(no subject)
Я много думаю о том, что будет дальше с моей жизнью, но ещё больше о том, почему я чувствовала себя несчастной в условиях, которые объективно не были так уж и плохи. Это всё вещи, о которых я, кажется, неоднократно писала, так что может быть скучно читать про одно и то же. Но мне это помогает с каждым разом пробраться чуть глубже.
Если максимально объективно посмотреть со стороны, то выходит, что эти несколько лет не прошли даром. Совсем неприятно было только во второй год. В первом сезоне у меня было очень много всего по всем фронтам. Во второй год я оказалась и без нормальных ролей, и без других проектов, моя жизнь внезапно замедлилась по ощущениям раз в сто. На третий год у меня снова были нормальные роли и хороший темп, но в марте началась корона. Четвёртый год просел целиком, но это ощущалось по-другому, потому что он просел не только у меня, а вообще у всех. Плюс, я даже оказалась в более выгодном положении, чем коллеги-фрилансеры. У меня не было как таковой работы, но я не лишилась места, у меня была крыша над головой и возможность её содержать. На пятый год всё снова забурлило, у меня были очень хорошие роли и даже впервые возможность принять гостевой контракт. Но в апреле для меня внезапно всё закончилось - теперь уже по причине собственного здоровья. Однако я по-прежнему получала зарплату и имела возможность разбираться со всеми своими делами. На шестой год я медленно возвращалась в строй и у меня снова было несколько хороших проектов. На седьмой год мне сообщили, что меня не продлевают, а в сезоне дали две роли, ни в одной из которых нет полноценного сольного пения. Это почти так же, как у меня было во втором сезоне, но не совсем - тогда в репертуаре были две хорошие роли, и обе отдали другому человеку, а в этом году для моего голоса просто ничего нет в репертуаре. Это, конечно, обидно в целом, но не оскорбительно для меня как творческой единицы.
Вот и получается, что так-то всё было вроде бы нормально. У всех бывают более насыщенные времена и более спокойные. Все коллеги в штате оперных театров поют иногда большие роли, иногда маленькие. Почему же я чувствовала себя такой несчастной?
Сейчас у меня на уме два пункта.
Первый. До начала моего постоянного контракта я три года работала фрилансером. За это время я успела поработать на постановках в Ахене, Гейдельберге, Шветцингене, Вюрцбурге, Майнингене, спеть на генделевском фестивале в Халле, в Людвигсбурге, в Шаффхаузене и Леверкузене, дать кучу концертов и выиграть пару конкурсов. У меня постоянно было два места жительства - основное (общежитие в Веймаре, потому что я параллельно ещё училась) и то, где я на тот момент работала. Но по ощущениям я жила в поездах. Мне не хватало сна, но моя работа приносила мне радость и, как следствие, давала мне энергию. Кому-то хорошо в размеренном существовании, мне же было отлично быть бешеной собакой, которой семь вёрст не крюк.
И вот с таким бэкграундом я вдруг осела в немецкой провинции на постоянном рабочем месте. И поначалу у меня был очень насыщенный график, много сложных и интересных задач. Единственная разительная перемена состояла в том, что отношение ко мне вдруг было не как к классной Полине, которая всё может, даже когда казалось, что это невозможно, а как к роботу, который обязан делать всё, что ему скажут, потому что это его задача.
А потом наступил второй год. Мне "плюнули в лицо" бессмысленными ролями, которые мог бы спеть любой прохожий с улицы. Но дело не только в этом, а ещё и в том, что это было слишком большим отличием по отношению ко всему моему привычному устройству жизни. Я совершенно не знала, что делать с этой новой скоростью и таким количеством времени, и меня это очень придавило. Мне казалось, что пока другие работают и развиваются, моя жизнь просто уходит в пустоту. И вот мысли о том, сколько и как я вообще-то могла бы за это время сделать, повлияли на моё восприятие этой ситуации настолько, что меня до сих пор не отпустило. Я нет-нет да и подумаю, что упустила свои "лучшие годы", хотя, повторюсь, объективно всё было нормально. Но могло быть хорошо или даже отлично - и мысль об этом не даёт мне покоя.
А второй пункт вообще ни разу не объективный, а эмоциональный. Это отношение. Я привыкла стараться и добиваться хороших результатов, получая за это признание. Нам всем нужно признание. Если бы оно нам было не нужно, мы бы пели на кухне, а не на сцене. Я не говорю о том, что меня надо постоянно хвалить и делать комплименты. Но есть огромная разница между отношением к тебе, как к живому существу, и отношением к тебе, как к функции. В том театре, где я в итоге застряла на несколько лет, был, к сожалению, второй вариант. Ты винтик и должен выполнять свои задачи. Если ты выполнил свою задачу хорошо - это само собой разумеется. Если ты выполнил задачу плохо или сломался - тебя заменят на новый винтик.
Эти годы были в чем-то и полезны, потому что я научилась адекватно существовать в условиях, когда никому не важно, сколько ты приложил усилий, никто не оценит никакие твои геройства и самопожертвования. Никто не поддержит и не подскажет, как лучше. И - да - никто не похвалит и не сделает комплимент. Признаюсь - я привыкла к такому положению дел, когда я доказала, что могу что-то, меня оценили и дали более интересную и сложную задачу. А тут вдруг оказалось, что логики в решениях нет и повлиять на них никак нельзя, потому что ты не играешь в этом никакой роли. И ещё вот это важное слово - "оценили". Все эти годы я не чувствовала, что меня ценили. И это очень, очень фрустрирует, когда ты ты что-то делаешь, а тебя не ценят. И поскольку такое отношение было ко всем, коллеги мои тоже ходили несчастные и немотивированные, не хотели работать, искали повод взять больничный и во время долгих перерывов перемывали кости друг другу и руководству, попивая чай в своих артистических. Это совсем не то, как я хотела проводить свою жизнь.
Я думаю, что если бы попала в коллектив, где к людям было бы более тёплое и человечное отношение, то мне бы и в тех же объективных условиях жилось легче. Например, в этом году, когда поменялось руководство и вместе с ним почти полностью сменились творческие сотрудники, я очень хорошо почувствовала разницу. И мне было чудесно репетировать дерево в детской опере, хотя эта роль вряд ли как-то может повлиять на мою карьеру и творческое развитие. Но новые люди принесли новую энергию и в театре стало как будто бы легче дышаться. Наверное, если бы тогда вместе со мной пришла новая волна, моё восприятие было бы другим.
Теперь выводы на будущее.
Я хочу работать с людьми, которые любят своё дело и хотят творить и созидать, а не просто отрабатывать часы.
Я хочу работать там, где меня ценят и не боятся потерять свой авторитет, сказав доброе слово.
Я хочу, чтобы мне воздавалось по заслугам. Чтобы у меня был шанс продвинуться дальше, если я этого достойна. Чтобы у меня как минимум было чувство, что мой успех зависит от меня.
Я хочу вспомнить чувство радостного предвкушения новых планов и энергию новых идей. Мне не нужно больше жить в поездах, чтобы почувствовать себя живой, но я хочу, чтобы мой источник подпитывался извне, как это было раньше.
Может быть, ничего не получится, и мне придётся устроиться работать на кассу в супермаркет. Но пока это не произошло, я хотя бы знаю, к чему стремиться.
Если максимально объективно посмотреть со стороны, то выходит, что эти несколько лет не прошли даром. Совсем неприятно было только во второй год. В первом сезоне у меня было очень много всего по всем фронтам. Во второй год я оказалась и без нормальных ролей, и без других проектов, моя жизнь внезапно замедлилась по ощущениям раз в сто. На третий год у меня снова были нормальные роли и хороший темп, но в марте началась корона. Четвёртый год просел целиком, но это ощущалось по-другому, потому что он просел не только у меня, а вообще у всех. Плюс, я даже оказалась в более выгодном положении, чем коллеги-фрилансеры. У меня не было как таковой работы, но я не лишилась места, у меня была крыша над головой и возможность её содержать. На пятый год всё снова забурлило, у меня были очень хорошие роли и даже впервые возможность принять гостевой контракт. Но в апреле для меня внезапно всё закончилось - теперь уже по причине собственного здоровья. Однако я по-прежнему получала зарплату и имела возможность разбираться со всеми своими делами. На шестой год я медленно возвращалась в строй и у меня снова было несколько хороших проектов. На седьмой год мне сообщили, что меня не продлевают, а в сезоне дали две роли, ни в одной из которых нет полноценного сольного пения. Это почти так же, как у меня было во втором сезоне, но не совсем - тогда в репертуаре были две хорошие роли, и обе отдали другому человеку, а в этом году для моего голоса просто ничего нет в репертуаре. Это, конечно, обидно в целом, но не оскорбительно для меня как творческой единицы.
Вот и получается, что так-то всё было вроде бы нормально. У всех бывают более насыщенные времена и более спокойные. Все коллеги в штате оперных театров поют иногда большие роли, иногда маленькие. Почему же я чувствовала себя такой несчастной?
Сейчас у меня на уме два пункта.
Первый. До начала моего постоянного контракта я три года работала фрилансером. За это время я успела поработать на постановках в Ахене, Гейдельберге, Шветцингене, Вюрцбурге, Майнингене, спеть на генделевском фестивале в Халле, в Людвигсбурге, в Шаффхаузене и Леверкузене, дать кучу концертов и выиграть пару конкурсов. У меня постоянно было два места жительства - основное (общежитие в Веймаре, потому что я параллельно ещё училась) и то, где я на тот момент работала. Но по ощущениям я жила в поездах. Мне не хватало сна, но моя работа приносила мне радость и, как следствие, давала мне энергию. Кому-то хорошо в размеренном существовании, мне же было отлично быть бешеной собакой, которой семь вёрст не крюк.
И вот с таким бэкграундом я вдруг осела в немецкой провинции на постоянном рабочем месте. И поначалу у меня был очень насыщенный график, много сложных и интересных задач. Единственная разительная перемена состояла в том, что отношение ко мне вдруг было не как к классной Полине, которая всё может, даже когда казалось, что это невозможно, а как к роботу, который обязан делать всё, что ему скажут, потому что это его задача.
А потом наступил второй год. Мне "плюнули в лицо" бессмысленными ролями, которые мог бы спеть любой прохожий с улицы. Но дело не только в этом, а ещё и в том, что это было слишком большим отличием по отношению ко всему моему привычному устройству жизни. Я совершенно не знала, что делать с этой новой скоростью и таким количеством времени, и меня это очень придавило. Мне казалось, что пока другие работают и развиваются, моя жизнь просто уходит в пустоту. И вот мысли о том, сколько и как я вообще-то могла бы за это время сделать, повлияли на моё восприятие этой ситуации настолько, что меня до сих пор не отпустило. Я нет-нет да и подумаю, что упустила свои "лучшие годы", хотя, повторюсь, объективно всё было нормально. Но могло быть хорошо или даже отлично - и мысль об этом не даёт мне покоя.
А второй пункт вообще ни разу не объективный, а эмоциональный. Это отношение. Я привыкла стараться и добиваться хороших результатов, получая за это признание. Нам всем нужно признание. Если бы оно нам было не нужно, мы бы пели на кухне, а не на сцене. Я не говорю о том, что меня надо постоянно хвалить и делать комплименты. Но есть огромная разница между отношением к тебе, как к живому существу, и отношением к тебе, как к функции. В том театре, где я в итоге застряла на несколько лет, был, к сожалению, второй вариант. Ты винтик и должен выполнять свои задачи. Если ты выполнил свою задачу хорошо - это само собой разумеется. Если ты выполнил задачу плохо или сломался - тебя заменят на новый винтик.
Эти годы были в чем-то и полезны, потому что я научилась адекватно существовать в условиях, когда никому не важно, сколько ты приложил усилий, никто не оценит никакие твои геройства и самопожертвования. Никто не поддержит и не подскажет, как лучше. И - да - никто не похвалит и не сделает комплимент. Признаюсь - я привыкла к такому положению дел, когда я доказала, что могу что-то, меня оценили и дали более интересную и сложную задачу. А тут вдруг оказалось, что логики в решениях нет и повлиять на них никак нельзя, потому что ты не играешь в этом никакой роли. И ещё вот это важное слово - "оценили". Все эти годы я не чувствовала, что меня ценили. И это очень, очень фрустрирует, когда ты ты что-то делаешь, а тебя не ценят. И поскольку такое отношение было ко всем, коллеги мои тоже ходили несчастные и немотивированные, не хотели работать, искали повод взять больничный и во время долгих перерывов перемывали кости друг другу и руководству, попивая чай в своих артистических. Это совсем не то, как я хотела проводить свою жизнь.
Я думаю, что если бы попала в коллектив, где к людям было бы более тёплое и человечное отношение, то мне бы и в тех же объективных условиях жилось легче. Например, в этом году, когда поменялось руководство и вместе с ним почти полностью сменились творческие сотрудники, я очень хорошо почувствовала разницу. И мне было чудесно репетировать дерево в детской опере, хотя эта роль вряд ли как-то может повлиять на мою карьеру и творческое развитие. Но новые люди принесли новую энергию и в театре стало как будто бы легче дышаться. Наверное, если бы тогда вместе со мной пришла новая волна, моё восприятие было бы другим.
Теперь выводы на будущее.
Я хочу работать с людьми, которые любят своё дело и хотят творить и созидать, а не просто отрабатывать часы.
Я хочу работать там, где меня ценят и не боятся потерять свой авторитет, сказав доброе слово.
Я хочу, чтобы мне воздавалось по заслугам. Чтобы у меня был шанс продвинуться дальше, если я этого достойна. Чтобы у меня как минимум было чувство, что мой успех зависит от меня.
Я хочу вспомнить чувство радостного предвкушения новых планов и энергию новых идей. Мне не нужно больше жить в поездах, чтобы почувствовать себя живой, но я хочу, чтобы мой источник подпитывался извне, как это было раньше.
Может быть, ничего не получится, и мне придётся устроиться работать на кассу в супермаркет. Но пока это не произошло, я хотя бы знаю, к чему стремиться.