Рассказ по случаю последнего дня поста
- Ну хоть одну булочку! Ну пожалуйста!
- Отстань.
- Но ты же можешь!
- И что?
- Ну так докажи!
- Отцепись.
Иисус сидел, прислонившись к камню и устало прикрыв глаза. Пустынные холмы, раскалённые добела, простирались вокруг. Кое-где виднелись сухие чёрные мочалки растительности. В небе, казавшемся здесь, в пустыне, поистине бескрайнем, застыло палящее солнце.
Вокруг сидящего человека нарезал круги юноша, по виду младше. Хотя возможно, такое впечатление складывалось из-за отсутствия бороды, отросшей у Иисуса за прошедшие 40 дней.
- Ну то есть ты точно решил, - безбородый остановился напротив постящегося. Тот приоткрыл один глаз и с едва различимым вздохом закрыл его обратно. Юноша задумчиво пожевал губами.
- Да знаю я вас, людей. Вы по сто раз на дню точно решаете - а потом меняете своё мнение, - буркнул он. - Слушай, ну я же не просто так пришёл. Я пришёл тебе помочь. Ты же сам хотел есть, в конце концов, - выпалил юноша последний имевшийся аргумент, и замолчал. Иисус, словно почувствовав, что за ним остаётся последнее слово, отслонился от камня, прищурился, глядя на уходящие за горизонт холмы, и промолвил слова, с детства слышанные в храме:
- Не хлебом одним будет жив человек. Но всяким словом, исходящим из уст Божиих.
Юноша, жадно ожидавший совсем другого ответа, закрыл лицо ладонью и покачал головой.
- Мнда, тяжёлый случай, - он окинул взглядом спокойно сидящего и бесстрастно взирающего на пустыню Иисуса. Накрутил светлый локон на палец. - Слушай, по-моему, ты тут засиделся. Слышишь, что я тебе говорю?
- Да я-то тебя слышу, - иронично заметил постящийся. - А вот ты меня как будто нет.
- Да? - оживился юноша. - А что ты мне такого сказал?
- Отцепись.
Юноша закатил глаза и, скрестив на груди руки, продолжил.
- Короче. Сорок дней ты тут торчишь, совсем, наверно, скучно. Полетели.
- Я не...
В следующую секунду "он не" уже на крыше Иерусалимского храма. Юноша держал его за плечи и довольно улыбался.
- Гляди, какой вид отсюда.
Вид и правда впечатлял. Огромный город, с высоты казавшийся гораздо более красивым, чем был там, внизу. Разумеется, на улицах дурно пахло всем подряд - от специй до мочи, - узкие улицы вели в самые разные места, а римские солдаты ошивались там, где им были не рады. А не рады им были везде.
- Города с высоты всегда выглядят более ванильно, - пояснил юноша. - Но я не об этом, - он отошёл от края крыши и, прогуливаясь, достал из кармана лепёшку. - Будешь?
Иисус не прореагировал. Он смотрел на Иерусалим влюблёнными глазами и что-то прошептал. Его собеседник не стал вслушиваться.
- Так не будешь? Ну я сам съем. Потом, - убрав лепёшку обратно, он венулся к краю. - Попрыгаем?
Иисус зевнул.
- Я похож на психа? - уточнил он. Юноша смерил его скептическим взглядом.
- Судя по тому, с каким фанатизмом ты отказываешься есть... А впрочем, ладно, мы же закрыли этот вопрос. Да? Или всё-таки одумаешься? У меня лепёшка осталась!
- Отстань.
- Ну хорошо, тогда давай прыгать.
- Да зачем мне это?
- Ну как же, - на лице юноши появилась сладкая улыбка. - Написано: ангелам Своим заповедает о тебе, и на руках понесут тебя, да не преткнёшься о камень ногою твоей!
- Ты с таким торжеством это цитируешь, словно сам написал, - заметил Иисус.
- Я выучил, это сложнее, - парировал собеседник. Постящийся пожал плечами.
- Сочувствую. Верни меня обратно в пустыню, пожалуйста.
- Ну ты чтооо? - юноша ощутимо расстроился. - Ну что я не так процитировал? Ну давай попрыгаем, заодно и проверим, правда ли написана!
Иисус покачал головой и, бросив взгляд на северо-запад от города.
- Написано так же: не искушай Господа Бога твоего.
Иерусалим померк. Они оказались на горе, довольно высокой и находящейся явно не в пределах Израиля. Скалистая поверхность была покрыта мхом, внизу виднелись хвойные леса. Горы стелились к морю, огромному, сияющему в закатных лучах. А вокруг залива распахивался город. Не такой, как Иерусалим - совсем не такой. Сотни, тысячи огней, не мигающих, как свет факелов, но ярких, разноцветных. Высоченные строения, ощущение постоянного движения...
- Красиво, правда?
Иисус исподволь взглянул на юношу. Он как будто за одну секунду повзрослел на пару десятков лет. Брови чуть хмурились, по лицу тянулась цепочка морщин. Тяжёлым взглядом он смотрел на город.
- Как-то ты невесело констатируешь этот факт, - осторожно сказал постящийся. Собеседник кивнул.
- Это мир в миниатюре, Иисус. Он откровенно утомляет меня. Отсюда, с этой горы, ты можешь видеть его и владеть им. Попав туда, - юноша кивнул в сторону залива, - ты теряешь правление, и он овладевает тобой.
От города доносились громкие, яркие звуки, в темнеющем небе загорались разноцветные лучи прожекторов. Огромное колесо обозрения, стоящее у самой воды, зажглось сотней лампочек, по нему побежали красочные узоры. Город звал. Над заливом летали чайки, в комнатах с ночниками раздавались томные вздохи, люди сновали по улицам и переулкам, заставленным цветочными тумбами, а по набережной растекался сладкий запах свежей выпечки...
- Хочешь пончик?
Иисус изумлённо обернулся. Секунду назад он был очарован городом, этим миром, полным прекрасного. Слова юноши, прислонившегося к поросшей мхом скале и устало жующего колечко из жаренного, блестящего от жира теста, как ушат воды отрезвили. Пост ещё не окончен. Мир может подождать до тех пор, пока постящийся не будет готов ко встрече с ним. Иисус покачал головой и, сев на остывающую в сумерках землю, погрузился в молитву.
- Ты мне это брось, - холодно заметил юноша. - Я тебя сюда не для этого привёл. Я знал, что ты не купишься на зов города.
Он отслонился от скалы, порывисто подошёл к Иисусу и присел рядом на корточки.
- Этот мир отдан мне. Понимаешь? А я хочу отдать его - тебе!
Иисус поднял голову. Их глаза встретились.
- Поклонись мне, и я отдам его, - одними губами закончил собеседник.
- Отойди от меня, сатана, - тихо, но уверенно настолько, словно не было и не могло быть в нём никакого сомнения, ответил Иисус. - Ибо написано: Господу Богу поклоняйся, и Ему одному - служи.
Мир взорвался чёрно-белыми лучами, словно он падал с огромной скоростью в пропасть, по стенам которой были те самые огни города.
Открыв глаза, Иисус увидел, что он на прежнем месте, в Иудейской пустыне. Юноши рядом не было.
На пустыню накатывала ночь. Последняя ночь перед возвращением домой. Осталось только её переждать.
Иисус сел возле песчаного цвета валуна, где утром его застал собеседник, и почувствовал, что под ногой со стуком упало что-то.
Это был камень. Маленький и плоский, как хлебная лепёшка.
Иисус улыбнулся и поднял его.
- Когда-нибудь я обязательно попробую пончики, - пообещал Он.
- Отстань.
- Но ты же можешь!
- И что?
- Ну так докажи!
- Отцепись.
Иисус сидел, прислонившись к камню и устало прикрыв глаза. Пустынные холмы, раскалённые добела, простирались вокруг. Кое-где виднелись сухие чёрные мочалки растительности. В небе, казавшемся здесь, в пустыне, поистине бескрайнем, застыло палящее солнце.
Вокруг сидящего человека нарезал круги юноша, по виду младше. Хотя возможно, такое впечатление складывалось из-за отсутствия бороды, отросшей у Иисуса за прошедшие 40 дней.
- Ну то есть ты точно решил, - безбородый остановился напротив постящегося. Тот приоткрыл один глаз и с едва различимым вздохом закрыл его обратно. Юноша задумчиво пожевал губами.
- Да знаю я вас, людей. Вы по сто раз на дню точно решаете - а потом меняете своё мнение, - буркнул он. - Слушай, ну я же не просто так пришёл. Я пришёл тебе помочь. Ты же сам хотел есть, в конце концов, - выпалил юноша последний имевшийся аргумент, и замолчал. Иисус, словно почувствовав, что за ним остаётся последнее слово, отслонился от камня, прищурился, глядя на уходящие за горизонт холмы, и промолвил слова, с детства слышанные в храме:
- Не хлебом одним будет жив человек. Но всяким словом, исходящим из уст Божиих.
Юноша, жадно ожидавший совсем другого ответа, закрыл лицо ладонью и покачал головой.
- Мнда, тяжёлый случай, - он окинул взглядом спокойно сидящего и бесстрастно взирающего на пустыню Иисуса. Накрутил светлый локон на палец. - Слушай, по-моему, ты тут засиделся. Слышишь, что я тебе говорю?
- Да я-то тебя слышу, - иронично заметил постящийся. - А вот ты меня как будто нет.
- Да? - оживился юноша. - А что ты мне такого сказал?
- Отцепись.
Юноша закатил глаза и, скрестив на груди руки, продолжил.
- Короче. Сорок дней ты тут торчишь, совсем, наверно, скучно. Полетели.
- Я не...
В следующую секунду "он не" уже на крыше Иерусалимского храма. Юноша держал его за плечи и довольно улыбался.
- Гляди, какой вид отсюда.
Вид и правда впечатлял. Огромный город, с высоты казавшийся гораздо более красивым, чем был там, внизу. Разумеется, на улицах дурно пахло всем подряд - от специй до мочи, - узкие улицы вели в самые разные места, а римские солдаты ошивались там, где им были не рады. А не рады им были везде.
- Города с высоты всегда выглядят более ванильно, - пояснил юноша. - Но я не об этом, - он отошёл от края крыши и, прогуливаясь, достал из кармана лепёшку. - Будешь?
Иисус не прореагировал. Он смотрел на Иерусалим влюблёнными глазами и что-то прошептал. Его собеседник не стал вслушиваться.
- Так не будешь? Ну я сам съем. Потом, - убрав лепёшку обратно, он венулся к краю. - Попрыгаем?
Иисус зевнул.
- Я похож на психа? - уточнил он. Юноша смерил его скептическим взглядом.
- Судя по тому, с каким фанатизмом ты отказываешься есть... А впрочем, ладно, мы же закрыли этот вопрос. Да? Или всё-таки одумаешься? У меня лепёшка осталась!
- Отстань.
- Ну хорошо, тогда давай прыгать.
- Да зачем мне это?
- Ну как же, - на лице юноши появилась сладкая улыбка. - Написано: ангелам Своим заповедает о тебе, и на руках понесут тебя, да не преткнёшься о камень ногою твоей!
- Ты с таким торжеством это цитируешь, словно сам написал, - заметил Иисус.
- Я выучил, это сложнее, - парировал собеседник. Постящийся пожал плечами.
- Сочувствую. Верни меня обратно в пустыню, пожалуйста.
- Ну ты чтооо? - юноша ощутимо расстроился. - Ну что я не так процитировал? Ну давай попрыгаем, заодно и проверим, правда ли написана!
Иисус покачал головой и, бросив взгляд на северо-запад от города.
- Написано так же: не искушай Господа Бога твоего.
Иерусалим померк. Они оказались на горе, довольно высокой и находящейся явно не в пределах Израиля. Скалистая поверхность была покрыта мхом, внизу виднелись хвойные леса. Горы стелились к морю, огромному, сияющему в закатных лучах. А вокруг залива распахивался город. Не такой, как Иерусалим - совсем не такой. Сотни, тысячи огней, не мигающих, как свет факелов, но ярких, разноцветных. Высоченные строения, ощущение постоянного движения...
- Красиво, правда?
Иисус исподволь взглянул на юношу. Он как будто за одну секунду повзрослел на пару десятков лет. Брови чуть хмурились, по лицу тянулась цепочка морщин. Тяжёлым взглядом он смотрел на город.
- Как-то ты невесело констатируешь этот факт, - осторожно сказал постящийся. Собеседник кивнул.
- Это мир в миниатюре, Иисус. Он откровенно утомляет меня. Отсюда, с этой горы, ты можешь видеть его и владеть им. Попав туда, - юноша кивнул в сторону залива, - ты теряешь правление, и он овладевает тобой.
От города доносились громкие, яркие звуки, в темнеющем небе загорались разноцветные лучи прожекторов. Огромное колесо обозрения, стоящее у самой воды, зажглось сотней лампочек, по нему побежали красочные узоры. Город звал. Над заливом летали чайки, в комнатах с ночниками раздавались томные вздохи, люди сновали по улицам и переулкам, заставленным цветочными тумбами, а по набережной растекался сладкий запах свежей выпечки...
- Хочешь пончик?
Иисус изумлённо обернулся. Секунду назад он был очарован городом, этим миром, полным прекрасного. Слова юноши, прислонившегося к поросшей мхом скале и устало жующего колечко из жаренного, блестящего от жира теста, как ушат воды отрезвили. Пост ещё не окончен. Мир может подождать до тех пор, пока постящийся не будет готов ко встрече с ним. Иисус покачал головой и, сев на остывающую в сумерках землю, погрузился в молитву.
- Ты мне это брось, - холодно заметил юноша. - Я тебя сюда не для этого привёл. Я знал, что ты не купишься на зов города.
Он отслонился от скалы, порывисто подошёл к Иисусу и присел рядом на корточки.
- Этот мир отдан мне. Понимаешь? А я хочу отдать его - тебе!
Иисус поднял голову. Их глаза встретились.
- Поклонись мне, и я отдам его, - одними губами закончил собеседник.
- Отойди от меня, сатана, - тихо, но уверенно настолько, словно не было и не могло быть в нём никакого сомнения, ответил Иисус. - Ибо написано: Господу Богу поклоняйся, и Ему одному - служи.
Мир взорвался чёрно-белыми лучами, словно он падал с огромной скоростью в пропасть, по стенам которой были те самые огни города.
Открыв глаза, Иисус увидел, что он на прежнем месте, в Иудейской пустыне. Юноши рядом не было.
На пустыню накатывала ночь. Последняя ночь перед возвращением домой. Осталось только её переждать.
Иисус сел возле песчаного цвета валуна, где утром его застал собеседник, и почувствовал, что под ногой со стуком упало что-то.
Это был камень. Маленький и плоский, как хлебная лепёшка.
Иисус улыбнулся и поднял его.
- Когда-нибудь я обязательно попробую пончики, - пообещал Он.