Петра и приписывалось, что они оказались противниками устава о престоло-наследии, так как осмелились по своему произволу определить наследника престола. Всех обвиняемых в начале царствования Петра II (по его указу от 27 мая 1727 г.) сослали в различные места империи2.
Скорняков Писарев, предварительно высеченный кнутом, был отправлен и Жига некое зимовье Якутского уезда, куда он прибыл и 1728 г. В маленьком ясачном зимовье в низовьях Лены, в котором жили несколько казаков, собиравших ясак с коренного тунгусского населения, ссыльный находился до начала 1732 г.
Перемена в его судьбе произошла неожиданно. Готовя указ об образовании самостоятельного Охотского Приморского управления, в Петербурге начали поиски кандидатуры на ответственный пост главного командира. И вспомнили Скорнякова-Писарева, а представлении петербургских сановников, «обретавшегося» не тай уж далеко от Охотска. Тем же указом в апреле 1731 г. его назначили главным командиром вновь образовавшегося Охотского При-морского управления3.
Одновременно в Сибирском приказе была составлена обширная инструкция из 33 пунктов о порядке управления новым краем4. В ней Скорнякову-Писареву предлагалось принять меры к тому, чтобы «сделать оное, яко новое место, с добрым порядком я пользе и прибыли государственной приведено было». Главному командиру следовало заселить обширный Охотско-Камчатский край крестьянами, устроить их быт, завести здесь хлебопашество; перевезти из Якутска рогатый скот и лошадей и заняться скотоводством и коневодством; набирать служилых людей в нужном количестве и обеспечить условия для их службы; бездоимочно собирать ясак с тунгусов, коряков и ительменов; благоустроить Якутско-Охотский тракт для бесперебойной перевозки разных грузов и провианта, людей и почты; построить церкви; завести кабаки; направлять работу камчатских и других приказчиков и т. д. Отдельным пунктом поручалось в Охотске создать порт с верфью и строить там морские суда для связи с Камчаткой.
Так один из близких сподвижников Петра I стал первым начальником обширного Охотского поморья. В начале 1732 г. Скорнякоз-Писарев переехал из Жиганска в Якутск, а оттуда - а Охотск. Сделав первые распоряжения относительно устройства края, он в начале 1733 г. возвратился в Якутск, чтобы лично заняться отправкой на побережье чиновников и казаков, провианта и других грузов. Но эту его деятельность весьма тормозила ссора с якутским воеводой Фадеем Жадовским. Конфликтующие стороны начали писать доносы друг на друга. Дело доходило до того, что они ппаимпо подвергали друг друга аресту: сначала Скорников-Писарев Жадовского, потом Жадовский - Скорнякова-Писарева. 12 февраля 1733 г. в Якутск пришел указ об отстранении Скорнякова-Писарева от занимаемой должности и воз- пр.мнении его па прежнее место ссылки. После этого, по одним данным, ею отправили на Вилюй, по другим - в Жиганск. Однако н мим указом Сената он вскоре был восстановлен в прежней должности и в конце ноября возвратился в Якутск.
Несмотря на эти осложнения, Скорнякову-Писареву все же удалось кое-что сделать. В июле 1732 г. он отправил в Охотен партию из 28 штурманов, матросов и плотников во главе со штурманом И. Б. Биревым. Биреву поручалось временно заведовать строящимся портом и принять меры к заготовке леса для портовых строек. К февралю 1733 г. отряд заготовил провиант для Охотска и построил 14 речных судов для сплава его по рекам.
Г. Скорняков-Писарев в Якутске оставался до позднего лета 1735 г. Остаток 1733 гм после восстановления в должности весь 1734 и значительную часть 1735 г. он занимался отправкой в Охотск казаков, моряков, мастеровых, поселенцев и различных грузов. В Охотск прибыл осенью 1735 г.
Охотск он нашел уже другим - здесь кипела работа. Ежегодно из центра страны и Якутска прибывали казаки, кораблестроители, судовых дел мастера, мореходы, матросы, плотники, кузнецы, принадлежавшие к самым различным слоям населения - служилым, переселенцам и ссыльным. Они строили морские суда, милые дома. В результате возросло население Охотска. В 1735 г, здесь находилось около 200 казаков, 30 мастеровых, 2 корабле-1 строителя и 2 штурмана. Со Скорняковым-Писаревым осенью прибыло на постоянное жительства ещё около 80 семей казаков и 60 семй якутов.
А Охотске Г. Скорняков-Писарев встретился с Мартыном Шпанбергом, которого послал сюда из Якутска Беринг для подготовки экспедиции. Прибыв в Охотск в октябре 1734 г., Шпанберг признавал полномочий И. Бирева и самочинно действовал, как главный командир края. Датчанин, неплохой моряк, Шпанберг с зимы 1735 г. начал строить помещения и склады экспедиции вблизи устьев Охоты и Кухтуя, заложил два новых судна: бригантину (одномачтовое судно, 60 футов длиной) и дубель-шлюпку (трехмачтовое, до 70 футов длиной), приступил к починке судов «Фортуна» и «Святой Гавриил», на которых совершалась Первая Камчатская экспедиция. Но человеком он был грубым, к работным людям относился бесчеловечно, многие из них поэтому бежали. Не сошелся Шпанберг и со Скорняковым-Писаревым, стал на него писать даже доносы. Но подготовка к экспедиции шла. Строились жилые и казенные дома. В 1737 г. на поду были спущены бригантина «Архангел Михаил» и дубель-шлюпка «Надежда».
Летом 1737 г., после трехлетнего пребывания в Якутске, а Охотск прибыл В. И. Беринг, с 1733 г. возглавлявший организованную по его же предложению Вторую Камчатскую экспедицию. Сознавая, что его плавание 1728 г. не вполне решило поставленные задачи, Беринг в апреле 1730 г. подал правительству проект новой экспедиции, в котором писал, что нужно разведать берега Америки, отыскать «водяной проход до устья реки Амура и далее до Японских островов». Проект был принят, Берингу предложили построить суда в Охотске или на Камчатке, «проведать» предполагаемые берега Америки, описать Курильские острова, затем идти к Японии и постараться завести с японцами дружественные отношения, описать побережье Охотского моря до устья Амура. Одновременно Беринг был обязан осуществлять главный надзор за строительством порта в Охотске, помогая Скорнякову-Писареву людьми и материалами. В конце 1736 г. в Якутске находилось до 800 человек - участников экспедиции, считая и ссыльных, назначенных для и перевозки тяжестей в Охотск.
С прибытием в Охотск Беринга было продолжено к тому времени почти приостановленное строительство портовых сооружений. Летом здесь были спущены на воду два пакетбота - «Святой Павел» и «Святой Петр», двухмачтовые суда, по 80 футов длиной, подымавшие по 6000 пудов.
Правда, многочисленные поручения участникам экспедиции, предусмотренные инструкцией, выполнялись туго: делу мешали ссоры между собой начальников. Г. Скорняков Писарев не ладил только со Шпанбергом, но и с Берингом. В прошлом высокопоставленный петербургский сановник, может быть, действительно, как его обвиняли, смотрел на всех свысока, брал взятки, не выдавал нижним чинам жалованье и провиант, присваивал ясак, предавался пьянству и разврату, бесчеловечно обращался с подчиненными - засекал до полусмерти за ничтожные проступки. В Иркутск на него шли частые доносы, особенно Шпанберга. В результате указом, Анны Иоанновны от 13 апреля 1739 г. Скорняков-Писарев был вторично отстранен от должности.
Новым начальником Охотско-Камчатского края стал Антов Эммануилович Девиер, прибывший в Охотск осенью 1740 г. Приняв дела, Девиер нашел их в запущенном состоянии, арестовал, Скорнякова-Писарева и описал его имущество (часть вещей продал с аукциона, лучшие отослал в Сибирский приказ. Арестованный оставался в Охотске до 26 июня 1742 г. - тогда был получен указ Елизаветы Петровны (от 1 декабря 1741 г.) об «отпущении» ему вины и освобождении от ссылки. Императрица, стремившаяся упрочить свое положение на троне, помиловала многих государственных деятелей, пострадавших при ее предшественниках.
Скорняков-Писарев возвратился в Петербург в 1743 г. По именному указу от 23 апреля 1743 г. он, «по нападкам Меншикова безвинно» пострадавший, был восстановлен в генеральском звании. Еще раньше ему возвратили имущество, отправленное Девиером в Сибирский приказ. Г. Г. Скорняков-Писарев стал фактическим консультантом нового правительства по делам Сибири как человек, «хорошо знающий этот край»5.
Преемник его на посту начальника Охотско-Камчатского края А Э. Девиер - португалец, выходец из народа. Петр I встретил его в Голландии и взял к себе, сделав сначала офицерам гвардии, потом личным денщиком, а впоследствии - генерал-адъютантом. В 1721 г. Девиер стал генерал-лейтенантом. Долгое время, по-видимому, с 1718 г., он служил петербургским генерал-полицмейстером. Находясь па этом посту, объявлял именные указы, принимал участие по многих важных государственных делах. В 1718 г. вместе со Скорняковым-Писаревым Девиер участвовал в разборе дела царевича Алексея и собственноручно подписал смертный приговор наследнику. При Екатерине I верный слуга трона был удостоен графского титула6.
И вдруг любимец Петра I попал в опалу. Дело в том, что Л. Д. Меншиков давно с неприязнью относился к своему зятю (Девиер был женат на Анне Даниловне Меншиковой). Происки тестя привели к тому, что 27 мая 1727 г. был подписан манифест «О винах Антона Девиер а и товарищей», в котором говорилось, что А. Девиер, П. Толстой, И. Бутурлин, Г. Скорняков-Писарев, ге-нерал-лейтенант А. Ушаков вместе с А. Нарышкиным и князем И. Долгоруким во время болезни Екатерины I «тайным образом совещались против устава» о престолонаследии 1722 г., обсуждали, «каким образом не допустить к престолу» Петра, «избрали наследника, каждый по своей воле, кто кого хотел», «тщились отвратить» сватовство Петра к принцессе Анне Меншиковой и отправить его за море, чем пресечь ему дорогу к престолу.
Особый суд, созданный по этому делу, приговорил Девиера и Толстого «яко пущих в том преступников» казнить смертью, а остальных, лишив чинов и чести, сослать в разные места. При конфирмации этого приговора новый император Петр II постановил: Девиера и Толстого «от казни освободить, лишить их чина и чести и дальних деревень и дворов и сослать Антона Девиера, бив кнутом, в Сибирь, а Толстова с сыном ево Иваном в Соловецкий монастырь»7.
А. Девиер ссылку отбывал в Якутии (был привезен туда в 1728 г., может быть, вместе со Скорняковым-Пксаревым, поскольку пострадал с ним по одному делу). Но точно в каком месте - неизвестно. Равным образом неизвестно, чем он занимался в течение долгих 12 лет - с 1728 по 1740 г.
Девиер был уже совсем пожилым человеком, когда осенью 1740 г. ему пришлось заменить Скорнякова-Писарева. Дела в Охотске он нашел в плачевном состоянии: порт и суда недостроены, служащие в острогах и крепостях давно не получали жалованья, казна пуста, в порту - только 12 р. денег и 3 пуда муки. Поэтому Девиер и держал под арестом своего предшественника до самого его выезда из Охотска.
Служил Девиер в Охотске недолго - меньше двух лет. 26 июня 1742 г. пришел указ Елизаветы Петровны от 1 декабря 1741 г. об освобождении его из ссылки. Сдав дела помощнику. Девиер 11 июля покинул (вместе со Скорняковым-Писаревым) Охотск. Возвратившись в Петербург в 1743 г., был восстановлен в чипе генерала. Вернули ему и графский титул. Реабилитированный сановник стал полицмейстером столицы8.
При Девиере в 1741 г. было завершено строительство Охотского порта. Порт раскинулся немного ниже острога, у самого устья р. Охоты, на узком, шириной в 80 саженей, участке суши между рекой и морем. Он состоял из двух частей: города и экспедиционной слободы Берияга. В городе были канцелярия, государев двор, 40 обывательских домов, 5 амбаров, 3 мастерских, 5 лавок, церковь. В слободе было 33 частных дома, 5 казарм, 6 магазинов и кузницы. Около порта располагались судостроительные верфи. С. П. Крашенинников справедливо писал, что Охотск «в нынешнее состояние приведен при господах командирах Скорнякове-Писареве и покойном графе Девиере. Постройки в Охотске лучше, чем в других острогах. Дома большей частью хорошие и построены в одну линию»9.
Став первым и единственным портом России на Тихоокеанском побережье, Охотск превратился в важнейший населенный пункт на Дальнем Востоке. Здесь зародился Тихоокеанский флот.
В возрастании роли Охотска особое значение имела Вторая Камчатская экспедиция. Помощник Беринга М. П. Шпанберг был послан в экспедицию «ради обсервации и изыскания пути до Японии», установления связи с японцами, расположения их к себе и «перемогания их застарелой азиатской нелюдкости».
В июле 1738 г. отряд Шпанберга на трех судах вышел яз Охотска. «Архангелом Михаилом» командовал Шпанберг, экипаж 63 челопека; «Надеждой» - лейтенант Вальтон, экипаж 44 человека (оба судна построены в Охотске); «Святым Гавриилом» - Шельтннг (судно построено в Нижнекамчатске в 1728 г. под наблюденном В Верипга). В течение 1738 и 1739 гг. русские моряки открыли морской путь в Японию с севера (вдоль Курильских островов). В Охотск суда возвратились в августе 1739 г.
Беринг в сентябре 1740 г. со всей командой вышел в море на двух построенных в Охотске пакетботах: «Святом Петре» (командир В. Беринг) и «Святом Павле» (командир А. Чириков). На »тпх судах в июле-ноябре 1741 г. в невероятно трудных условиях плавания были открыты Алеутские острова и берега Северозападной Америки.
Охотск, таким образом, стал базой, с которой совершались выдающиеся географические открытия первой половины XVIII в. Теперь следовало связать далекий восточный порт с центром страны.
Дорога от Петербурга и Москвы до Якутска (местами труднопроходимая) была проложена давно. От Якутска же до Охотского острога шла очень примитивная, подвергавшая путников многим испытаниям вьючная тропа, проложенная якутскими казаками в XVII в. Весьма трудными и подчас опасными были условия передвижения на восток и по водным путям. Якутский воевода Яков Ельчин в 1710-х гг. занимался изысканием другой, более безопасной” и сравнительно близкой дороги до Охотска, но обустройство нового пути не было доведено до конца.
Вьючная тропа во время камчатских экспедиций Беринга (1720-1740 гг.), когда возникла необходимость переброски на побережье значительных грузов и большого числа людей, стала постепенно превращаться в тракт, известный в истории под названием Охотского.
Сотрудники экспедиции Беринга занялись некоторым совершенствованием дороги к Охотску. На Усть-Майской пристани они выстроили магазины, плотбище и две избы, где жили морские служители, строившие суда для экспедиции. В те же годы была начата и расчистка сухопутного тракта. Штурман Бирев, отправленный летом 1732 г. с 28 людьми и имевший задание улучшить дорогу от Якутска до Юдомского Креста и Охотска, расчистил путь до Юдомы. В 1734 г. несколько расширил дорогу и устроил мосты на протяжении 170 верст матрос Беляев с 30 рабочими. В 1736 г. капрал Уваровский расчищал путь между Юдомой и Ураком.
Но отдельные меры не могли устранить серьезных неудобств передвижения по сухопутному тракту, проходившему через горы, таежные топи и болота. По нему нельзя было проехать на телегах, поэтому люди и их поклажа, провиант и прочие товары перевозились на вьючных лошадях и оленях. С. П. Крашенинников, проезжавший по этому тракту из Якутска а Охотск летом 1737 г., писал: «Вообще о сей дороге объявить можно, что она от Якутска до Вольской переправы гораздо сносна а оттуда до Охотска столь беспокойна, что труднее проезжей дороги представить нельзя, ибо она лежит либо по берегам рек, или по горам лесистым. Береги обломками камней и круглым серовиком так усыпаны, что тамошним лошадям довольно надивиться нельзя, как они с камня на камень лепятся. Впрочем, однако ж, ни одна с целыми копытами не приходит до места. Горы чем выше, тем грязнее; на самых верхах ужасные болота и зыбуны, в которые ежели выошная лошадь проломится, то освободить ее нет никакой надежды. С превеликим страхом смотреть должно, коим образом земля впереди сажен за 10 валами колеблется»10.
Но этому тракту вначале не было даже почтовых станций. В 1730 х гг. несколько станков было только между Якутском и Амгинской переправой: Тылбыпахтахская - у р. Сола, Талбинская - (у оз. Тюнполю, Ала-Ат Басыпская - около Чачыгыя, Татская - около оз. Чурапча и Жексогонская - около оз. Лебегене. Далее до самого Охотска простиралась безлюдная тайга. Лишь в Юдомском Кресте были 2 горницы, 2 юрты, казарма и 5 амбаров, в которых жили служители, принимавшие и отправлявшие дальше, до Охотска, привозимые из Якутска грузы. Из-за такой необитаемости тракта путники, отправлявшиеся из Якутска, закупали на Татской станции скот, гнали его с собой и по мере надобности забивали в дороге на пропитание11.
Трудности, связанные с передвижением по тракту, заставили но второй половине XVIII в. заняться изысканием нового пути между Якутском и Охотском. Правительствующий сенат, Иркутская губернская канцелярия предписывали тогдашнему главному командиру Охотского управления полковнику Федору Христиановичу Плениснеру «стараться, чтоб, по неспособности от Якуцка к Охопку пути, наведываться, невозможно ли изыскать другой способнее тракт, хотя б оной и дале был, но только б можно было проезд учредить летом телегами, а зимою санями». Отыскавшему такой путь обитали награду до тысячи рублей12.
На этот призыв откликнулся капитан Василий Шмален, с 1764 г. служивший в различных местах Якутского и Охотско-Камчатского краев н имевший «всегдашнее с якутами, камчадалами и тунгусами обхождение». В конце 1760-х гг. он совершил поездку из Якутска по якутским улусам и тунгусским стойбищам и всюду расспрашивал местных жителей, «не имеют ли оные сведения о других дорогах, по которым из Охоцка на Алдан проезд иметь можно».
Собранные таким путем данные В. Шмалев по прибытии в Охотск в 1771 г. представил Ф. Плениснеру. Позже во главе небольшого отряда, состоявшего из учеников штурманского, ботового и шлюпочного дел, двух плотников и сержанта, он провел большую работу по отысканию тракта к р. Улье. Сюда, «естли оная и обходу судами окажется способна», намечали перевести Охотский порт, часто страдавший от наводнения, В июне 1772 г. экспедицией было обследовано устье р. Ульи и подыскано место под порт. Потом В. Шмелев поднялся вверх по Улье и ее притоку Давыгже, пересек небольшой хребет и спустился на р. Моту. Построив здесь небольшое судно, тем же летом он с частью команды сплыл по Моте и по Мае до Алдана. Следуя по этим рекам, «никаких препятствий (то есть мелей и порогов), чтоб судовому ходу препятствовать могло», отряд не встретил и в конце июля сухопутьем добрался до Якутска.
Из Якутска 12 ноября 1772 г. В. Шмалев отправил в Охотск сержанта Байбородина и с ним еще трех человек, а сам выехал в Иркутск к губернатору Адаму Ивановичу Брилю «для лутчего представления и изъяснения».
Отряд Байбородина, обязанный проложить сухопутный тракт от Алдана до Ульи, из-за глубоких снегов был вынужден зимовать в Усть-Mae и только в конце мая 1773 г. смог отправиться в дальнейший путь через верховья Маи. В Охотск отряд прибыл в июле того же года и «поданным журналом представил тракт способнее прежнего».
Почти в то же время А. И. Бриль отправил В. Щмалевя из Иркутска обратно в Якутск, прикомандировав к нему секунд- майора Никифора Баранова и подпоручика Якова Федорова с командой. Этот отряд, закончив работу в 1774 г., выяснил, что протяженность нового тракта от Якутска до Алдана 304 версты, от Алдана до устья Ульи - 605 верст, то есть «против прежнего тракта ближе 43 версты». К тому же трасса «...пересекала только один хребет, и по ней много покосных мест»13.
Однако результаты большого труда капитана В Шмелева и его команды не были использованы. Охотский порт перенесли на новое место много позже, и не в устье р. Ульи, а на отлогий мыс между морем и дугообразным устьем р. Кухтуй. Поэтому сухопутная дорога, как и водная, пролегла к устью р. Охоты, а не к устью р. Ульи, как предполагалось при Ф. Плениснере. Направление старого тракта изменили только в отдельных местах - в целях обхода наиболее заболоченных и топких участков и некоторого вьшрямления дороги. Задача отыскания нового, более удобного пути к Охотскому морю осталась, таким образом, нерешенной.
Высокогорные хребты и глубокие снега, необитаемость мест, но которым пролегал тракт, по-прежнему создавали большие трудности для перевозки грузов зимой. В зимнее время преодолеть этот путь было под силу только легкой почте. Поэтому, например, лейтенант Гавриил Андреевич Сарычев, участник астрономо-географической и морской экспедиции капитана Иосифа Биллингса, срочно выехавший с грузом из Якутска в Охотск в январе 1786 г., не достигнув еще Алдана, вынужден был свернуть с тракта на север и пробиваться на вьючных лошадях, через вершины далекого Оймякона. Дорога на 500 верст оказалась длиннее обычной, но зато по ней не встречалось больших хребтов и глубоких снегов. (Этим путем уже проходили стадухинцы в 1642 г.) До Оймякона пришлось проехать около 400 верст по необитаемым местам, не меняя лошадей. Дороги здесь не было, якуты лошадей «вели по одним приметным для них местам». «Каждый день с утра до вечера должно было сидеть на лошади, ночи же проводить, зарывшись в снегу, в но все время не снимать платья и не переменять белья» - писал Г. Сарычев. От Оймякона далее ехать на лошадях «за великими снегам»» оказалось невозможно, и он продолжал путь через горы и леса уже из оленях с тунгусами. Прибыл в Охотск 27 марта, то есть через 64 дня после выхода из Якутска.
В конце XVIII в. предпринимается новая попытка изыскания менее изнурительного пути до Охотска. В 1787 г. правительство поручило капитан-командору Фомину осмотреть устье р. Уды и, если место это окажется удобным для устройства порта, провести туда от Якутска новый тракт. Но Фомин, обследовав Удский край и близлежащие к нему земли, в 1794 г. представил предложение о проведении нового тракта не к устью Уды, оказавшемуся, по его мнению, неудобным для стоянки судов, а несколько севернее, к устью р. Алдомы, также «падающей в Охотское море. Па его проекту тракт должен был проходить от Якутска до устья Маи по суше, затем вверх по этой реке водой до урочища Нелькан и оттуда по суше до устья Алдомы, куда и следовало перенести Охотский порт.
Проект этот был принят правительством. Позднее состоялась договоренность с Российско-Американской компанией, согласно которой тракт предполагалось проложить на казенные деньги, а порт соорудить на средства компании. В 1800 г. правительство дало указание сибирскому губернатору Леццано о проведении нового тракта, и уже в 1803 г. между Нельканом и Алдомой появилась дорога с мостами и гатями в некоторых местах. Однако правление Российско-Американской компании, исследовав устье Алдомы, нашло его неподходящим для стоянки судов и отказалось от сооружения здесь порта. В результате Охотский порт остался на старом месте, средства (67 042 р.), затраченные на устройство нового тракта, пропали без пользы, поскольку в 1806 г. работы были прекрашены15.
Властям пришлось примириться с необходимостью пользоваться старым трактом. И они задумали создать постоянное притрактовое население. Еще в 1783 г. было решено основать по тракту станции, в 20-25 верстах одна от другой, заселив безлюдную часть пути к востоку от Алдана ссыльными крестьянами и якутами. Но проект этот начал осуществляться лишь в 1811 -1812 гг., после неудавшихся попыток проведения тракта к Алдоме.
За несколько лег на ранее пустынных местах возникли населенные пункты Мас-Апчииское, Хочудинское, Чернолесское, Улуннахское, Алысардахское, Аллах-Юпьское, Юдомо-Крестовское, Мундунайское, Митинское и Медвежьеголовское. Численность их жителей, в основном переселенцев, иначале была по тем обстоятельствам довольно значительной. Так, в четырех селениях - Мас-Апча, Хочуда, Улуннах и Аллах-Юнь - она составляла: в 1814 г. - 208 человек, а 1816 г. - 215, в 1820 г. - 147 человек обоего пола, причем мужчин всегда было больше, чем женщин17.
Поселенцы, на которых вначале возложили только одну обязанность - жить на тракте, набирались главным образом среди якутов Батурусского, Борогонского, Баягантайского, Дюпсинского, Метинского, Кангаласского и Намского улусов Якутского округа. Выбор кандидатур на переселение происходил на наслежных сходках и оформлялся общественными приговорами. В числе выбранных обычно оказывались «провинившиеся» сородичи, то есть те, чьим поведением были недовольны заправилы наслега - тойоны и богачи.
На тракт иногда переводились русские крестьяне и казаки, совершившие какие-либо проступки. Были и добровольные переселенцы. «Имел я случай находиться с давних пор при здешнем селении у брата моего родного поселыдика Якова Бушкова, где имею желание поместиться при здешнем Аллах-Юньском селении посельщиком», - писал в 1816 г. якут Батурусского улуса Петр Бушков в прошении якутскому исправнику. В 1837-1846 гг. в разных инстанциях разбиралась просьба о переводе на Метинскую станцию семи якутов из Борогонского, Мегинского и Намского улусов.
Переселенцев казна снабжала продуктами до места назначения, некоторыми охотничьими и рыболовными принадлежностями, съестными припасами на год, конным и рогатым скотом, закупавшимся в якутских улусах. В их распоряжение передавали сенокосные, охотничьи и рыболовные угодья. В обеспечении переселенцев принимали участие и якутские наслежные общества, выделявшие им скот и некоторые продукты питания. На случай голода поселянам отпускали хлеб из якутского запасного магазина.
Жители тракта сравнительно быстро обзавелись домами, хозяйственными постройками, лошадьми и рогатым скотом. В 1814 г.я например, в Мас-Апче и Хочуде было 135 жителей, юрт -43, хлевов - 23, амбаров и сараев - 19, крупного рогатого скота - 196 голов, лошадей - 184; в Улуннахе соответственно - 24, 9, 8, 8, 20 и 24; в Аллах-Юне - 144, 48, 25, 22, 292 и 240; в 1836 г, эти данные выглядели: в Мас-Апче и Хочуде - 144; 48, 25, 22, 292 и 240; Улуннахе - 26, 9, 8. 4, 46 и 35: в Аллах-Юне - 65, 9, 9 16, 60 и 562а. Так в глухой заалданской тайге за короткий срок выросли поселки с десятками жилых и хозяйственных строений, жители которых обзавелись скотом (по две - четыре головы на душу населения)..."(с)
Сафронов Ф. Г. "Тихоокеанские окна России"