Сегодняшние съёмки.
Нижняя рубаха, платье, туфли, три нитки жемчуга, четыре слоя штукатурки пудры, потом румяна, подвести глаза, залачить волосы, ещё немного жемчуга в уши - и прынцесса готова!
А потом - прогулки в антураже до "Табурета" и вокруг него, 10 (или больше?) дублей танца Каролины (и что отец в ней нашёл? Даже поёт под фонограмму! А всё туда же - власть захватывать!), сопровождаемые периодически нашими с Олафом разговорами (вот это был гон! Жаль, никто не слышал и воспроизвести не удастся) и пинаниями несчатного Шута (которому приходилось каждый раз кувырком скатываться по парадному коврику в толпу).
Но самое страшное - это то, что всё это время нельзя было сказать ни слова! Думаете, сложно прочитать монолог? Вовсе нет! Самое сложное - играть молча. И сидя на одном месте. Т.е. вообще ничего не делая. Ужас просто.
Зато после этого мы снимали мою любимую сцену - митинг. Вооружившись заново транспарантами "Миру - мир!" и "Нет войне" (долго выясняли с Эмилем, кто что держал в прошлый раз, в итоге выяснили, хотя, по большому счёту, это было совсем необязательно... зато мой больше подходил мне по цвету!), мы, в компании преданных музыкантов, пошли нарушать военный совет Олафа. Олаф сердился очень натурально. Видимо, к четвёртому дублю мы его действительно достали. Ну, лично мне, несмотря на усталость, хотелось петь и танцевать, так что недоумевала и обижалась на отца я тоже довольно искренне.
Ну и подумаешь, в башню! Зато меня спасёт прекрасный при... ээ... ну да, и принц тоже. Теперь бы найти башню.
Во дворе Табурета была найдена прекрасная романтическая лавочка. Там, в тени ветвей, Эмиль мог бы признаться мне в любви... но пришла Хельга и всё испортила позвала нас на Совет. Я-то знаю, почему. Они все там против меня. А поэт этот... на то он и поэт, за каждой юбкой, ну буквально за каждой! Эх, моё бедное сердце. А я ведь думала, что он искренен... Вот, пришла Хельга, хвостиком транспарантом махнула - и всё, побежал! Мужчины.
Зато у нас, как мне кажется, прекрасно получилась тричетырнадцатицарская народная песня "Чижик-пыжик" в обработке для двух гитар и скрипки. Думаю, мы уже можем выступать с этим концертным номером в соседних государствах. Когда папу расколдуем и войны прекратим, разумеется.
Резюме:
Колдунья, конечно, обворожительная, но на нас с музыкантами совершенно не подействовали её чары. Наверное, потому что с неё ногти всё время сыпались. Отец, конечно, заколдован, но он же всё-таки мой папа... хотя, это его уже не оправдывает. Эмиль сказал, что спит со всеми, но любит только меня - куплю книжку про психологию отчаявшихся поэтов, попытаюсь понять. Музыканты просто восхитительны, даже и в урезанном составе. Ну и Хельга... эй, Хельга, я рада, что ты со мной!
Вообще, было хорошо. Жду завтрашнего дня, когда удастся бросить в папу камень ээ... побывать на съёмочной площадке вновь.
А потом - прогулки в антураже до "Табурета" и вокруг него, 10 (или больше?) дублей танца Каролины (и что отец в ней нашёл? Даже поёт под фонограмму! А всё туда же - власть захватывать!), сопровождаемые периодически нашими с Олафом разговорами (вот это был гон! Жаль, никто не слышал и воспроизвести не удастся) и пинаниями несчатного Шута (которому приходилось каждый раз кувырком скатываться по парадному коврику в толпу).
Но самое страшное - это то, что всё это время нельзя было сказать ни слова! Думаете, сложно прочитать монолог? Вовсе нет! Самое сложное - играть молча. И сидя на одном месте. Т.е. вообще ничего не делая. Ужас просто.
Зато после этого мы снимали мою любимую сцену - митинг. Вооружившись заново транспарантами "Миру - мир!" и "Нет войне" (долго выясняли с Эмилем, кто что держал в прошлый раз, в итоге выяснили, хотя, по большому счёту, это было совсем необязательно... зато мой больше подходил мне по цвету!), мы, в компании преданных музыкантов, пошли нарушать военный совет Олафа. Олаф сердился очень натурально. Видимо, к четвёртому дублю мы его действительно достали. Ну, лично мне, несмотря на усталость, хотелось петь и танцевать, так что недоумевала и обижалась на отца я тоже довольно искренне.
Ну и подумаешь, в башню! Зато меня спасёт прекрасный при... ээ... ну да, и принц тоже. Теперь бы найти башню.
Во дворе Табурета была найдена прекрасная романтическая лавочка. Там, в тени ветвей, Эмиль мог бы признаться мне в любви... но пришла Хельга и всё испортила позвала нас на Совет. Я-то знаю, почему. Они все там против меня. А поэт этот... на то он и поэт, за каждой юбкой, ну буквально за каждой! Эх, моё бедное сердце. А я ведь думала, что он искренен... Вот, пришла Хельга, хвостиком транспарантом махнула - и всё, побежал! Мужчины.
Зато у нас, как мне кажется, прекрасно получилась тричетырнадцатицарская народная песня "Чижик-пыжик" в обработке для двух гитар и скрипки. Думаю, мы уже можем выступать с этим концертным номером в соседних государствах. Когда папу расколдуем и войны прекратим, разумеется.
Резюме:
Колдунья, конечно, обворожительная, но на нас с музыкантами совершенно не подействовали её чары. Наверное, потому что с неё ногти всё время сыпались. Отец, конечно, заколдован, но он же всё-таки мой папа... хотя, это его уже не оправдывает. Эмиль сказал, что спит со всеми, но любит только меня - куплю книжку про психологию отчаявшихся поэтов, попытаюсь понять. Музыканты просто восхитительны, даже и в урезанном составе. Ну и Хельга... эй, Хельга, я рада, что ты со мной!
Вообще, было хорошо. Жду завтрашнего дня, когда удастся бросить в папу камень ээ... побывать на съёмочной площадке вновь.