и, о погоде
Всякий раз, ожидая прихода зимы, трепещу и втайне мечтаю, о том, что она не случится, хотя бы однажды, в виде исключения, обойдет меня стороной. Стараюсь не замечать признаки её прихода, игнорирую прогнозы погоды, закрываю глаза на очевидные перемены, прячу малодушно голову в песок.
Однако, когда все же зима обрушивается во всю свою мощь морозами, льдами на дорогах и снегопадами, становится немного легче от того, что она не так ужасна, как казалось до этого. Воздух чист, свеж и бодрит. Ночь в отражении лунного света от белого снега, не так темна, одежда теплая и удобная, и вообще это уже не Сибирь, слава богу, не нужно топить углем печь и ходить на перемерзающую колонку с ведром за водой.
Я даже не прочь прокатиться на лыжах по снегу или устроить еще какую-нибудь давно забытую забаву из своего детства. Почему бы нет?
Впрочем, едва ли. Я не рассчитываю на долгие отношения: так съехать с горочки на санках, и будет. Сам факт, что подобного рода мысли приходят в голову, рисует мой портрет в собственных глазах на порядок смелее и отчаяннее. Может не так уж это и плохо, в самом деле? Суровые зимние пейзажи, лаконичные краски, снежок, так сказать. К зиме привыкаешь, я знаю. Переход к лету тоже требует определенных усилий. Вся эта слякоть, ветра, и лишь потом море, пляжи, красиво раздетые женщины. С возрастом на это перестаешь делать акценты.
Природе вообще плевать на нас. На то, что нам нравится или не очень. Это мы вечно лезем к ней с нашими чувствами, словно капризные любовницы. Мы ловим в переменах погоды признаки меняющегося к нам отношения. Это глупо. Мало того, что это выглядит по-идиотски, мы готовы кардинально подчинить собственную жизнь в угоду её капризам. Мечтаем уехать на юг, поселиться в теплом климате, устроить, так сказать, личное счастье и решить свои проблемы простым, как нам кажется, способом, словно наше счастье действительно напрямую зависит от количества солнечных дней в году. Мы заблуждаемся, грезим наяву, но кто нам это может запретить, в конце концов? Это раньше особо требовательных отправляли на перевоспитание в Норильск, за Полярный круг.
Говорят, что жизнь трагична, но забывают о том, что люди безумны. Едва ли безумцы имеют представление о трагичности - они её просто не заслуживают.
В поезде едет мама с ребенком аутистом, который выводит меня из себя своими восклицаниями, раздающимися на весь вагон. Он играет в какую-то электронную игрушку, и она действует на него возбуждающе. Я думаю о том, что детей подобного типа будет все больше в мире.
Мальчику на вид года три, но он почти не разговаривает. Он мычит, утрирует звуки, как будто специально делает их невыносимыми для слуха. Он заполняет своим существованием целый вагон, я слышу только его и его маму, и эта концентрация на посторонних мне людей сбивает меня с мысли.
Мальчик нуждается в стабильном интернете гораздо острее, чем в человеческом общении. Что, если он нормален, - думаю я, - и это мать решила таким образом, с помощью электронной игрушки организовать его коммуникацию с миром, потому что ей так проще. Время от времени она него покрикивает, но это мало помогает. Мальчик упрям и настойчив. Внешне он выглядит совершенно здоровым, возможно, у него всего лишь задержка развития.
Я ничего не знаю о них, но мое раздражение определяет мое к ним отношение. Полупустой, подремывающий вагон, мчащийся сквозь заснеженные пейзажи из столицы, едва ли ни лучшее место для релакса, но мальчик всё портит, сбивая с волны. Если бы не назойливые восклицания ребенка, я продолжал бы рассуждать о погоде и думал о себе чуть лучше, чем есть на самом деле.
Хотя, какая разница, что я о себе думаю? Всякое ущербное интеллектуальное существование мне неприятно, и эта схема прочно впаяна в систему моих отношений с миром.
Едва ли я в этом виноват, хотя и вынужден нести на себе бремя моральной ответственности за свою внутреннюю жестокость, которую я воспринимаю как издержки цивилизации. Я и сам вовсе не так умен, каким бы хотел казаться, коротая время в дороге за праздными рассуждениями. Следовательно, для кого-то моя интеллектуальная полноценность тоже может быть сомнительной. Осознавая это, я не могу не думать о том, насколько жестоки и бескопромиссны эти схемы, действующие в мире. Вопрос лишь в критериях отбора. То, что он закономерен, всерьез не обсуждается, внутренне мы готовы к тому, что нас рано или поздно отвергнут, чтобы обеспечить обществу комфорт и процветание.
На станции Мичуринск мама подхватила ребенка и повела к выходу. Если бы не проводник, они бы едва ли успели собраться.
- Как ты надел шапку, Тимофей!? - укоряла мать сына, но в ее голосе не было волнения за то, что они могут не успеть выйти из вагона. Через три минуты поезд тронулся. Перемена случилась так внезапно, что финал истории застал меня врасплох. За окном было снежно и холодно, но в вагоне этого совсем не ощущалось.
Однако, когда все же зима обрушивается во всю свою мощь морозами, льдами на дорогах и снегопадами, становится немного легче от того, что она не так ужасна, как казалось до этого. Воздух чист, свеж и бодрит. Ночь в отражении лунного света от белого снега, не так темна, одежда теплая и удобная, и вообще это уже не Сибирь, слава богу, не нужно топить углем печь и ходить на перемерзающую колонку с ведром за водой.
Я даже не прочь прокатиться на лыжах по снегу или устроить еще какую-нибудь давно забытую забаву из своего детства. Почему бы нет?
Впрочем, едва ли. Я не рассчитываю на долгие отношения: так съехать с горочки на санках, и будет. Сам факт, что подобного рода мысли приходят в голову, рисует мой портрет в собственных глазах на порядок смелее и отчаяннее. Может не так уж это и плохо, в самом деле? Суровые зимние пейзажи, лаконичные краски, снежок, так сказать. К зиме привыкаешь, я знаю. Переход к лету тоже требует определенных усилий. Вся эта слякоть, ветра, и лишь потом море, пляжи, красиво раздетые женщины. С возрастом на это перестаешь делать акценты.
Природе вообще плевать на нас. На то, что нам нравится или не очень. Это мы вечно лезем к ней с нашими чувствами, словно капризные любовницы. Мы ловим в переменах погоды признаки меняющегося к нам отношения. Это глупо. Мало того, что это выглядит по-идиотски, мы готовы кардинально подчинить собственную жизнь в угоду её капризам. Мечтаем уехать на юг, поселиться в теплом климате, устроить, так сказать, личное счастье и решить свои проблемы простым, как нам кажется, способом, словно наше счастье действительно напрямую зависит от количества солнечных дней в году. Мы заблуждаемся, грезим наяву, но кто нам это может запретить, в конце концов? Это раньше особо требовательных отправляли на перевоспитание в Норильск, за Полярный круг.
Говорят, что жизнь трагична, но забывают о том, что люди безумны. Едва ли безумцы имеют представление о трагичности - они её просто не заслуживают.
В поезде едет мама с ребенком аутистом, который выводит меня из себя своими восклицаниями, раздающимися на весь вагон. Он играет в какую-то электронную игрушку, и она действует на него возбуждающе. Я думаю о том, что детей подобного типа будет все больше в мире.
Мальчику на вид года три, но он почти не разговаривает. Он мычит, утрирует звуки, как будто специально делает их невыносимыми для слуха. Он заполняет своим существованием целый вагон, я слышу только его и его маму, и эта концентрация на посторонних мне людей сбивает меня с мысли.
Мальчик нуждается в стабильном интернете гораздо острее, чем в человеческом общении. Что, если он нормален, - думаю я, - и это мать решила таким образом, с помощью электронной игрушки организовать его коммуникацию с миром, потому что ей так проще. Время от времени она него покрикивает, но это мало помогает. Мальчик упрям и настойчив. Внешне он выглядит совершенно здоровым, возможно, у него всего лишь задержка развития.
Я ничего не знаю о них, но мое раздражение определяет мое к ним отношение. Полупустой, подремывающий вагон, мчащийся сквозь заснеженные пейзажи из столицы, едва ли ни лучшее место для релакса, но мальчик всё портит, сбивая с волны. Если бы не назойливые восклицания ребенка, я продолжал бы рассуждать о погоде и думал о себе чуть лучше, чем есть на самом деле.
Хотя, какая разница, что я о себе думаю? Всякое ущербное интеллектуальное существование мне неприятно, и эта схема прочно впаяна в систему моих отношений с миром.
Едва ли я в этом виноват, хотя и вынужден нести на себе бремя моральной ответственности за свою внутреннюю жестокость, которую я воспринимаю как издержки цивилизации. Я и сам вовсе не так умен, каким бы хотел казаться, коротая время в дороге за праздными рассуждениями. Следовательно, для кого-то моя интеллектуальная полноценность тоже может быть сомнительной. Осознавая это, я не могу не думать о том, насколько жестоки и бескопромиссны эти схемы, действующие в мире. Вопрос лишь в критериях отбора. То, что он закономерен, всерьез не обсуждается, внутренне мы готовы к тому, что нас рано или поздно отвергнут, чтобы обеспечить обществу комфорт и процветание.
На станции Мичуринск мама подхватила ребенка и повела к выходу. Если бы не проводник, они бы едва ли успели собраться.
- Как ты надел шапку, Тимофей!? - укоряла мать сына, но в ее голосе не было волнения за то, что они могут не успеть выйти из вагона. Через три минуты поезд тронулся. Перемена случилась так внезапно, что финал истории застал меня врасплох. За окном было снежно и холодно, но в вагоне этого совсем не ощущалось.