Елена Чудинова: «Я не оставляю надежды на то, что тоже в итоге окажусь плохим пророком»
Роман-антиутопия «Мечеть Парижской Богоматери» рассказывает о возможном будущем «толерантной» Европы. В 2048 году власть во Франции захватывают исламисты-иммигранты, они вводят законы шариата, христиан загоняют в гетто, а Нотр-Дам-де-Пари (собор Парижской Богоматери) превращают в мечеть. Роман был издан в 2005 году, а вскоре Париж был охвачен погромами, устроенными беженцами из мусульманских государств. Как раз накануне нынешних терактов в Париже и в США вышел английский перевод романа. Обозреватель «МК» побеседовала с автором пророческого произведения.
- Елена Петровна, вы автор знаменитой антиутопии о захваченной исламистами Франции. Есть ли у вас ощущение, что ваше пророчество сбывается?
- Я уже неоднократно говорила, что лучший пророк - несостоявшийся пророк. Возьмем пример Дж. Оруэлла, с названием чьей антиутопии я веду игру в названии своей книги. Я не оставляю надежды на то, что тоже в итоге окажусь плохим пророком. В последнее время ко мне стали больше прислушиваться, что подкрепляет мои надежды. Пусть не будет в Париже «Мечети Парижской Богоматери», пусть очнется Франция - снова «возлюбленной дочерью Церкви», а не рассадником либерализма!
- Как вы думаете, почему именно Франция была выбрана в качестве цели для атаки террористов? Почему не Германия, Британия, США? Случайно ли это?
- Поразительно, но в эти дни решительно все задают мне один и тот же вопрос: почему Франция? Мой ответ, пожалуй, таков: Франция - символ и нерв европейского мира, культурный код, который от рождения воспринимает каждый европеец. Удар по Франции каждый из нас невольно проецирует мысленно на собственную страну. Из этого же я исходила, когда выбирала Францию местом действия своего романа. Понимает ли враг, чуждый нашей цивилизации, столь тонкие материи, как «культурный код», «символ»? Нет. Наш враг - варвар, как писал убитый Пол Хлебников. Но у варваров вместо понимания есть чутье, более острое, чем у нас.
- Вы часто бывали во Франции, у вас там много знакомых. Как они воспринимают происходящее?
- Франция - часть моей жизни. Только в сентябре я вернулась из Тулузы - чтобы попасть под град интервью, связанных с потоками «беженцев». Всю ночь этого теракта я сидела в электронной почте, Скайпе, на телефоне. Французы демонстрируют человеческое сплочение перед лицом трагедии, заботу и любовь друг к другу. Вместе с тем все очень озлоблены на правительство. «Эти сволочи», - написала мне парижская приятельница, изысканнейшая дама. Неудивительно. Год начался с бойни в редакции - а чем завершился? Что было сделано между этими трагедиями?
- Произойдут ли после нынешних событий какие-то изменения в политической жизни Франции и Европы в целом? Будет ли меняться политика по отношению к мигрантам?
- Нет, я не предполагаю позитивных перемен при нынешних властях. Доказательство тому - тот конфузный и нелепый марш в январе, на который не позвали единственного политика, ищущего решения нынешним проблемам, - Марин Ле Пен.
(Имеется в виду «марш единства» 11 января 2015 года после нападения на редакцию Charlie Hebdo.)
- Когда упал наш самолет, наши либералы хором завопили: «Не надо было лезть в Сирию!» Есть ли аналогичные настроения во Франции?
- Есть ли во Франции свои национальные предатели? Да, разумеется. И некоторые из них сидят довольно высоко. Есть такой термин, по-русски он, правда, звучит немножко коряво, «левая черная икра». Это либеральные элиты. Они стоят за бесконечный ввоз мигрантов, но твердо знают, что это не на их лестничной площадке будут резать жертвенного барана. Подобные радости будет терпеть простой француз. И телохранители у них найдутся, если что. Да, они очень любят «миролюбивую» риторику.
- Как вы думаете, кто победит в этом противостоянии? Удастся ли «старой Европе» выстоять под натиском исламистов?
- Удастся ли выстоять - только Богу известно. Европа ослаблена «толерантностью», запугана отрицательными клише, которые лепят на всех радетелей национального интереса, просто на патриотов, по сути. Пробуждение иной раз бывает мучительным. Но во французский, в частности, народ мне хочется верить.
- Сейчас в социальных сетях проходит акция: на аватарки вешают французский флаг. Все мы скорбим по невинным погибшим людям, но не возникает ли у вас вопрос: почему после недавнего крушения нашего самолета европейцы и американцы не раскрашивали свои аватарки в цвета российского флага? Почему не было «всемирной скорби», когда тысячами гибли жители Донбасса? Нет ли здесь деления людей на «первый» и «второй» сорт?
- Дело не в делении людей по сортам, а в том, что против России развязана масштабная информационная война. В которой мы, кстати, не наносим ответных ударов, ибо наши пропагандисты в лучшем случае бездарны. Франция в целом, Европа в целом искренне думает, что мы сами бомбим Донбасс. Люди ничего не знают о нацизме на Украине, о Доме профсоюзов. Можно ли ждать симпатии, если в нас видят агрессора? А что сделали наши иновещательные СМИ, чтобы разбить этот образ? Донести правду? Ответственно заверяю: ничего. В чем мы обвиним простого француза? Мои друзья радовались возвращению Крыма, скорбят о ситуации в Новороссии, одобряют действия в Сирии. Но мои друзья - это "старая Франция", это католики, это меньшинство.
Елена Чудинова