Я не знаю, когда человек ломается.
Как легко заглушить физическую боль. Её просто надо понять. Вот что делать с болью от унижения от проигрыша. Нет, не в их игре, а в игре по твоим правилам. В игре с самим собой. Рой мыслей сгущает тьму, открыв лазейку светящемуся экрану. Заплатив откупные Морфию, ты пытаешься совладать с пульсом. Но каждый удар сердца уходит еще одной буквой в тетрадь, отгоняя ночь. Приближая рассвет. И первый день весны.
Ему всегда нравились цветы. Каждый цветок для него загорался искрами во всем теле. Он не понимал и не соглашался с однозначно скучным описанием других людей этих божественных созданий.
Это начиналось легонько, едва заметно. Сперва Запах. Он слегка постукивал в дверь и просил ее открыть. Легонько приоткрывая дверь на засове, он никогда не мог удержать ее. Запах с озорным напором наваливался и раскрывал её настежь. Все тут же менялось! Запах ураганом проносился по всем потаенным комнатам его души, переворачивая все вверх дном и срывая занавески с окон. Тогда наступал черед Цвета. Тот уже не церемонился! Яркой белой вспышкой, он разбивался о его сердце и радужными лучиками раскрашивал его страхи.
Мгновения вливались в секунды. Секунды в минуты. Он их не считал. Времени не было. Его рука тянулась к стебельку Цветка. Сперва робкое касание листочка в ожидании согласия. Потом стебелёк. Объятье становилось сильнее, пока он не растворялся в нем. Его больше не было. Не было и цветка. Был мир. Земля. Вселенная. Какая разница что видели другие и как это называли.
- Васильевна!!! Да прекрати ты уже церемониться с ним! Вколола лекарства и пошли. Он все равно никогда ничего не чувствовал, бедняга.
Ему всегда нравились цветы. Каждый цветок для него загорался искрами во всем теле. Он не понимал и не соглашался с однозначно скучным описанием других людей этих божественных созданий.
Это начиналось легонько, едва заметно. Сперва Запах. Он слегка постукивал в дверь и просил ее открыть. Легонько приоткрывая дверь на засове, он никогда не мог удержать ее. Запах с озорным напором наваливался и раскрывал её настежь. Все тут же менялось! Запах ураганом проносился по всем потаенным комнатам его души, переворачивая все вверх дном и срывая занавески с окон. Тогда наступал черед Цвета. Тот уже не церемонился! Яркой белой вспышкой, он разбивался о его сердце и радужными лучиками раскрашивал его страхи.
Мгновения вливались в секунды. Секунды в минуты. Он их не считал. Времени не было. Его рука тянулась к стебельку Цветка. Сперва робкое касание листочка в ожидании согласия. Потом стебелёк. Объятье становилось сильнее, пока он не растворялся в нем. Его больше не было. Не было и цветка. Был мир. Земля. Вселенная. Какая разница что видели другие и как это называли.
- Васильевна!!! Да прекрати ты уже церемониться с ним! Вколола лекарства и пошли. Он все равно никогда ничего не чувствовал, бедняга.