Собственная Его Императорского Величества охрана: 1867-1881
Монарх-конспиратор
Работу жандармов-телохранителей усложняли и романтические увлечения Александра, которые он держал в тайне от всех, включая и свою личную охрану. Вот такой эпизод произошел через год после покушения - в мае 1867 года, когда Император прибыл с официальным визитом в Париж и остановился в Елисейском дворце. Однажды вечером он обратился к сопровождавшему его министру двора с неожиданной просьбой: одолжить ему 100 тысяч франков. Получив деньги, Император отправился в неизвестном направлении.
Но французская полиция, которая несла наружную охрану дворца, бдительности не теряла. Группа агентов «вела» Царя на протяжении всего пути. Выйдя на улицу, самодержец нанял фиакр и вручил извозчику листок бумаги с адресом. Прибыв на место, Александр попал в затруднительное положение, поскольку парижские парадные открывались не так, как в Петербурге, - нужно было дернуть за специальную веревочку сбоку, о чем Император, естественно, не знал. Тогда один из агентов под видом обычного прохожего вежливо отстранил его, открыл дверь и сам зашел в дом. Александр поднялся на третий этаж и пробыл в расположенной там квартире около двух часов. Не раскрывая подробно своих методов наблюдения, полицейские деликатно сообщили в рапорте, что, судя по всему, все это время «Император пил чай в обществе двух дам...».
Во время той же поездки во Францию, через какие-то недели после описанного выше забавного случая, произошло второе покушение на Царя. Александр II ехал в открытой карете вместе со своими детьми и Наполеоном III. В районе Булонского леса среди ликующей толпы находился польский террорист Антон Березовский, который считал цареубийство необходимым для освобождения своей родины из-под гнета русского самодержавия. Он несколько раз выстрелил в Русского Монарха. На этот раз жизнь Александру спас офицер охраны французского Императора. Березовского схватили и приговорили к пожизненной каторге.
После второго счастливого избавления от гибели Царь не счел нужным усиливать свою охрану, запираться и прятаться. Правда, дал полиции приказ разобраться с наиболее известными революционными организациями. Одних революционеров арестовали, другие ушли в подполье, третьи бежали за границу. В стране установилось затишье, но было оно совсем не долгим.
Маньяки-цареубийцы
С середины 70-х годов XIX века началась новая волна революционного движения. Пришло новое поколение молодежи, еще более радикально настроенное к власти и ее символу - самодержцу.
2 апреля 1879 года Император уже с охраной прогуливался в окрестностях своего дворца. Неожиданно внимание штабс-капитана Карла Коха, отвечавшего за жизнь Царя (в современной интерпретации - «прикрепленного»), привлек молодой человек с внешностью и повадками типичного бомбиста. Длинное черное пальто с поднятым воротником, студенческая фуражка, опущенная на глаза, да еще и руки глубоко в карманах… Но охрана не остановила незнакомца. В то время еще не было принято оцеплять кордоном телохранителей места появления важных персон. Террорист открыл огонь, Царю пришлось спасаться бегством, к его счастью, ни один из выстрелов не достиг цели, а подоспевший Кох оглушил стрелка ударом шашки (бил плашмя, как предписывали полицейские правила).
Но первые три покушения были только началом, их организовывали плохо подготовленные одиночки. После репрессий организации народников постепенно трансформировались в революционно-террористические группы. Они объявили настоящую войну представителям власти, начали убивать генерал-губернаторов, высокопоставленных полицейских чинов - всех тех, с кем у них ассоциировалось самодержавие. Но главной целью для них, конечно, оставался Александр II.
С 1879 года маниакальную цель цареубийства поставила перед собой организация «Народная воля», отколовшаяся от народнической «Земли и воли». На первом же своем заседании исполнительный комитет народовольцев единогласно приговорил Императора к смерти. Обвинения были посерьезнее каракозовских: помимо обмана при реформах, Царю ставили в вину кровавое подавление польского восстания и репрессии против оппозиции. Подготовка нового покушения началась.
На этот раз решено было взорвать поезд Царя по дороге из Крыма в Санкт-Петербург. Народовольцы знали, что Императорский кортеж состоит из двух составов: в одном едет сам Александр II со свитой, во втором - царский багаж, причем состав с багажом на полчаса опережает царский поезд. Однако в Харькове один из паровозов багажного состава сломался, и поезд Царя пошел первым. Не зная об этом, террористы пропустили первый состав и взорвали мину под четвертым вагоном второго. Узнав о том, что он в очередной раз избежал гибели, Александр II, по словам очевидцев, горестно произнес: «Что они имеют против меня, эти несчастные? Почему они преследуют меня, словно дикого зверя? Ведь я всегда стремился делать все, что в моих силах, для блага народа!».
У «несчастных» бомбистов представления о благе народа не совпадали с царскими. Они тут же принялись готовить новые покушения. А в стане телохранителей по-прежнему наблюдалась неразбериха: за охрану Императора отвечало такое количество служб, что устанешь перечислять. Какой-либо четкой системы взаимодействия между ними выстроено не было.
Исследования историков дают убедительный анализ положения дел в тогдашней охране. Специалисты отмечают, что у личной стражи Императора не было своей агентуры, а полицейские институты - Министерство внутренних дел, корпус жандармов, III Отделение и другие спецслужбы - конкурировали между собой за близость к государю и никак не могли наладить обмен оперативной информацией. Существовал и упоминавшийся выше Собственный Его Императорского Величества конвой в составе нескольких казачьих эскадронов. Казаки были храбрыми воинами и в своих золоченых черкесках очень эффектно смотрелись на публике, но специфических навыков охраны первых лиц у них и близко не было.
В общем, верна пословица «У семи нянек дитя без глаза». Последствия не заставили себя ждать. На этот раз «Народная воля» задумала устроить взрыв во время торжественного ужина, на котором Александр II должен был присутствовать вместе со всеми членами Императорской Семьи. В 1879 году в Зимний дворец под чужим именем поступил работать столяром народоволец Степан Халтурин. В течение четырех месяцев (!) он совершенно беспрепятственно по кусочкам проносил во дворец динамит и прятал его в своем сундуке. Один этот факт уже предельно ярко иллюстрирует качество работы охраны государя.
Сундук Халтурина находился в комнате, расположенной аккурат под царской столовой. Взрыв прогремел 5 февраля 1880 года. И снова вмешался случай: поезд одного из членов Императорской Семьи опоздал на полчаса, и начало ужина перенесли. Взрыв застал Александра II возле комнаты охраны, расположенной недалеко от столовой. Ни Император, ни кто-либо из членов его семьи не пострадал, но погибли 10 и были ранены несколько десятков солдат из охранявшего Александра II Финляндского полка.
Однако, как говорится, сколь веревочке не виться... 1 марта 1881 года несогласованность в действиях охранных структур и предсказуемо беспечное поведение самого Александра II позволили террористам добиться давней цели. Первая бомба, брошенная студентом Николаем Рысаковым, не причинила вреда Императору.
Карл Кох и в этом случае действовал грамотно и решительно: в первую очередь обезвредил преступника, отобрал оружие, передал задержанного охране. Затем, небезосновательно подозревая, что в собравшейся толпе может быть сообщник террориста, он крикнул казакам: «Ребята, обнажите шашки, окружите Государя и никого не подпускайте к нему!».
Но казаков остановил грубый окрик полицмейстера Дворжицкого: «Вложите сабли в ножны! Это вам не второе апреля!». Этими словами полковник намекал на события 1879 года и давал понять, что сейчас все будет по-другому: мол, здесь я старше по чину и потому должен руководить действиями охраны.
Александра II следовало немедленно эвакуировать с места происшествия, но этого сделано не было. Учитывая всю запутанность взаимоотношений между охранными структурами, трудно даже сказать, кому этот просчет следовало бы поставить в вину. Однако, по логике охранного дела, виноват всегда тот, кто имеет больше профильных полномочий…
Царь сначала попытался лично допросить Рысакова, а потом пошел помогать раненым. На стоявшего у ограды Игнатия Гриневицкого никто не обращал внимания. Поэтому он беспрепятственно подошел к Царю и бросил ему прямо под ноги вторую бомбу. Сбылось предсказание известного петербургского юродивого Федора: «Царь умрет в красных сапогах...».
Из всех, кто в тот день отвечал за охрану, наибольшие симпатии вызывают Карл Кох и казаки. Но тогдашнее общественное мнение в деталях разбираться не стало, обвинив в гибели Царя и Коха, и Дворжицкого, и казаков… Мысль о том, что главная причина кроется в плохой организации охранной системы в целом, в воспаленные гневом головы вообще не приходила.
А. Моисеев