Кто казнил Зою (и сколько раз) #Зоя #ЗояГерой #фашизм #антифашизм #смыслы #как_надо #идеи #тактика
Click to viewПо случаю восьмидесятилетия начала контрнаступления Красной Армии под Москвой я совершенно не собирался писать о Зое Космодемьянской. Поговорить хотелось о другом, - о сибирских дивизиях, которые нанесли решающий удар, заставивший захватчиков отступить... и о других дивизиях (белорусских, украинских, литовских, латвийских, эстонских и западно-российских), которые решающих ударов не наносили, - просто, совместными усилиями, привели «Вермахт» в такое состояние, что удар сибиряков отбросил его от Москвы... у меня, выросшего в восточном Подмосковье, это болит, знаете ли. Но, как нередко бывает, повестку дня продиктовал телевизор:
29 ноября 2021, 18:24
Сегодня годовщина трагической гибели Зои Космодемьянской
Сегодня - 80 лет со дня гибели Зои Космодемьянской. Осенью 1941-го, когда враг стоял у Москвы, а наши готовились наступать, 18-летняя девушка, по сути вчерашняя школьница, проводила диверсии в тылу врага. В занятой фашистами деревне Петрищево она сожгла избы, где были немецкие командиры и связисты. Дальше были допрос, пытки, КАЗНЬ.
Вот хотелось бы просто потоптаться на этих нелепых «трагической гибели» и «казни» путинских пропагандистов, - а не выйдет. Убийство Зои Космодемьянской немецко-фашистскими оккупантами «казнью» стали именовать в советское время, - и не удивляюсь, если даже в самой первой статье о подвиге Тани читателям тоже рассказывалось про «казнь». То есть лишение жизни как высшую карающую меру, меру наказания, к которой приговаривают, на которую осуждают, - те, кто имеет полномочия судить, по закону или даже по совести «имеет право» судить. У тех, кто говорит о «казни» Зои, волей-неволей выходит, что немецко-фашистские захватчики, разместившихся в подмосковной деревне Петрищево, такие права как бы имели, они будто были осенью 1941 года под Москвой некоей «законной властью».
Работа советской фронтовой пропаганды, стоит признать, была всё-таки далека от совершенства. Тут можно вспомнить хотя бы историю о «28 стоявших насмерть героях-панфиловцах», - один из которых потом «ожил» и пришёл за своим орденом. Много было тому причин, - объективных (советские журналисты работали, мягко говоря, в очень неспокойной обстановке) и субъективных (бывали такие случаи, что в редакциях прятались от фронта, а этакий настрой не мог не сказываться на качестве работы), - из которых я бы выделил одну, на которую редко обращают внимание: советские журналисты занимали в обществе особое положение, коренным образом отличавшее их и от фашистских пропагандистов, и от пропагандистов «западных демократий».
И в фашистских государствах, и в «западных демократиях» журналисты, - особенно сотрудники ведущих изданий, имевших отношение к государственной пропаганде, - были частью «верхов» общества; а в Советском Союзе они (как, кстати, и генералы Красной Армии) относились к привилегированным «низам». Имея существенные, ощутимые преимущества перед «простым» рабочим, «простым» крестьянином, «простым» солдатом, - советский журналист, тем не менее, не мог чувствовать себя «сверху»... и это многое определяло.
И есть, конечно, ещё одно обстоятельство, о котором я сейчас не могу не сказать, - которое, собственно, создало ту почву, на которой взросло и обрело устойчивость представление о том, что Зою Космодемьянскую якобы не убили злодейски, а «казнили». Всё дело в том, что любые люди, устанавливающие свои правила, требующие подчинения им и имеющие достаточную силу для подавления или уничтожения тех, кто не сопротивляется, - начинают восприниматься, как «законная власть». Пусть речь идёт об отъявленных негодяях и головорезах, чьи преступления осуждены Нюрнбергским трибуналом, - даже и в этом случае.
И тут мысль моя опять и опять почему-то возвращается к тому, с чего начался проклятый немецкий фашизм. Вот не отпускают меня эти мысли, - о том, как немецким и другим европейским коммунистом следовало вести себя для того, чтобы Великая Отечественная война шла бы иначе... чтобы, в частности, и Зое, может быть, не пришлось бы отдавать свою жизнь. И чем больше я об этом думаю, - тем больше понимаю, что вся история довоенной антифашистской борьбы написана Куусиненом и Мануильским (Димитрова к тому времени уже не было в живых), написана для того, во многом, чтобы оправдать себя; то есть, эти деятели, входя в руководство Коммунистического Интернационала, разработали некие приёмы, пользуясь которыми западноевропейские коммунисты и другие антифашисты потерпели поражение, - а потом, через много лет, сами написали «славную историю», которая прославляла не столько героев-антифашистов, павших на фронтах Гражданской войны в Испании или погибших в застенках фашистских концлагерей, сколько именно их, писателей... написали как раз так, чтобы у изучающих и мысли не возникло о том, что «славная антифашистская борьба» велась как-то неправильно. «Определили правила», «выявили закономерности», - только для того, чтобы «отмыться».
А между тем, вот этот печальный опыт, - опыт нас всех, которые уже много десятилетий непрерывно «казнят» Зою... хотя уже и «Третьей Германской Империи» давно нет в помине, и над головой у нас мирное небо, и никто с нами не воюет (кроме Вечно Нового Коронавируса и, может быть, Украины), то есть никто нас не заставляет... и всё равно, значит, мы продолжаем признавать за оккупантами какую-то «законность», видеть в них не бандитов, но «власть карающую», - подталкивает к неожиданному выводу. Раз преступный и антинародный фашистский режим (для бдительных граждан поясняю особо: не имеющий ничего общего с нынешним российским, законным и многонационально-народным) всё равно воспринимается многими, как «законная власть», - даже, вот, через линию фронта, а что уж говорить о живущих и работающих на той стороне, - то антифашистам следует взять на вооружение некоторые приёмы, использующиеся в «преступном мире».
Вообще, мне кажется, что было бы лучше, если бы западноевропейские коммунисты, - после первых поражений, когда стало ясно, что прямо сейчас («когда надо») повести за собой широкие массы народа они не могут, что значительная часть не только городских мелких буржуа и крестьян, но и рабочих встала на сторону фашистов, что нет революционной ситуации, - взяли на вооружение тактику... российских революционеров-народников. Эта тактика кажется исторически обречённой, но для своего времени она была, в общем и целом, единственно возможной: в условиях, когда невозможна была не только революция, но и массовая классовая борьба (потому что государство «высших классов» было ещё очень сильно, а «низшие классы» находились в переходном состоянии, когда каждая семья и каждый человек искали «своё место под солнцем»), - они отстреливали наиболее свирепых деятелей антинародного режима (который, самодержавный с монархической формой правления, тоже, разумеется, не имел ничего общего с нынешним российским, демократическим с республиканской формой правления)... и заставляли бояться остальных, что само по себе делало политику «верхов» более соответствующей потребностям «низов». У народников неправильной была стратегия: с помощью выбивания «героев» антинародного режима они надеялись-таки поднять «массу» и, в конечном счёте, пробить для России некий «особый путь» к социализму, «минуя западный капитализм». Но и в тактике были ошибки, - связанные как раз с тем, что революционеры-разночинцы (им, воспитанным на классической русской литературе, совсем не чуждо было понятие «чести» в дворянском истолковании) очень хотели остаться «чистыми»... к слову, болгарские революционеры (я имею в виду не коммунистов, а, прежде всего, ВМОРО), чьё движение было многими нитями связано с русским революционным движением (достаточно сказать, что одна из первых марксистских групп в России, объединявшая, естественно, бывших народников, была создана македонским болгарином Дмитрием Благоевым), учли и исправили некоторые из ошибок россиян, - их деятельность стала более «криминальной»... и, в то же время, более «массовой», в которой могли найти своё место не только «герои», но и «люди толпы».
И вот ЕСЛИ БЫ западноевропейские антифашисты в 30-ые годы, - когда фашизм уже стал массовой силой и получил в своё распоряжение силу государства, - стали действовать, как народовольцы, да ещё и используя некоторые «криминальные» приёмы (например, повязывая кровью тех, кто колебался перед силой «законной власти»); ЕСЛИ БЫ небоеспособная их часть на показ «приняла правила» фашистов, даже, может, «публично покаялась в старых заблуждениях» и встроилась в «Новый Порядок» фашизма, чтобы помогать бойцам изнутри, а боеспособная развернула бы охоту на «первых лиц», активистов и пропагандистов «Третьего Рейха» (сопровождающуюся, по мере вовлечения «Рейха» в Мировую войну, диверсиями на «стратегических объектах»), - тогда... нет, я не утверждаю, конечно, что они бы обязательно добились больших успехов. Понятно, что и фашисты бы защищались от «красного терроризма» изо всех сил, и сказалось бы отсутствие подготовки (в конце концов, в Западной Европе была своя революционная традиция, сильно отличавшаяся от русской и, тем более, болгарско-македонской). Они бы, возможно, не нанесли бы фашистскому порядку слишком уж большого ущерба, - но они нанесли бы ему больший ущерб, чем тот, который они нанесли в действительности. Они уменьшили бы общую силу фашистского режима, - и может быть... может быть, этого, по цепочке событий, даже хватило бы для того, чтобы «власть» фашистов в оккупированном Петрищево оказалась настолько слабой, что они (и их местные пособники, на которых бы тоже влиял настрой «хозяев»), Зою не поймали бы.