Я - Шарли Эбдо, или Похабное лицемерие запада
Марин Ле Пен предложила вернуть смертную казнь. Правда, довольно робко и неуверенно: она считает, что «пусть будет, в нынешних условиях это дело не лишнее». Пока прямо призвать к государственному террору против радикалов не рискует даже она.
Ровно такая же ситуация произошла месяцем ранее в Пакистане. Пакистан трудно удивить терактами, однако демонстративный расстрел детей военных в школе Пешавара был чрезмерным даже для него. После этого безо всякой демократии был отменен мораторий на смертную казнь, под который попал и российский гражданин пакистанского происхождения.
Пока европейцы не готовы на адекватные меры тем вызовам, которые они сами и создали. Однако сам факт того, что речь уже идет о возможности отказа от высших ценностей, провозглашенных нынешней Европой, говорит о многом. Камешек рождает лавину, и вслед за одним предложением могут и должны последовать другие, направленные на саму суть происходящего: на законы, позволяющие внедрять чуждые культурные коды, иммиграционное законодательство, ужесточение ответственности за неправомерное использование свободы слова и прочих демократических ценностей.
При этом в случае ужесточения под него подпадут не только исламисты, но и бесчинствующие в Европе меньшинства - всевозможные геи, феминистки, кощунники и прочее отребье и тупик развития. Уже поэтому у Ле Пен противниками будут не только инокультурные чужаки, но и свои собственные сограждане, для которых безбрежная свобода является самоценностью. Можно заранее предположить, что в своем противостоянии с Ле Пен в трогательном единодушии сольются педерасты и ваххабиты - для них предложения правых - нож в сердце.
Единственное, что пока может их утешить, так это то, что нынешние власти Франции и еврочиновники в целом не только не готовы к изменениям, но будут им противиться, блокируясь с теми самыми террористами, против которых они формально призывают бороться. Парадокс постиндустриального мира - но это действительно так.
На самом деле французскому правительству в сущности, глубоко плевать на произошедшее. Лишь потому, что убиты французы, оно демонстрирует озабоченность. Однако «Сегодня все мы Шарли» - это лишь слова. Никто и не пытается произносить их по отношению к истребляемым на Востоке Украины жителям Донецка и Луганска, теракт в Грозном, где точно такие же исламисты пытались убить обычных жителей города, никак не побеспокоил общественное мнение и власти еврогосударств. Кстати, поэтому непонятно, почему мы в России должны быть большими французами, чем сами французы.
Исламизм очень нужен евробюрократам, как инструмент, с помощью которого будет решаться экономический и финансовый кризис. Для его решения нужны форс-мажорные обстоятельства, которыми можно оправдать отказ от выплаты долгов. То, что общемировой дефолт не за горами, уже особых сомнений нет. Бреттон-Вудская система, основанная на том, что в долларовую систему нужно постоянно вводить все новые активы, умерла. То есть, она формально еще существует, но уже нет тех активов, которыми можно продлить ее жизнь. Системный кризис Бреттон-Вуда можно продлевать еще какое-то время, однако все лекарства уже исчерпаны - американские QE перестали работать, от них отказались. Других инструментов нет.
15 и 16 годы называются той точкой, когда Западу придется решаться на дефолт, как последний способ перезапуска провалившегося проекта глобального доминирования. Спор идет исключительно о сценариях, каким образом будет оформлен этот дефолт - будет ли запущена дефляционная или инфляционная модели, причем у каждой из них есть свои разветвления на свои подсценарии. Однако важнейшим условием дефолта является создание форс-мажора. Мировая война в сегодняшних условиях - слишком опасный способ для создания таких обстоятельств. К нему никто не готов. В таком случае радикалы типа исламистов или тех же бандеровцев, готовых развязать серию локальных конфликтов или террористических войн, становятся удобным инструментом для продвижения сценариев дефолта.
Именно поэтому никто всерьез не будет бороться с террористами, а Марин Ле Пен может говорить что ей взбредет в голову. Как только она перейдет к действиям - ей быстро укоротят и язык, и руки. Поэтому она столь робка и абстрактна.
Взято тут >>