Одесские рассказы (29)
Оригинал взят у ivakin_alexey в Одесские рассказы (29)
Вроде бы и жарко было снаружи. А внутри было холодно. Все время хотелось на солнце, солнце было, но тепла не было.
Марево стояло над городом.
По Дерибасовской не бродили туристы. Тещин мост не вибрировал под прыжками. Лишь довоенная надпись на перилах: «Будь счастлив, не выебуйся» мерцала из прошлого.
Пустые пляжи. Пустые кафе. Пустые люди.
Июль четырнадцатого. Весь мир знает - в Одессе жгут людей.
Будь счастлив - жги людей.
Было потерянное поколение, было поколение победителей. Настало время поколения позитива. Веселись, улыбайся, будь на позитиве - все, что нужно от жизни. Убивай и улыбайся, воруй и хохочи. Под эмоцией эмоция и долой разум. Вот и все, что требуется.
Будь модным, будь в стаде.
Но слово «стадо» меняется на слово «тренд».
Будь модным, будь в тренде.
А разницы нет.
Мем из контакта заменяет собственную мысль.
Страшно жечь людей? Тогда делай шашлык по-колорадски. И танцуй, танцуй, девочка, танцуй. Не думай. Выгибайся в пояснице. У тебя красивые ягодицы. Этого достаточно. Жги, танцуй, убивай. Они не люди.
«Они не люди» идут в театр.
Русский театр в Одессе. Два месяца назад возле него мы проиграли бой. Женька кричал: «За мной!».
А небо в тот день было каменным.
Обученные инструкторами «Онижедети» волнами метали камни. Одни разбивали мостовые. Другие хватали куски асфальта, брусчатки и плитки. Третьи набирали разбег. Четвертые кидали. Пятые возвращались назад. Шестые за спинами предыдущих вели снайперский огонь. Падали милиционеры, один за другим. Падали дружинники «Антимайдана». Женька умрет через три дня. После того, как ему в спину выстрелят из дробовика. Женьке повезло. Его не сожгли.
Мы проходим по Греческой. Я не гляжу под ноги. Под ногами смытая кровь.
Мы идем в Русский театр. Странно, его все еще не переименовали.
Вот двери, стеклянные. Второго мая их разбили наши. Хотели забаррикадироваться в здании. Но ушли в «Афину». Те, кого не убили и кто не успел уйти подворотнями. Да какая уже разница, почему продолжили в «Афине», а не в Русском театре? Торговый центр «Афина» принадлежал тогда майдауну Вадиму Черных, изображающему из себя анархиста до сих пор. Русский театр принадлежал городу. Если бы наши ушли в него, то сожгли бы еще и его.
Но они ушли в торговый центр, поэтому Русский театр не сожгли. Поэтому мы идем в него спустя два месяца.
В театре хорошо, прохладно. Общественные места - очень удобное место для встреч.
Идет пьеса Ремарка.
На сцене разрушенный Берлин. Перед сценой сожженная Одесса. Вокруг театра окровавленная Украина.
Врывается Грета.
Грета. Русские! Русские внизу!
Шмидт (орет). Зовите их! Быстрей! Зовите! (В окно.) На помощь! Русские! На помощь! Сюда!
Анна (Шмидту). Вы с ума сошли!
Росс (пришел в себя, качает головой). Слишком поздно! (Анне.) Выбрось револьвер. Быстро. (Отпрянул от окна.)
Анна и Росс выбрасывают из окна оружие.
Шмидт (кричит). Держаться вместе! Сообща!
Слышны хлопанье дверьми, грохот, голоса.
- Держаться вместе!
Распахивается дверь.
Зал начал аплодировать. Настороженно. Оглядываясь. Скромно аплодировать. Затем все сильнее и сильнее. Словно прибой, усиливаясь с каждой минутой. Вот встал партер, за ним амфитеатр, вот и балкон. Все сильнее и сильнее: уже овация.
На сцене русские солдаты. И они молчат, выжидая, когда закончится людской прибой.
Русские идут! Русские идут!
Уже Изварино, Иловайск! Уже на Должанке ополченцы Луганска и пограничники России держат атаку польских батальонов под флагом Украины. А затем идут в свое наступление. Русские идут! Лутугинский перекресток! Прорвана блокада Луганска. Наши под Мариуполем! Русские идут! Вот и Дебальцево!
А русские не идут.
Нет больше русских, им нечем идти. И некуда идти.
А кто же тогда я?
Неужели я не достоин быть русским? И мне надо сдаться каким-то ушлепкам? Быть такого не может. Я русский солдат? Или кто?
Россия начинается там, где стоят ее сыны. Россия закончится тогда, когда умрет последний ее солдат.
Боже, сделай так, чтобы мы были не последние.
И держаться. Держаться вместе. Тогда русские придут.
Или не придут?
Не важно.
Я уже пришел. Потому что, если не я, то кто?
И распахивается дверь...
Вроде бы и жарко было снаружи. А внутри было холодно. Все время хотелось на солнце, солнце было, но тепла не было.
Марево стояло над городом.
По Дерибасовской не бродили туристы. Тещин мост не вибрировал под прыжками. Лишь довоенная надпись на перилах: «Будь счастлив, не выебуйся» мерцала из прошлого.
Пустые пляжи. Пустые кафе. Пустые люди.
Июль четырнадцатого. Весь мир знает - в Одессе жгут людей.
Будь счастлив - жги людей.
Было потерянное поколение, было поколение победителей. Настало время поколения позитива. Веселись, улыбайся, будь на позитиве - все, что нужно от жизни. Убивай и улыбайся, воруй и хохочи. Под эмоцией эмоция и долой разум. Вот и все, что требуется.
Будь модным, будь в стаде.
Но слово «стадо» меняется на слово «тренд».
Будь модным, будь в тренде.
А разницы нет.
Мем из контакта заменяет собственную мысль.
Страшно жечь людей? Тогда делай шашлык по-колорадски. И танцуй, танцуй, девочка, танцуй. Не думай. Выгибайся в пояснице. У тебя красивые ягодицы. Этого достаточно. Жги, танцуй, убивай. Они не люди.
«Они не люди» идут в театр.
Русский театр в Одессе. Два месяца назад возле него мы проиграли бой. Женька кричал: «За мной!».
А небо в тот день было каменным.
Обученные инструкторами «Онижедети» волнами метали камни. Одни разбивали мостовые. Другие хватали куски асфальта, брусчатки и плитки. Третьи набирали разбег. Четвертые кидали. Пятые возвращались назад. Шестые за спинами предыдущих вели снайперский огонь. Падали милиционеры, один за другим. Падали дружинники «Антимайдана». Женька умрет через три дня. После того, как ему в спину выстрелят из дробовика. Женьке повезло. Его не сожгли.
Мы проходим по Греческой. Я не гляжу под ноги. Под ногами смытая кровь.
Мы идем в Русский театр. Странно, его все еще не переименовали.
Вот двери, стеклянные. Второго мая их разбили наши. Хотели забаррикадироваться в здании. Но ушли в «Афину». Те, кого не убили и кто не успел уйти подворотнями. Да какая уже разница, почему продолжили в «Афине», а не в Русском театре? Торговый центр «Афина» принадлежал тогда майдауну Вадиму Черных, изображающему из себя анархиста до сих пор. Русский театр принадлежал городу. Если бы наши ушли в него, то сожгли бы еще и его.
Но они ушли в торговый центр, поэтому Русский театр не сожгли. Поэтому мы идем в него спустя два месяца.
В театре хорошо, прохладно. Общественные места - очень удобное место для встреч.
Идет пьеса Ремарка.
На сцене разрушенный Берлин. Перед сценой сожженная Одесса. Вокруг театра окровавленная Украина.
Врывается Грета.
Грета. Русские! Русские внизу!
Шмидт (орет). Зовите их! Быстрей! Зовите! (В окно.) На помощь! Русские! На помощь! Сюда!
Анна (Шмидту). Вы с ума сошли!
Росс (пришел в себя, качает головой). Слишком поздно! (Анне.) Выбрось револьвер. Быстро. (Отпрянул от окна.)
Анна и Росс выбрасывают из окна оружие.
Шмидт (кричит). Держаться вместе! Сообща!
Слышны хлопанье дверьми, грохот, голоса.
- Держаться вместе!
Распахивается дверь.
Зал начал аплодировать. Настороженно. Оглядываясь. Скромно аплодировать. Затем все сильнее и сильнее. Словно прибой, усиливаясь с каждой минутой. Вот встал партер, за ним амфитеатр, вот и балкон. Все сильнее и сильнее: уже овация.
На сцене русские солдаты. И они молчат, выжидая, когда закончится людской прибой.
Русские идут! Русские идут!
Уже Изварино, Иловайск! Уже на Должанке ополченцы Луганска и пограничники России держат атаку польских батальонов под флагом Украины. А затем идут в свое наступление. Русские идут! Лутугинский перекресток! Прорвана блокада Луганска. Наши под Мариуполем! Русские идут! Вот и Дебальцево!
А русские не идут.
Нет больше русских, им нечем идти. И некуда идти.
А кто же тогда я?
Неужели я не достоин быть русским? И мне надо сдаться каким-то ушлепкам? Быть такого не может. Я русский солдат? Или кто?
Россия начинается там, где стоят ее сыны. Россия закончится тогда, когда умрет последний ее солдат.
Боже, сделай так, чтобы мы были не последние.
И держаться. Держаться вместе. Тогда русские придут.
Или не придут?
Не важно.
Я уже пришел. Потому что, если не я, то кто?
И распахивается дверь...