Трамвай № 2 повесть об Иркутске и его обитателях в трех частях. Часть 2. Главы 4 - 6
Глава 4. Отступление.
Сразу вслед за первой выпитой рюмкой Освальду Сергеевичу вернулся аппетит. Он открыл холодильник, хотя заранее было известно, что в нем, кроме замороженных овощей и фруктов ничего нет. Желудок Освальда Сергеевича отказывался переваривать замороженные продукты, поэтому он решил подкрепиться где-нибудь в общепите, а для этого следовало привести себя в порядок. К счастью, основная проблема укладки волос перед Освальдом Сергеевичем не стояла - череп его был гол как коленка кокетки, а щетина еще не пробилась сквозь болезненную, вызванную злоупотреблениями бледность. Борода у Освальда Сергеевича не росла, вернее сказать, росла плохо. Освальд Сергеевич решил в это утро вырядиться пижоном, а для этого отыскал в гардеробе любимы шорты, гавайскую рубаху и английский колониальный шлем, привезенный с последнего семейного вояжа по берегам Черноморского побережья. Синяк Освальд Сергеевич решил не маскировать, а просто одел черные очки. Мельком взглянув на себя в отражение тяжелого антикварного зеркала на выходе, Освальд Сергеевич остался собой доволен и слегка, по привычке прихрамывая, он спустился вниз на многолюдную праздную улицу города.
Спустившись, Освальд Сергеевич вдохнул ноздрями знакомый запах утреннего города и улыбнулся: ярко освещенная летним солнцем центральная улица производила впечатления шумного бала, среди которого Освальд Сергеевич внезапно оказался, и это ощущение пробудило в нем атмосферу детского праздника, каким была суббота для него когда-то. Тогда, правда, на улицах еще росли тополя, в «Баньке» продавали мороженное, а не алкоголь, у Шпиля тусили голуби, а не вечные продавцы мыльных пузырей.
- «Бизнес подмял все!» - подумал Освальд Сергеевич про себя, но тут же укорил себя за поверхностность и идеологичность. Бизнеса в городе не было, просто жители пускали пузыри и ездили на конях и верблюдах вокруг статуи императора, воздвигнутом на постаменте из финского мрамора.
Улица Ленина, на самом деле, в той точке где оказался Освальд Сергеевич, словно распутье на знаменитой картине Васнецова сулила богатырю три дороги, три направления, и у каждого были как свои преимущества, так и подводные камни. Хуже всего то, что все эти виды города уже были отражены на открытках и широко растиражированы. Для человека со вкусом, каковым Освальд Сергеевич несомненно являлся, это сулило перманентные муки. Ни стоящий к нему своим лицом дворцом спортивный комплекс, ни статуя бабра на входе в лубочный квартал, ни перспектива Амурской-Ленина не отвечали высоким эстетическим стандартам Освальда Сергеевича и будили в нем бунтарский дух. Освальд Сергеевич в тайне мечтал о разрушении.
Мечтам своим Освальд Сергеевич предавался редко и старался их не афишировать. Долгие годы он размышлять над тем, как институировать свои мысли, чтобы они напоминали анархистский разгул «новых левых» в Париже и пришел к выводу, что лучшим выходом было бы придумать культурный проект, который переписал бы историю города в анекдотах и каламбурах, большую часть из которых он сам бы и сочинил. Эта однажды пришедшая в его голову мысль об ино-городе не давала ему покоя и заставляла мозг сочинять все новые и новые истории, которые взгромождались на голову одна другой как акробаты в цирке и приятно щекотали Освальда Сергеевича за невидимые усы, вызывая его фирменную блуждающую улыбку.
Погруженный в собственные мысли он сам не заметил, как перешел улицу, свернул направо и уже приближался к статуе Ленина, указывающего на фронтон бывшего Русско-Азиатского банка, который украшал свежий баннер с его, Освальда Сергеевича фигурой и печальной собакой в углу.
«Друзья не продаются!» - с удовлетворением прочел Освальд Сергеевич слоган и огляделся вокруг, в надежде встретить в общественности подтверждение позитивного воздействия посыла, но к своей досаде заметил только одинокую фигуру полной женщины в черном, раскачивающую головой и что-то нечленораздельно причитающую.
Он подошел к женщине поближе и тут она издала громкий вдох и с досадой на всю улицу провозгласила:
«Маразма! Одного (неразб.) сняли, другого повесили! Центр города! Друзья не продаются! Скоро будут писать о том, что хорошие жены на сторону не ходят, прости меня Господи! Одни собаки у них в друзьях, где семейные ценности, где дети, в конце концов!»
Освальд Сергеевич от неожиданности вжал голову в плечи, резко развернулся и быстро зашагал в противоположном направлении.
«Карфаген должен быть разрушен!» - приговаривал он про себя одну и ту же фразу, - «Это не город, а радиоактивный могильник, по которому ползают недобитые зомби!» Освальд Сергеевич почти бежал, от хромоты его не осталось и следа. С новой, охватившей его страстью, и в мечтах об ино-городе, он и не заметил, как проскочил злобный анималистичный символ губернской столицы и углубился в бодрый новодел 130-го квартала.
Глава 5. Иносмыслы. Город в картинках перфорированного сознания.
Прогулка в ритме бегства подействовал на Освальда Сергеевича успокаивающе. Шорты, гавайская рубаха и колониальный шлем органично вписывались в интерьеры псеводо-памятников деревянного зодчества и придавали владельцу необходимую для неспешного променада уверенность и беззаботный вид.
Уверенный в собственной неотразимости и неузнаваемости, Освальд Сергеевич неожиданно был остановлен окликом приятного надтреснутого голоса любителя-краеведа Васечкина, вышедшего на свою традиционную прогулку по городу, в окружении преданной свиты, состоящей из немыслимых красавиц, словно сошедших с каталога мод Ватикана весна-лето за 1960 год.
- Освальд Сергеевич! Какая удача! Позвольте вам представить, дамы и господа, иркутскую гордость и достопримечательность 130 квартала - ведущего аналитика института глобальных трансформаций, главного креативщика города, женского писателя Освальда Сергеевича Смита!
«Дамы и господа», представленные исключительно дамами навели на Освальда Сергеевича свои монокли и что-то неопределенно прошамкали, с выражением крайнего любопытства на своих несколько подвялившихся, но сохранивших архитектуру родового благородства лицах.
Казалось, что публика в лице Освальда Сергеевича неожиданно набрела на китайского фокусника и сейчас пребывала в ожидании некоего трюка, который он просто обязан им показать, в подтверждении своей сложившейся репутации.
Освальд Сергеевич, не нашел ничего лучше, как в ответ широко раскинуть руки и раскланяться на все четыре стороны, глупо отставляя правую ножку и преувеличенно глубоко сгибаясь в изрядно оплывшей талии. К огорчению Освальда Сергеевича одна из пуговиц его гавайской рубахи не выдержала этого упражнения и резко отскочила, обнажив мягкий живот владельца в области пупка.
От неожиданности Освальд Сергеевич непроизвольно снял очки и принялся разглядывать асфальт под ногами в надежде по свежим следам отыскать беглянку, но тем только усугубил свое положение, поскольку теперь в область обозрения достопочтенной публики попал не только его пупок, но и синяк, украшавший его скулу под левым глазом.
- Что ж, я познакомил вас не только с замечательными объектами иркутской старины, ее прошлым, но и будущим, которое нашло отражение не только в этом уникальном квартале, но и таких его обитателях, как выдающиеся ученые и деятели культуры - в своей манере неконтролируемого потока сознания зачастил Васечкин, одновременно подводя итог своей экскурсии и отвлекая находящуюся под гипнозом его обаяния публики от растерявшегося Освальда Сергеевича, - Желающие могут приобрести мою книгу с авторской подписью и фотографией на память на фоне памятника, который несомненно украсил город и квартал, по которому мы только что так замечательно прогулялись, и куда мы еще не раз обязательно вернемся, чтобы…
Освальд Сергеевич обрадованный, что ему не придется исполнять никаких китайских трюков на голове отошел в сторону и спокойно дожидался, покуда Васечкин закончит свой немудрящий бизнес и распустит пестрый цветник, состоящий исключительно из орхидей по домашним оранжереям, благодарно причитая и поминутно раскланиваясь в сторону сияющего благодатной улыбкой доброго пастора Васечкина.
- Неплохо прошвырнулись - обратился он к Освальду Сергеевичу, рассовывая по карманам мелочь и продолжая улыбаться - Ну, что по одной? Погода шепчет.
- Да, уж. Извини, что был не готов сходу включится. Неловко как-то получилось.
- Фигня! Едва ли они тебя заметили - ты слишком быстро для них перемещался. Где это ты? - участливо поинтересовался Васечкин, осторожно указывая на гематому под глазом Освальда Сергеевича.
- Долго рассказывать. Я бы чем-нибудь перекусил, для начала.
- Не вопрос, я знаю по соседству неплохое местечко, где готовят замечательный кофе и подают славные печенюшки.
При слове печенюшки желудок Освальда Сергеевича испытал непроизвольные спазмы отвращения.
- Ты чем-то нормальным способен питаться?
- Не понял? - развел руками Васечкин.
- Ну чем-то кроме тортиков, печенюшек, конфет, и кофе?
- Ты ж знаешь, я привык на презентациях перекусывать. Кстати, знаю неподалеку одну симпатичную галерейку - можно вина выпить с сыром.
Освальд Сергеевич в эту минуту испытал сложную эмоцию, на борьбу с которой ушли все его силы.
- Че-то перехотелось как-то. Как дела вообще-то?
- Все, как и прежде: поездки, конференции, встречи с интересными людьми, заседания Топонимистического общества.
- Готовите новый план переименований?
- Не, мы без плана, что мы Совнарком какой-то? Действуем по вдохновению, вон, памятник репродуктивной немощи государственной власти недавно открыли. Ты понимаешь, тут главное на опережение действовать, забивать площадки, чтобы сталинисты нас не опередили. Однажды ты проснешься в незнакомом тебе городе, обещаю!
Сложная эмоция в душе Освальда Сергеевича неожиданно усилилась, и он почувствовал острую потребность остаться в одиночестве.
- Читал, мое последнее интервью Нью-Йорк Таймс? - продолжал Васечкин свою мысль. - Скоро о нас весь мир заговорить. Ждем приезда Пореченкова и съемки рекламы йогурта. После этого никто не скажет, что мы провинция. Посмотри какие я туфельки урвал, переобулся на лето - последняя модель коллекции «Дочки Ганнибала».
- Слушай, этот придурок Семиполосников вчера звонил в эфир и заявил, что ты немецкий шпион, а я твой агент!
- Ну, знаешь, мне все-равно, меня из института уже турнули, я теперь на фрилансе, на доходах это не отражается, но геморроя меньше. Узнаваемость выросла в разы, рейтинг упоминания в сми зашкаливает, список друзей трещит по швам, новую книгу пишу: «Мои встречи с интересными людьми в подготовительной группе детского сада и чему я научился на уроках труда и физической культуры в начальной школе». В общем, как обычно, не хватает часов в сутках, чтобы все воплотить.
- Следующая книга будет о том, как ты научился пользоваться вилкой и ножом? Смайл.
- Отличная идея. Смайл.
Друзья пожали друг другу руки.
- Привет супруге!
- Ты тоже кланяйся, моя завтра из командировки возвращается!
- Я позвоню, есть одна интересная идея для статьи.
- Звони.
- Звони, звони, колокол - привычно пробормотал Освальд Сергеевич в сутулую спину Васечкина. Он все еще не мог простить ему, что был вынужден прекратить носить шарф на выход - два человека на один институт с одинаковым узлом на шее это был перебор для небольшого столичного городка в Восточной Сибири.
Глава 6. Среди руин.
Привычно погуляв среди могил Иерусалимского некрополя, Освальд Сергеевич обрел наконец желанное равновесие. Здесь, среди руин Центрального парка и в тени поржавевшего каркаса Колеса Обозрения его мысль наконец достигла нужной глубины. Взгляд Освальда Сергеевича без труда и напряжения бурил могильные плиты и проникал в суть исторических явлений. Костяки жителей города ежились под этим взглядом и натягивали на себя истлевшие от времени покровы.
- Мы живем среди могил - продумывал Освальд Сергеевич свой очередной посыл к общественности, - Это город мертвых. Все, чем мы заняты, это бесконечная реставрация картин минувшей жизни. Скоро мы окончательно превратимся в музей под открытым небом и основным нашим занятием станет проведение бесконечные экскурсии среди руин для китайских туристов.
Освальд Сергеевич знал только одного человека, который был в состоянии остановить надвигающийся Апокалипсис. Это был Пердников. Пердников произвел на Освальда Сергеевича неизгладимое впечатление, и он публично обязался всем, и каждому встречному, рассказывать о том, какой это замечательный и разумно действующий человек. Образец государственного мужа 21 столетия. Человек, остановивший карнавал, и заменивший его на шествие, был способен смело и открыто противостоять сетьевым попугайчикам, вообразившим себя рупором общественности. Рупор в городе должен был один, и Освальд Сергеевич имел все основания рассчитывать на выдвижение своей кандидатуры на эту роль. Пердников, исполняющий функцию городского главы, как нельзя лучше подходил на роль главного распорядителя на похоронах старого Иркутска. Пердников - просто Пердников, решил Освальд Сергеевич, так и назову свою программную статью об ино-городе, в котором не будет места ни общественным активистам, ни сборщикам старья, ни безумным старухам, болтающимся под ногами.
На волне вдохновения Освальд Сергеевич испытал сильное желание с кем-нибудь поделиться своими чувствами. Но ни супруги, ни друга, ни даже собаки рядом с ним не было. Он взглянул на часы и понял, что единственным человеком, который сейчас ожидает с ним встречи у бабра был Годун Александр Владимирович. Скромный профессор, глава масонской ложи и председатель Топомистического общества, вопреки собственным утверждениям, не любил ждать и ненавидел опаздывающих всей душой.
Неожиданно, уже на выходе из парка Освальда Сергеевича остановил одноглазый человек в пиратском костюме с обезьянкой на плече:
- Не желаете ли стихотворное гадание по сходной цене? - напрямик обратился «пират» к Освальду Сергеевичу.
Освальд Сергеевич внимательно пригляделся к человеку в костюме и сквозь окутавший того туман густого перегара опознал черты идиота-кондуктора в злосчастном трамвае № 2.
Открытие Освальда Сергеевича потрясло, но он всеми силами старался сохранить видимость спокойствия.
- А на что гадание? - как можно более безразличнее спросил он, поглядывая на часы.
- На будущее, разумеется, 100 процентная реализация. 200 рублей один подход, постоянным клиентам скидка.
Обезьянка на плече «пирата-идиота» заволновалась и села так, что Освальду Сергеевичу стал заметен ее красный зад, выглядывающий из-под короткой «матросски».
- Ну, давайте, только быстро - согласился Освальд Сергеевич, обдумывая сюжет для своего блога - его постоянные читательницы обожали всякие пророчества и предсказания.
«Пират» раскрутил специальный барабан, висевший у него на плече, и как только тот остановился, обезьянка проворно сунула в него свою ручку, извлекла маленький сложенный листочек и шустро сунула его Освальду Сергеевичу в ладонь.
Освальд Сергеевич немного волнуясь развернул листок и прочел вслух, слегка кривляясь, как на сцене:
«Не бздите люди,
Вас посылают когда,
Купить картошки куль,
Или батон хлеба,
Даже в этот, х…ый час
Вам посылаются сигналы с неба!»
- Что значит сие предсказание? - удивленно подняв брови спросил Освальд Петрович пирата.
- То и значит, - невозмутимо ответствовал идиот, - что вас ждет некое задание, которое надлежит исполнить.
- А вы верите в сигналы с неба? Ну, то есть, в предопределение?
- А вы отказываете мне в профессионализме?
Для идиота слишком казуистический прием - подумал Освальд Сергеевич, но от ответа воздержался.
- А можно с обезьянкой на память сфотографироваться - спросил он, еще раз взглянув на часы - он уже опаздывал на встречу минуты на три.
- Конечно можно, полтинник сверху и пожалуйста.
- А она не кусается?
- Кто ж сейчас не кусается? Шучу, - нет, конечно, если вы не будете, то и она вас не тронет.
- Гарантируете?
- Зуб даю!
- Глаз, я смотрю вы уже заложили.
Обезьянка неожиданно зашлась визгливым дурным хохотом.
- Ну теперь вам действительно ничего не угрожает - вам удалось ее рассмешить. - сказал пират, пересаживая обезьянку на плечо Освальда Сергеевича. - Давайте ваш телефон.
Освальд Сергеевич в момент снимка замер и свел оба глаза к переносице. Его читательницы ценили его за юмор и легкое отношение к жизни.
Закончив съемку Освальд Сергеевич расплатился с «пиратом» и уже было собрался уходить, как тот неожиданно его остановил окликом.
- Постойте, я хочу подарить вам сувенир.
- Не стоит, я не люблю сувениров.
- Не вам, вашей супруге. Баба у тебя же есть, я надеюсь.
- Баба? Баба у меня есть. - в тон хотел пошутить Освальд Сергеевич, но так и не нашел, что сказать в продолжение этой антрепризы.
- Это ей, - пират выудил из огромной сумки, висевшей у него на плече большую кружку и протянул ее Освальду Сергеевичу. - Последняя осталась.
Осальд Сергеевич повертел кружку в руках и, вдруг, с ужасом заметил портрет той самой старухи, которая так неудачно попадалась ему в последнее время под ноги. Кружку опоясывала надпись крупным шрифтом: МАРАЗМА!
- Что это?
- Местный мем, идет нарасхват, баба твоя рада будет! - с этими словами пират развернулся и не прощаясь пошел в глубину парка.
Освальд Сергеевич было кинулся ему в вдогонку, но потом махнул рукой и быстро зашагал вниз в сторону городского центра, манящего веселым шумом молодых еще неокрепших голосов и прохладными струями фонтанов.
Сразу вслед за первой выпитой рюмкой Освальду Сергеевичу вернулся аппетит. Он открыл холодильник, хотя заранее было известно, что в нем, кроме замороженных овощей и фруктов ничего нет. Желудок Освальда Сергеевича отказывался переваривать замороженные продукты, поэтому он решил подкрепиться где-нибудь в общепите, а для этого следовало привести себя в порядок. К счастью, основная проблема укладки волос перед Освальдом Сергеевичем не стояла - череп его был гол как коленка кокетки, а щетина еще не пробилась сквозь болезненную, вызванную злоупотреблениями бледность. Борода у Освальда Сергеевича не росла, вернее сказать, росла плохо. Освальд Сергеевич решил в это утро вырядиться пижоном, а для этого отыскал в гардеробе любимы шорты, гавайскую рубаху и английский колониальный шлем, привезенный с последнего семейного вояжа по берегам Черноморского побережья. Синяк Освальд Сергеевич решил не маскировать, а просто одел черные очки. Мельком взглянув на себя в отражение тяжелого антикварного зеркала на выходе, Освальд Сергеевич остался собой доволен и слегка, по привычке прихрамывая, он спустился вниз на многолюдную праздную улицу города.
Спустившись, Освальд Сергеевич вдохнул ноздрями знакомый запах утреннего города и улыбнулся: ярко освещенная летним солнцем центральная улица производила впечатления шумного бала, среди которого Освальд Сергеевич внезапно оказался, и это ощущение пробудило в нем атмосферу детского праздника, каким была суббота для него когда-то. Тогда, правда, на улицах еще росли тополя, в «Баньке» продавали мороженное, а не алкоголь, у Шпиля тусили голуби, а не вечные продавцы мыльных пузырей.
- «Бизнес подмял все!» - подумал Освальд Сергеевич про себя, но тут же укорил себя за поверхностность и идеологичность. Бизнеса в городе не было, просто жители пускали пузыри и ездили на конях и верблюдах вокруг статуи императора, воздвигнутом на постаменте из финского мрамора.
Улица Ленина, на самом деле, в той точке где оказался Освальд Сергеевич, словно распутье на знаменитой картине Васнецова сулила богатырю три дороги, три направления, и у каждого были как свои преимущества, так и подводные камни. Хуже всего то, что все эти виды города уже были отражены на открытках и широко растиражированы. Для человека со вкусом, каковым Освальд Сергеевич несомненно являлся, это сулило перманентные муки. Ни стоящий к нему своим лицом дворцом спортивный комплекс, ни статуя бабра на входе в лубочный квартал, ни перспектива Амурской-Ленина не отвечали высоким эстетическим стандартам Освальда Сергеевича и будили в нем бунтарский дух. Освальд Сергеевич в тайне мечтал о разрушении.
Мечтам своим Освальд Сергеевич предавался редко и старался их не афишировать. Долгие годы он размышлять над тем, как институировать свои мысли, чтобы они напоминали анархистский разгул «новых левых» в Париже и пришел к выводу, что лучшим выходом было бы придумать культурный проект, который переписал бы историю города в анекдотах и каламбурах, большую часть из которых он сам бы и сочинил. Эта однажды пришедшая в его голову мысль об ино-городе не давала ему покоя и заставляла мозг сочинять все новые и новые истории, которые взгромождались на голову одна другой как акробаты в цирке и приятно щекотали Освальда Сергеевича за невидимые усы, вызывая его фирменную блуждающую улыбку.
Погруженный в собственные мысли он сам не заметил, как перешел улицу, свернул направо и уже приближался к статуе Ленина, указывающего на фронтон бывшего Русско-Азиатского банка, который украшал свежий баннер с его, Освальда Сергеевича фигурой и печальной собакой в углу.
«Друзья не продаются!» - с удовлетворением прочел Освальд Сергеевич слоган и огляделся вокруг, в надежде встретить в общественности подтверждение позитивного воздействия посыла, но к своей досаде заметил только одинокую фигуру полной женщины в черном, раскачивающую головой и что-то нечленораздельно причитающую.
Он подошел к женщине поближе и тут она издала громкий вдох и с досадой на всю улицу провозгласила:
«Маразма! Одного (неразб.) сняли, другого повесили! Центр города! Друзья не продаются! Скоро будут писать о том, что хорошие жены на сторону не ходят, прости меня Господи! Одни собаки у них в друзьях, где семейные ценности, где дети, в конце концов!»
Освальд Сергеевич от неожиданности вжал голову в плечи, резко развернулся и быстро зашагал в противоположном направлении.
«Карфаген должен быть разрушен!» - приговаривал он про себя одну и ту же фразу, - «Это не город, а радиоактивный могильник, по которому ползают недобитые зомби!» Освальд Сергеевич почти бежал, от хромоты его не осталось и следа. С новой, охватившей его страстью, и в мечтах об ино-городе, он и не заметил, как проскочил злобный анималистичный символ губернской столицы и углубился в бодрый новодел 130-го квартала.
Глава 5. Иносмыслы. Город в картинках перфорированного сознания.
Прогулка в ритме бегства подействовал на Освальда Сергеевича успокаивающе. Шорты, гавайская рубаха и колониальный шлем органично вписывались в интерьеры псеводо-памятников деревянного зодчества и придавали владельцу необходимую для неспешного променада уверенность и беззаботный вид.
Уверенный в собственной неотразимости и неузнаваемости, Освальд Сергеевич неожиданно был остановлен окликом приятного надтреснутого голоса любителя-краеведа Васечкина, вышедшего на свою традиционную прогулку по городу, в окружении преданной свиты, состоящей из немыслимых красавиц, словно сошедших с каталога мод Ватикана весна-лето за 1960 год.
- Освальд Сергеевич! Какая удача! Позвольте вам представить, дамы и господа, иркутскую гордость и достопримечательность 130 квартала - ведущего аналитика института глобальных трансформаций, главного креативщика города, женского писателя Освальда Сергеевича Смита!
«Дамы и господа», представленные исключительно дамами навели на Освальда Сергеевича свои монокли и что-то неопределенно прошамкали, с выражением крайнего любопытства на своих несколько подвялившихся, но сохранивших архитектуру родового благородства лицах.
Казалось, что публика в лице Освальда Сергеевича неожиданно набрела на китайского фокусника и сейчас пребывала в ожидании некоего трюка, который он просто обязан им показать, в подтверждении своей сложившейся репутации.
Освальд Сергеевич, не нашел ничего лучше, как в ответ широко раскинуть руки и раскланяться на все четыре стороны, глупо отставляя правую ножку и преувеличенно глубоко сгибаясь в изрядно оплывшей талии. К огорчению Освальда Сергеевича одна из пуговиц его гавайской рубахи не выдержала этого упражнения и резко отскочила, обнажив мягкий живот владельца в области пупка.
От неожиданности Освальд Сергеевич непроизвольно снял очки и принялся разглядывать асфальт под ногами в надежде по свежим следам отыскать беглянку, но тем только усугубил свое положение, поскольку теперь в область обозрения достопочтенной публики попал не только его пупок, но и синяк, украшавший его скулу под левым глазом.
- Что ж, я познакомил вас не только с замечательными объектами иркутской старины, ее прошлым, но и будущим, которое нашло отражение не только в этом уникальном квартале, но и таких его обитателях, как выдающиеся ученые и деятели культуры - в своей манере неконтролируемого потока сознания зачастил Васечкин, одновременно подводя итог своей экскурсии и отвлекая находящуюся под гипнозом его обаяния публики от растерявшегося Освальда Сергеевича, - Желающие могут приобрести мою книгу с авторской подписью и фотографией на память на фоне памятника, который несомненно украсил город и квартал, по которому мы только что так замечательно прогулялись, и куда мы еще не раз обязательно вернемся, чтобы…
Освальд Сергеевич обрадованный, что ему не придется исполнять никаких китайских трюков на голове отошел в сторону и спокойно дожидался, покуда Васечкин закончит свой немудрящий бизнес и распустит пестрый цветник, состоящий исключительно из орхидей по домашним оранжереям, благодарно причитая и поминутно раскланиваясь в сторону сияющего благодатной улыбкой доброго пастора Васечкина.
- Неплохо прошвырнулись - обратился он к Освальду Сергеевичу, рассовывая по карманам мелочь и продолжая улыбаться - Ну, что по одной? Погода шепчет.
- Да, уж. Извини, что был не готов сходу включится. Неловко как-то получилось.
- Фигня! Едва ли они тебя заметили - ты слишком быстро для них перемещался. Где это ты? - участливо поинтересовался Васечкин, осторожно указывая на гематому под глазом Освальда Сергеевича.
- Долго рассказывать. Я бы чем-нибудь перекусил, для начала.
- Не вопрос, я знаю по соседству неплохое местечко, где готовят замечательный кофе и подают славные печенюшки.
При слове печенюшки желудок Освальда Сергеевича испытал непроизвольные спазмы отвращения.
- Ты чем-то нормальным способен питаться?
- Не понял? - развел руками Васечкин.
- Ну чем-то кроме тортиков, печенюшек, конфет, и кофе?
- Ты ж знаешь, я привык на презентациях перекусывать. Кстати, знаю неподалеку одну симпатичную галерейку - можно вина выпить с сыром.
Освальд Сергеевич в эту минуту испытал сложную эмоцию, на борьбу с которой ушли все его силы.
- Че-то перехотелось как-то. Как дела вообще-то?
- Все, как и прежде: поездки, конференции, встречи с интересными людьми, заседания Топонимистического общества.
- Готовите новый план переименований?
- Не, мы без плана, что мы Совнарком какой-то? Действуем по вдохновению, вон, памятник репродуктивной немощи государственной власти недавно открыли. Ты понимаешь, тут главное на опережение действовать, забивать площадки, чтобы сталинисты нас не опередили. Однажды ты проснешься в незнакомом тебе городе, обещаю!
Сложная эмоция в душе Освальда Сергеевича неожиданно усилилась, и он почувствовал острую потребность остаться в одиночестве.
- Читал, мое последнее интервью Нью-Йорк Таймс? - продолжал Васечкин свою мысль. - Скоро о нас весь мир заговорить. Ждем приезда Пореченкова и съемки рекламы йогурта. После этого никто не скажет, что мы провинция. Посмотри какие я туфельки урвал, переобулся на лето - последняя модель коллекции «Дочки Ганнибала».
- Слушай, этот придурок Семиполосников вчера звонил в эфир и заявил, что ты немецкий шпион, а я твой агент!
- Ну, знаешь, мне все-равно, меня из института уже турнули, я теперь на фрилансе, на доходах это не отражается, но геморроя меньше. Узнаваемость выросла в разы, рейтинг упоминания в сми зашкаливает, список друзей трещит по швам, новую книгу пишу: «Мои встречи с интересными людьми в подготовительной группе детского сада и чему я научился на уроках труда и физической культуры в начальной школе». В общем, как обычно, не хватает часов в сутках, чтобы все воплотить.
- Следующая книга будет о том, как ты научился пользоваться вилкой и ножом? Смайл.
- Отличная идея. Смайл.
Друзья пожали друг другу руки.
- Привет супруге!
- Ты тоже кланяйся, моя завтра из командировки возвращается!
- Я позвоню, есть одна интересная идея для статьи.
- Звони.
- Звони, звони, колокол - привычно пробормотал Освальд Сергеевич в сутулую спину Васечкина. Он все еще не мог простить ему, что был вынужден прекратить носить шарф на выход - два человека на один институт с одинаковым узлом на шее это был перебор для небольшого столичного городка в Восточной Сибири.
Глава 6. Среди руин.
Привычно погуляв среди могил Иерусалимского некрополя, Освальд Сергеевич обрел наконец желанное равновесие. Здесь, среди руин Центрального парка и в тени поржавевшего каркаса Колеса Обозрения его мысль наконец достигла нужной глубины. Взгляд Освальда Сергеевича без труда и напряжения бурил могильные плиты и проникал в суть исторических явлений. Костяки жителей города ежились под этим взглядом и натягивали на себя истлевшие от времени покровы.
- Мы живем среди могил - продумывал Освальд Сергеевич свой очередной посыл к общественности, - Это город мертвых. Все, чем мы заняты, это бесконечная реставрация картин минувшей жизни. Скоро мы окончательно превратимся в музей под открытым небом и основным нашим занятием станет проведение бесконечные экскурсии среди руин для китайских туристов.
Освальд Сергеевич знал только одного человека, который был в состоянии остановить надвигающийся Апокалипсис. Это был Пердников. Пердников произвел на Освальда Сергеевича неизгладимое впечатление, и он публично обязался всем, и каждому встречному, рассказывать о том, какой это замечательный и разумно действующий человек. Образец государственного мужа 21 столетия. Человек, остановивший карнавал, и заменивший его на шествие, был способен смело и открыто противостоять сетьевым попугайчикам, вообразившим себя рупором общественности. Рупор в городе должен был один, и Освальд Сергеевич имел все основания рассчитывать на выдвижение своей кандидатуры на эту роль. Пердников, исполняющий функцию городского главы, как нельзя лучше подходил на роль главного распорядителя на похоронах старого Иркутска. Пердников - просто Пердников, решил Освальд Сергеевич, так и назову свою программную статью об ино-городе, в котором не будет места ни общественным активистам, ни сборщикам старья, ни безумным старухам, болтающимся под ногами.
На волне вдохновения Освальд Сергеевич испытал сильное желание с кем-нибудь поделиться своими чувствами. Но ни супруги, ни друга, ни даже собаки рядом с ним не было. Он взглянул на часы и понял, что единственным человеком, который сейчас ожидает с ним встречи у бабра был Годун Александр Владимирович. Скромный профессор, глава масонской ложи и председатель Топомистического общества, вопреки собственным утверждениям, не любил ждать и ненавидел опаздывающих всей душой.
Неожиданно, уже на выходе из парка Освальда Сергеевича остановил одноглазый человек в пиратском костюме с обезьянкой на плече:
- Не желаете ли стихотворное гадание по сходной цене? - напрямик обратился «пират» к Освальду Сергеевичу.
Освальд Сергеевич внимательно пригляделся к человеку в костюме и сквозь окутавший того туман густого перегара опознал черты идиота-кондуктора в злосчастном трамвае № 2.
Открытие Освальда Сергеевича потрясло, но он всеми силами старался сохранить видимость спокойствия.
- А на что гадание? - как можно более безразличнее спросил он, поглядывая на часы.
- На будущее, разумеется, 100 процентная реализация. 200 рублей один подход, постоянным клиентам скидка.
Обезьянка на плече «пирата-идиота» заволновалась и села так, что Освальду Сергеевичу стал заметен ее красный зад, выглядывающий из-под короткой «матросски».
- Ну, давайте, только быстро - согласился Освальд Сергеевич, обдумывая сюжет для своего блога - его постоянные читательницы обожали всякие пророчества и предсказания.
«Пират» раскрутил специальный барабан, висевший у него на плече, и как только тот остановился, обезьянка проворно сунула в него свою ручку, извлекла маленький сложенный листочек и шустро сунула его Освальду Сергеевичу в ладонь.
Освальд Сергеевич немного волнуясь развернул листок и прочел вслух, слегка кривляясь, как на сцене:
«Не бздите люди,
Вас посылают когда,
Купить картошки куль,
Или батон хлеба,
Даже в этот, х…ый час
Вам посылаются сигналы с неба!»
- Что значит сие предсказание? - удивленно подняв брови спросил Освальд Петрович пирата.
- То и значит, - невозмутимо ответствовал идиот, - что вас ждет некое задание, которое надлежит исполнить.
- А вы верите в сигналы с неба? Ну, то есть, в предопределение?
- А вы отказываете мне в профессионализме?
Для идиота слишком казуистический прием - подумал Освальд Сергеевич, но от ответа воздержался.
- А можно с обезьянкой на память сфотографироваться - спросил он, еще раз взглянув на часы - он уже опаздывал на встречу минуты на три.
- Конечно можно, полтинник сверху и пожалуйста.
- А она не кусается?
- Кто ж сейчас не кусается? Шучу, - нет, конечно, если вы не будете, то и она вас не тронет.
- Гарантируете?
- Зуб даю!
- Глаз, я смотрю вы уже заложили.
Обезьянка неожиданно зашлась визгливым дурным хохотом.
- Ну теперь вам действительно ничего не угрожает - вам удалось ее рассмешить. - сказал пират, пересаживая обезьянку на плечо Освальда Сергеевича. - Давайте ваш телефон.
Освальд Сергеевич в момент снимка замер и свел оба глаза к переносице. Его читательницы ценили его за юмор и легкое отношение к жизни.
Закончив съемку Освальд Сергеевич расплатился с «пиратом» и уже было собрался уходить, как тот неожиданно его остановил окликом.
- Постойте, я хочу подарить вам сувенир.
- Не стоит, я не люблю сувениров.
- Не вам, вашей супруге. Баба у тебя же есть, я надеюсь.
- Баба? Баба у меня есть. - в тон хотел пошутить Освальд Сергеевич, но так и не нашел, что сказать в продолжение этой антрепризы.
- Это ей, - пират выудил из огромной сумки, висевшей у него на плече большую кружку и протянул ее Освальду Сергеевичу. - Последняя осталась.
Осальд Сергеевич повертел кружку в руках и, вдруг, с ужасом заметил портрет той самой старухи, которая так неудачно попадалась ему в последнее время под ноги. Кружку опоясывала надпись крупным шрифтом: МАРАЗМА!
- Что это?
- Местный мем, идет нарасхват, баба твоя рада будет! - с этими словами пират развернулся и не прощаясь пошел в глубину парка.
Освальд Сергеевич было кинулся ему в вдогонку, но потом махнул рукой и быстро зашагал вниз в сторону городского центра, манящего веселым шумом молодых еще неокрепших голосов и прохладными струями фонтанов.