Гений праздности
"Уединение моё совершенно - праздность торжественна."
А.С. Пушкин, кто же ещё.
Лицо этой красивой женщины мне совершенно не знакомо. Но смотрит она с такой теплотой и понимающей улыбкой, как-будто давно (нет, всегда) меня знает, знает про меня всё, всё понимает, всему сочувствует и всё прощает. Наклоняется к моему лицу, но останавливается и начинает плавно качать головой. Её волосы, густые и чёрные, скользят по моим щекам, закрывают глаза, мешают дышать. Мне трудно сделать вдох, я задыхаюсь... Проснулся.
Пушинка из угла подушки щекочет губы и при вдохе закрывает ноздри. Солнечный луч слепит, отражаясь в начищенной бронзе колокольчика. Звоню. В дверях босая Глашка в накинутом на голые плечи платке, с серебряным подносом в руках: "Как почивали,барин? Кофей горячий". Я приподнялся на руках, Глашка оставила поднос на столе и подложила мне под спину подушек. Я поднял руки, она подтянула одеяло и прижала его под мышками. Пахнуло немытым женским телом. Платок распахнулся и обнажил белые груди с красными пятнами.
- Женить вас надо с Тихоном.
Глашка отшатнулась и покраснела: "С чего это, барин?".
- А что б вы миловались по ночам, а не тискались утром в буфетной. И кофей вот остыл. Что? Угадал?
Глашка закрыла лицо платком: "Ой, что вы такое говорите, барин!".
- Ладно, не стой, как чучело.
Она поставила кроватный столик и подала поднос. Что мне снилось? Что-то приятное или страшное? От чего я проснулся? Лицо. Было какое-то лицо. Не помню.
- А кофей-то остыл. Что скажешь? Ладно, ступай. Стой. Перед завтраком кататься поеду.
- Двуколку прикажете заложить?
- Верхом. Пусть Арапа седлают. Ступай. Стой. Почту привезли?
- Нет ещё. Фёдор с рассвета воду возит, а Филька лежит, занедужил больно, трясёт его.
- Ладно, ступай. А Фильке скажи, коли увижу его в другой раз возле винокурни - буду ему первый дохтур. Ступай.
Холодный кофей. Остыл совсем. А ловко я догадался про Глашку с Тихоном. Молодец! Умываться потом. Может последний солнечный день этой осени. Кататься!
На выходе попался Тихон: "Доброго утречка, барин! Хорошо ли почивали?" Ткнул его перчаткой в харю: "Кофей холодный!". У крыльца Федор, широко расставив ноги, пытался совладать с Арапом. Одной рукой тянул на себя поводья, а другой ухватился за щёчный ремень: "Да стой ты, басурманская отродия, не гневи барина!". Арап никак не хотел становиться боком к крыльцу, а норовил взойти на ступени. Ему нравился глухой звук досок и он старался ударить по ним копытом. Знал, что балует, потому косил на меня своим чёрным хазарским глазом: испытывал - доколе будет позволено. Сейчас я тебя утомлю, голубчик. На Савкину горку и обратно галопом. Да так, что б земли не касаться.
* * *
Когда я пытаюсь представить себе праздную жизнь помещика, поставить себя на его место, получается сволочь. То есть, дайте мне сейчас сотню-другую крепостных, и я - сволочь. А как иначе? Таковы правила. Вот смотрите: садитесь вы играть в шахматы и говорите "я буду белыми", а партнёр говорит "я тоже белыми". Игра не получится. Невежественный народ должен иметь сволочного барина. Тогда он его понимает, тогда всё по правилам и все на месте. Если барина из этого симбиоза извлечь, то народ сам выдвинет сволочей и порядок восстановится. Это как в аквариуме. Если там оставить только одних самок меченосцев, то со временем некоторые переродятся в самцов. Это я сам в детстве наблюдал. Сволочь - естественный, скрепляющий компонент невежественного общества. Убейте сволочь и народ придёт в жесточайшее сволочное неистовство, доведёт себя до предельно скотского состояния и в этих муках родит сволочь краше прежней.
А теперь пройдёмте в усадьбу. Догадливый читатель уже понял, что речь пойдёт о прекрасном. Осень - лучшее время для прогулок с Пушкиным.
В октябре друзья предложили мне скататься в Михайловское. Я с радостью согласился, давно хотелось там побывать. Меня нельзя назвать знатоком и ценителем поэзии, да и образ великого "нашего всего" довольно засахарился. Гениальность его, конечно, очевидна, но не понятна мне в полной степени, и в этом я совершенно уверен, но не огорчён. Мало ли чего мне не дано понять до полной глубины. Я не вижу ультрафиолета и не слышу ультразвука, но обхожусь доступным диапазоном. Можете назвать это сенсорной зашоренностью, но я так привык. Но вот что интересовало меня в Михайловском. Как это у них, у помещиков получалась праздность? Тупое безделье я уже вполне освоил, и наши зимы в том хорошие учителя. Сначала терпел, потом притерпелся, скоро, видимо, начну наслаждаться. Именно этого я и опасаюсь. Безделье не даёт того полёта, того творческого восторга, который доступен только праздности. Праздность, это когда каждый день праздник. Когда работа не в тягость, когда делаешь, что хочешь. И главное - хочешь делать. Пушкин переписывал по десять раз четыре строчки, но не считал это тяжким трудом. Но! Как выяснилось на месте, праздность одного это - коллективный труд целой бригады. Попробуй-ка выпорхнуть на крыльцо, вдохнуть утреннего тумана и не заметить, как старая прачка тяжело поднимает по ступеням полные вёдра. А на кухне кухарка ночью поставила тесто, а теперь печёт утренние булочки. Дрова носит ей работник. Он пьян, надо бы посечь, но это нарушит праздность.
Нет, в полной мере мне праздность не освоить никогда. Но фрагментарно - вполне по силам. Крепостных сейчас не купишь, утрачена традиция. Но если есть кофе и сигареты, в печи гудит огонь, а за окном метель, то вспышка праздности вполне возможна. Флеш-холидей, простигосподи.
Это Михайловское, дом Пушкиных. Не богато. Александр Сергеевич жаловался в письмах жене (какой стыд - читать чужие письма), что отец уже промотал семейное состояние, избавил сына от этого утомительного занятия. Но, заметим, дал ребёнку лучшее образование. Кормись сынок умом и талантом.
Двор с постройками небольшой, но обязательно с кругом для подачи экипажей.
Заднее крыльцо выглядит богаче главного подъезда. С него вид на озеро и дальше до горизонта. Есть, куда глаз положить.
Летом при ярком солнце это безбрежные просторы. А зимой унылая бескрайняя тоска.
Еловая аллея для прогулок и написания гениальных стихов.
Экскурсия окончена. На выходе можно купить буклет.