(no subject)
Я что-то совсем распустилась и перестала записывать. Потом буду себя ругать, что как всегда на самое интересное не хватило времени! Пока что за мной рассказы про сольный концерт и повторение Дидоны, но начну с конца.
Я опять простудилась. Чертов дождь с чертовым ветром в этой чёртовой погоде, когда не поймёшь, то ли десять, то ли двадцать, то ли тридцать! Причём держалась всё время гастролей, а стоило вернуться - и вот, пожалуйста! И конечно же, спектакли полным ходом, а еще в субботу должна была быть халтура (читай, быстрые деньги), но теперь дополнительный заработок накрылся медным тазом с разведенными в нем солью, содой и йодом, и все мои молитвы устремлены на то, чтобы не повторилась апрельская история, а я бы хоть раз переболела простудой как нормальный человек - три дня мучений, и всё в порядке.
Но это лирика. А рассказываю я это к тому, чтобы было понятно, в каком виде я должна была играть сегодняшний спектакль "Степного волка". Сопли, больное горло, тяжёлая голова и ещё немножечко соплей.
А, как помнит внимательный читатель, роль моя в этой постановке заключается по большей части в том, чтобы с разной степенью интенсивности совокупляться с главным героем. У немцев для этого есть смешное слово "knutschen", которое я затрудняюсь перевести, но вот именно этим мы там всё время и занимаемся. Я даже написала полную искренних переживаний историю о поцелуях и раздвинутых ногах. Кстати, с течением времени мы как-то приноровились и вошли во вкус. Мы с коллегой Д., исполняющим главную роль, до сих пор не общаемся и знать друг друга не знаем вне сценического пространства, но зато внутри него всё прямо искрит и бурлит. Например, один раз я между своими выходами заглянула за сценой в зеркало и увидела, что у меня вся шея в моей же губной помаде. До сих пор не знаю, как она там оказалась - я даже ничего не заметила. Поцелуи в принципе стали более осязаемыми и похожими на настоящие. Мне кажется, что дело не во мне, а в нём, но с другой стороны, он взрослый опытный дядька, неужели он до этого стеснялся? Ну, как бы то ни было, факт остаётся фактом - моя сценическая интимная жизнь наладилась и успешно продолжалась.
И вдруг - сопли.
Если вы знакомы хотя бы с одним певцом, то вы знаете, как они реагируют на любой подозрительный шмыг в радиусе километра. Это очень смешно! Я знаю людей, которые на полном серьёзе отсядут за другой столик, а то и перейдут на другую сторону улицы, сколько им ни говори, что это аллергия на кошку, скажем. Зная это, можно представить себе, как певцы относятся к больным коллегам на сцене. Ну ладно, рядом стоять и петь. Но близкий контакт?!
Конечно, ни о каких поцелуях не могло быть и речи. Я сама пришла к Д. перед спектаклем и сказала - извини, я простужена. Он сказал - оу... хм.. ээ... тогда мы пожалуй должны держать некоторую дистанцию. Я сказала - ну конечно же.
Честно говоря, мне самой было интересно, как люди решают подобные ситуации. И конечно же, как всегда у меня, единственный способ узнать, как вылезать из лужи - это попасть в неё самому.
Ну и вот. Получился этакий утренник в институте благородных девиц. Вместо страстных лобзаний мы многозначительно друг на друга смотрели и скромно обнимались. Когда без поцелуев было не обойтись, в ход шли старые театральные трюки с поворотом головы и просовыванием между ртами пальца (склоняешься к человеку, берёшь его лицо в руки так, чтобы большой палец оказался на губах, и целуешь, соответственно, себя, а не его). В драматичный киношный момент прощального поцелуя Д. не менее драматично остановил меня прямо в полёте к нему, после чего стало ясно, что между нами всё кончено (что и было идеей сцены в любом случае). Короче, изворачивались, как могли. После спектакля он неожиданно сказал мне спасибо, и что мы нашли хорошие решения. Я сказала, что мне так не понравилось и что в следующий раз будем навёрстывать.
Ну а поскольку моё состояние представляло проблему не только для коллег, но и для меня, то для полного счастья меня атаковали еще всякие мелочи. В начале второго акта из моей прически выпал цветок, зацепившись за Д., с которым мы так старались не целоваться, что я положила голову ему куда-то на пиджак, где вражеская пуговица и атаковала цветочную заколку. Потом у меня отчего-то прямо посреди сцены слетело кольцо с пальца. Потом я на последнем переодевании решила снять микропорт, но только отклеила кабель от лица и благополучно забыла. Так и ходила с болтающимся из спины проводом, пока гример этого не увидела - хорошо хоть, на сцену не успела в таком виде выйти. Кстати, насчёт этого - под самый конец я разговорилась с одним эпизодическим сценическим партнером и забыла выйти на свою последнюю сцену! Спохватилась уже тогда, когда услышала музыку, на которой по идее я должна вовсю крутиться на сценическом круге под опускающийся занавес. Выбежала под конец, растолкав статистов. Никто, кроме непосредственных участников сцены, ничего не заметил, но всё равно было очень неловко.
В общем, правильно пел Кортнев: "я был бы умный как Эдиссон, но сопли мутят моё сознанье". Вот моё - точно мутят! Поэтому я очень надеюсь, что два дня в кровати меня спасут. И уж по крайней мере в следующем "Волке" я возьму реванш за свою сегодняшнюю женскую неудовлетворённость.
Я опять простудилась. Чертов дождь с чертовым ветром в этой чёртовой погоде, когда не поймёшь, то ли десять, то ли двадцать, то ли тридцать! Причём держалась всё время гастролей, а стоило вернуться - и вот, пожалуйста! И конечно же, спектакли полным ходом, а еще в субботу должна была быть халтура (читай, быстрые деньги), но теперь дополнительный заработок накрылся медным тазом с разведенными в нем солью, содой и йодом, и все мои молитвы устремлены на то, чтобы не повторилась апрельская история, а я бы хоть раз переболела простудой как нормальный человек - три дня мучений, и всё в порядке.
Но это лирика. А рассказываю я это к тому, чтобы было понятно, в каком виде я должна была играть сегодняшний спектакль "Степного волка". Сопли, больное горло, тяжёлая голова и ещё немножечко соплей.
А, как помнит внимательный читатель, роль моя в этой постановке заключается по большей части в том, чтобы с разной степенью интенсивности совокупляться с главным героем. У немцев для этого есть смешное слово "knutschen", которое я затрудняюсь перевести, но вот именно этим мы там всё время и занимаемся. Я даже написала полную искренних переживаний историю о поцелуях и раздвинутых ногах. Кстати, с течением времени мы как-то приноровились и вошли во вкус. Мы с коллегой Д., исполняющим главную роль, до сих пор не общаемся и знать друг друга не знаем вне сценического пространства, но зато внутри него всё прямо искрит и бурлит. Например, один раз я между своими выходами заглянула за сценой в зеркало и увидела, что у меня вся шея в моей же губной помаде. До сих пор не знаю, как она там оказалась - я даже ничего не заметила. Поцелуи в принципе стали более осязаемыми и похожими на настоящие. Мне кажется, что дело не во мне, а в нём, но с другой стороны, он взрослый опытный дядька, неужели он до этого стеснялся? Ну, как бы то ни было, факт остаётся фактом - моя сценическая интимная жизнь наладилась и успешно продолжалась.
И вдруг - сопли.
Если вы знакомы хотя бы с одним певцом, то вы знаете, как они реагируют на любой подозрительный шмыг в радиусе километра. Это очень смешно! Я знаю людей, которые на полном серьёзе отсядут за другой столик, а то и перейдут на другую сторону улицы, сколько им ни говори, что это аллергия на кошку, скажем. Зная это, можно представить себе, как певцы относятся к больным коллегам на сцене. Ну ладно, рядом стоять и петь. Но близкий контакт?!
Конечно, ни о каких поцелуях не могло быть и речи. Я сама пришла к Д. перед спектаклем и сказала - извини, я простужена. Он сказал - оу... хм.. ээ... тогда мы пожалуй должны держать некоторую дистанцию. Я сказала - ну конечно же.
Честно говоря, мне самой было интересно, как люди решают подобные ситуации. И конечно же, как всегда у меня, единственный способ узнать, как вылезать из лужи - это попасть в неё самому.
Ну и вот. Получился этакий утренник в институте благородных девиц. Вместо страстных лобзаний мы многозначительно друг на друга смотрели и скромно обнимались. Когда без поцелуев было не обойтись, в ход шли старые театральные трюки с поворотом головы и просовыванием между ртами пальца (склоняешься к человеку, берёшь его лицо в руки так, чтобы большой палец оказался на губах, и целуешь, соответственно, себя, а не его). В драматичный киношный момент прощального поцелуя Д. не менее драматично остановил меня прямо в полёте к нему, после чего стало ясно, что между нами всё кончено (что и было идеей сцены в любом случае). Короче, изворачивались, как могли. После спектакля он неожиданно сказал мне спасибо, и что мы нашли хорошие решения. Я сказала, что мне так не понравилось и что в следующий раз будем навёрстывать.
Ну а поскольку моё состояние представляло проблему не только для коллег, но и для меня, то для полного счастья меня атаковали еще всякие мелочи. В начале второго акта из моей прически выпал цветок, зацепившись за Д., с которым мы так старались не целоваться, что я положила голову ему куда-то на пиджак, где вражеская пуговица и атаковала цветочную заколку. Потом у меня отчего-то прямо посреди сцены слетело кольцо с пальца. Потом я на последнем переодевании решила снять микропорт, но только отклеила кабель от лица и благополучно забыла. Так и ходила с болтающимся из спины проводом, пока гример этого не увидела - хорошо хоть, на сцену не успела в таком виде выйти. Кстати, насчёт этого - под самый конец я разговорилась с одним эпизодическим сценическим партнером и забыла выйти на свою последнюю сцену! Спохватилась уже тогда, когда услышала музыку, на которой по идее я должна вовсю крутиться на сценическом круге под опускающийся занавес. Выбежала под конец, растолкав статистов. Никто, кроме непосредственных участников сцены, ничего не заметил, но всё равно было очень неловко.
В общем, правильно пел Кортнев: "я был бы умный как Эдиссон, но сопли мутят моё сознанье". Вот моё - точно мутят! Поэтому я очень надеюсь, что два дня в кровати меня спасут. И уж по крайней мере в следующем "Волке" я возьму реванш за свою сегодняшнюю женскую неудовлетворённость.