Освобождение крестьян (II) и Новая Орда
Оригинал взят у civil_disput в Освобождение крестьян (II) и Новая Орда
Прочитал в ленте стопятьсот перепостов статьи Владимира Пастухова и одно возражение - от доблестного holmogor.
Юзер holmogorвозразил Пастухову незатейливо, не вникая в суть, что нисколько не умаляет заслуг Холмогорова в изучении римской и отечественной истории. Однако статья Пастухова заслуживает более пристального разбора с логическим карандашом в руке, хотя бы из уважения к автору.
Поэтому сначала о Новой Орде, а затем уже о крестьянах.
Прежде всего, я готов согласиться со всем, что написано у Пастухова. Готов ему простить даже откровенно глупое определение допетровской Руси как страны заселенной люмпенами и прочими стеньками разиными. Допускаю, что в Оксфорде этому просто не учат. Бог с ним!
Но я категорически возражаю против слова «пролетариат».
Автор использует это слово только один раз, но в тезисной части: «государство Владимира Путина - это государство диктатуры люмпен-пролетариата».
В аргументирующей части автор употребляет слово люмпен без определения и часто заменяет его синонимами «криминал», «паразитирующий класс», «бандиты», «кремлевские олигархи», «социальные фрилансеры».
Есть такая известная риторическая формула: «то, что стройно - наука».
Если вы в тезисе говорите об одном, но аргументы приводите в доказательство иного, это «не стройно», это «не наука». Если бы я хотел побеседовать с базарной бабой, я бы не стал читать статью Пастухова. Мне он интересен как исследователь.
Остается ли исследователь таковым, когда, делая вид, что собирается говорить об одном, в дальнейшем подменяет данное понятие иным понятием, и приводит доказательства в пользу этой подмены? Холмогоров этого не заметил, как не заметили и многочисленные «перепостеры».
Я более чем уверен, что автору не хуже меня известны разительные отличия в образе жизни люмпен-пролетариев Лондона и кремлевских олигархов, покупающих в Лондоне дома и квартиры. Следовательно, слово «пролетарий» не случайная обмолвка, а реверанс в сторону читателя. Предположительно, читатель Пастухова не любит ни пролетариев, ни олигархов, и такое литературное сближение двух научно несовместимых понятий должно читателю понравиться. Как видно, фокус удался. Представители среднего класса постят «фундаментальный» материал, нисколько не задумываясь, что люмпен - это написано о них. И что именно им статьей Пастухова восторгаться не следует.
А доказать это совсем не трудно.
Дело в том, дорогие мои средне-классники, что люмпенами, согласно Пастухову, бывают не только пролетарии. Увы, это случается и с представителями других классов. Не без злой издевки, возможно, и в ваш адрес, автор предложил читателю гениальную экспликацию слова «люмпен». Это, по тексту статьи, «деклассированные элементы, все те, кто выпал из своих социальных ниш, либо вообще их никогда не имел». Ни слова не сказано о том, что это выходцы исключительно из пролетарских слоев, из рабочего класса. Из «социальных ниш», это во множественном числе, значит, их много, они разные.
Теперь попробуем вместе догадаться, к какой такой социальной нише нам отнести А. Навального? Буржуазия, рабочий класс, крестьянин - это все как бы не о нем, правда? Ага, юрист!
А вы уверены, что Навальный лучший юрист, чем Владимир Ульянов-Ленин?
Что он действительно плоть от плоти экспертного юридического сообщества, что его юридическая подготовка релевантна, что он смог бы найти себе пропитание, оказывая юридические услуги населению хоть в Нью-Йорке, хоть в Урюпинске? Мы знаем, что Навальный был в каких-то партиях, состоял при каких-то губернаторах, что он авантюрист, фрилансер, организатор протестов, перспективный политик, просто симпатяга и блоггер, но он и дня не просидел в адвокатской конторе - и никогда не принадлежал и не принадлежит сейчас к какому-то классу или социальной нише - он, иными словами, люмпен.
Успешный люмпен, да.
Успешным люмпеном можно назвать и Владимира Путина - деклассированного сотрудника внешней разведки.
Потанин - деклассированный дипломат.
Кургинян - деклассированный геолог или что-то вроде того.
Холмогоров - деклассированный историк.
Чем же люмпен отличается от представителя нормального класса или социального слоя?
Очень просто:
«…мы с коллегами из России и разных стран больше недели фактически прожили в Хамовническом суде Москвы на процессе по делу Pussy Riot. Занимали друг другу место в переполненном зале, делились водой, заряжали телефоны от ноутбуков соседей по скамье, слушали, записывали. Изредка перешептывались, комментировали происходящее. В основном, использовалось слово «охренеть» и его производные».
Классы в обществе существуют не просто так, а для дела. И они постоянно заняты этими делами. Предприниматели - бизнесом, актеры - театром, историки - архивами, геологи - образцами пород, разведчики - разведкой, переводчики - переводами, писатели - литературным трудом, и т.д. У них нет времени просиживать неделями в Хамсуде, становиться президентами или «комментировать происходящее».
Например, мое дело - консультировать предпринимателей и преподавать теорию организации. Я не могу «подарить» ЖЖ больше десятка страниц текста в неделю, хотя для бывшего мидовского чиновника и 100 - 150 страниц не объем. Но у меня нет на это времени. Тем более, я не могу позволить себе провести целую неделю где-либо в отрыве от дела - в цирке или в суде. А у люмпенов из разных стран мира на это время есть. Поскольку производительным трудом люмпен не занят.
Кажется, мы уже решили вопрос с пролетариатом - пролетариат, до свидания! В Хамсуде толкутся не рабочие, которых только что уволили с «ЗиЛа». А кто?
Это интересный вопрос.
На Западе промышленная революция и развитие капитализма создали интеллектуалов - людей, которые ради заработка заняты производством новых знаний (ученые и инженеры), либо управлением практическим использованием этих знаний (менеджеры и чиновники).
В России в тот же период времени, в XVIII - XIX вв., наряду с интеллектуалами, которые поначалу были представлены исключительно чиновниками, возник внешне похожий на них слой люмпен-интеллектуалов. Это были люди, получившие формальное образование в каких-то научных дисциплинах, нередко талантливые, которые, однако, никак не участвовали в производственной деятельности - ни в качестве ученых, ни в качестве практиков. Зато у них было много свободного времени и денег; и то, и другое они тратили на подготовку революции. Этот люмпенизированный слой у нас получил название «интеллигенция». Или «революционная интеллигенция», что одно и то же.
Благодаря советской историографии, мы все усвоили формулу «декабристы разбудили Герцена, а «Колокол» Герцена разбудил Россию», и потому привыкли думать, что интеллигенция - это хорошо, что это какое-то наше достижение. Между тем, до революции 1917 г., которую сейчас интеллигенция проклинает, о люмпен-интеллектуалах вообще никто, кроме них самих, ничего хорошего не думал! Ни буржуазия, ни чиновники, ни рабочие, ни крестьяне вовсе не считали интеллигента чем-то прекрасным и удивительным.
Допустим, инженер-путеец - это было востребованная специальность, но инженер никогда бы не позволил обозвать себя интеллигентом. Боже упаси!
Известная фраза дворянина Ульянова про «говно нации» сейчас воспринимается как ужасная грубость, но Ленин просто высказал распространенное мнение.
Другой дворянин и философ Николай Бердяев, высланный Лениным из России, грубияном не был, но он еще более безжалостен по отношению к интеллигенции:
«к интеллигенции принадлежали люди, не занимающиеся интеллектуальным трудом, и вообще не очень интеллектуальные», она «скорее напоминала секту с особой моралью, очень нетерпимой», «обладала способностью жить исключительно идеями», «в ней выработалась фанатическая раскольничья мораль», то, что «на Западе было научной теорией, подлежащей критике, у русских интеллигентов превращалось в догматику, в нечто вроде религиозного откровения». Интеллигенция породила тип человека, «единственной специальностью которого была революция».
«А на что же они жили?» Вчера на лекции был задан такой вопрос.
Чтобы ответить на него, необходимо, наконец, вернуться к крестьянской реформе.
К 1850 г. в России 2/3 поместий находилось в залоге у государства в обеспечение выданных помещикам ссуд. Иными словами, дворянский класс стал банкротом, а государство было вынуждено его содержать, выдавая все новые и новые ссуды. Дворянам, конечно, было удобно. Они могли давать детям хорошее образование, посылать их за границу подышать «воздухом свободы», но при этом, вернувшись на родину, будущие интеллигенты не считали себя чем-то этой родине обязанными. У них возникло представление о России как об «этой стране»: косной, архаичной, недодушенной вовремя Петром. А вот Америка - это страна! Там гуляют и пьют без закуски. Своей религией они сделали некую «народную правду», конгломерат противоречивых идей, заимствованных из ламаркизма, сен-симонизма, фурьеризма, гегельянства, материализма, марксизма. Неразвитость интеллектуальных способностей и недостаток культуры, в особенности, культуры логической, мешали интеллигентам усвоить эти теории критически, как нечто, подлежащее многократной проверке и развитию. Много позже этот комплекс догматических идей, имевших хождение исключительно среди интеллигентов и нередко усвоенных ими в пересказе (например, Белинскому Гегеля пересказывал Бакунин), превратился в учебник по «научному» коммунизму. Несколько поколений студентов сдавали по этому учебнику экзамены и зачеты.
Это как если бы вам пришлось учить ЖЖ наизусть.
Неудивительно, что известие об отмене крепостного права и о прекращении финансирования их долга государством, вызвало у этого слоя яростное неприятие. Неудивительно, что первые террористические организации возникли после, а не до 1861 года.
Имелась ли в деятельности русской революционной интеллигенции какая-то рациональная, общественно полезная основа. Безусловно!
Помимо того, что человечество способно рациональным научным способом управлять паровозом или спутником Земли, было бы очень желательно иметь возможность такого же рационального управления этносом, обществом, государством, вообще человеческой деятельностью. Науки о человеческой деятельности не существует, хотя возникли уже элементы такой будущей отрасли знаний: политэкономия, социология, политология, культурология, психология, теория организации. Но в XIX в. таких отраслей рационального знания не было и в помине, за исключением первых ростков политэкономии. Поэтому из чернышевских, писаревых, хомяковых не получилось интеллектуалов. Они опередили свое время. Но они первыми в России подняли те вопросы, над которыми и сегодня бьются представители новых наук об обществе.
В разлагавшемся дворянском классе возник острейший культурный конфликт. Часть этого класса смогла стать интеллектуальным классом: Ростовцев, братья Милютины, Менделеев, Витте - интеллектуалы. Но их интеллектуальная деятельность была ограничена их социальной ролью как государственных чиновников. Они почти никогда не заглядывали дальше того, что требовалось от них по службе. С другой стороны, лучшие представители интеллигенции, особенно, Хомяков, Чернышевский и Бердяев, смогли заглянуть намного дальше объективных возможностей своего времени, но их прозрения не превратились в рациональные стимулы модернизации.
Единственной практической «заслугой» интеллигенции стала революция 1917 года, когда оставшимся без содержания интеллигентам удалось свергнуть господство интеллектуалов. Представление об этой революции как о пролетарской лишено каких-либо разумных оснований. Это все равно, что утверждать, что освобождение крестьян в 1861 году подготовили сами крестьяне. Революция никогда не была частью программы пролетариата точно так же, как освобождение от крепостного права не было частью программы крепостных крестьян. Но интеллигенция о революции заговорила с самого своего зарождения как люмпенизированного слоя русского общества.
Победившая часть интеллигенции, в полном соответствии с интеллигентской моралью, немедленно занялась физическим истреблением тех немногих интеллектуалов-гуманитариев, которые все же в России были, интеллектуалов-государственников, а также тех интеллигентов, которые оказались противниками большевиков по политическим мотивам.
В. Г. Белинский: «Кровь необходима. Для того, чтобы осчастливить большую часть человечества, можно снести голову хотя бы сотням тысяч».
Снесли миллионам.
Вторым важным шагом революции стало восстановление крепостного права. Иначе и быть не могло по двум причинам. Прежде всего, отмена крепостного права не решила задачу перехода традиционного крестьянского хозяйства на рельсы индустриального развития. Частные крестьянские хозяйства, стесненные также правилами общины, не поддерживали такие функции, как планирование, агротехника, механизация. Индустриальное общество требует экономии на масштабе, массовой запашки, руководящей роли агронома. Сталинский великий перелом дал это России через структуру индустриальной латифундии - колхозы и совхозы.
Другой причиной восстановления крепостного права в СССР была люмпенская природа ее правящего класса - революционной интеллигенции. Хотя Сталин пытался в хозяйственных преобразованиях опираться на интеллектуалов, частью доставшихся от царизма, частью выращенных заново, он не мог обойтись и без интеллигенции. В противном случае здание новой псевдо-монархии повисло бы в идеологической пустоте. Хотя сталинские репрессии помогли избавиться от 2 - 3 млн. революционных люмпенов, полностью уничтожить слой люмпен-интеллектуалов не удалось. Едва ли такая задача Сталиным осознавалась и ставилась.
Советский интеллектуал все равно оставался в подчиненном положении у партийного люмпена, который вел крепостнический, барский образ жизни в обмен на «комментарии и рассуждения», не имевшие никакого производительного смысла.
Партийная жизнь люмпенизированного слоя била ключом - съезды, пионерские и комсомольские учебы - но только не логика, не философия, не развитие марксизма. Отсутствие потенций социальной инженерии вторично привело монархию к ее краху в 1991 г.
Крепостное право все еще в силе, но теперь его дополнил вассалитет по отношению к Западу. Экономическое и социальное угнетение народа дополнено национальным гнетом. Элиту все еще наполняют потомки люмпенизированной интеллигенции, переживающей свое третье вырождение. Что отразилось даже на физической кондиции первых лиц.
С ними Тёма, Макар и проститутка Кэт, но с ними нет Циолковского, Королева, Курчатова, Лосева, Зиновьева.
Угрозу интеллигенции несет, прежде всего, интеллектуальный класс, осваивающий методы социальной инженерии. Советская интеллигенция могла этого не опасаться, поскольку таких методов у ее противника - советского интеллектуала еще не было. Теперь же они появились, вот почему одним из первых шагов «нового» Путина стало решение сократить на 20 - 30 % систему высшего образования в России. Думаю, что все самое перспективное в нашем обществоведении непременно пойдет под нож - ИТРы власти не так опасны.
Человеку, вооруженному логикой, должно быть совершенно очевидно, что путь к возрождению России лежит через интеллектуальное государство, вооруженное методами социальной инженерии. Люмпенизированная Орда должна быть уничтожена навсегда. В этом случае, задача освобождения крестьян, которую не смог решить до конца мой прапрадед, будет, наконец, решена.
30 августа, в 19 часов я приглашаю друзей на мою лекцию «Культура и Конкуренция», которая состоится в Москве, в районе ст. м. «Тимирязевская». Содержание лекции имеет отношение к теории организации, этой встречей мы открываем серию лекций и семинаров по общим названием «Отношения и Власть в Бизнесе и Обществе». Желающих присоединиться к нам, прошу оставлять краткие сообщения в «личке».
Евгений Милютин
Прочитал в ленте стопятьсот перепостов статьи Владимира Пастухова и одно возражение - от доблестного holmogor.
Юзер holmogorвозразил Пастухову незатейливо, не вникая в суть, что нисколько не умаляет заслуг Холмогорова в изучении римской и отечественной истории. Однако статья Пастухова заслуживает более пристального разбора с логическим карандашом в руке, хотя бы из уважения к автору.
Поэтому сначала о Новой Орде, а затем уже о крестьянах.
Прежде всего, я готов согласиться со всем, что написано у Пастухова. Готов ему простить даже откровенно глупое определение допетровской Руси как страны заселенной люмпенами и прочими стеньками разиными. Допускаю, что в Оксфорде этому просто не учат. Бог с ним!
Но я категорически возражаю против слова «пролетариат».
Автор использует это слово только один раз, но в тезисной части: «государство Владимира Путина - это государство диктатуры люмпен-пролетариата».
В аргументирующей части автор употребляет слово люмпен без определения и часто заменяет его синонимами «криминал», «паразитирующий класс», «бандиты», «кремлевские олигархи», «социальные фрилансеры».
Есть такая известная риторическая формула: «то, что стройно - наука».
Если вы в тезисе говорите об одном, но аргументы приводите в доказательство иного, это «не стройно», это «не наука». Если бы я хотел побеседовать с базарной бабой, я бы не стал читать статью Пастухова. Мне он интересен как исследователь.
Остается ли исследователь таковым, когда, делая вид, что собирается говорить об одном, в дальнейшем подменяет данное понятие иным понятием, и приводит доказательства в пользу этой подмены? Холмогоров этого не заметил, как не заметили и многочисленные «перепостеры».
Я более чем уверен, что автору не хуже меня известны разительные отличия в образе жизни люмпен-пролетариев Лондона и кремлевских олигархов, покупающих в Лондоне дома и квартиры. Следовательно, слово «пролетарий» не случайная обмолвка, а реверанс в сторону читателя. Предположительно, читатель Пастухова не любит ни пролетариев, ни олигархов, и такое литературное сближение двух научно несовместимых понятий должно читателю понравиться. Как видно, фокус удался. Представители среднего класса постят «фундаментальный» материал, нисколько не задумываясь, что люмпен - это написано о них. И что именно им статьей Пастухова восторгаться не следует.
А доказать это совсем не трудно.
Дело в том, дорогие мои средне-классники, что люмпенами, согласно Пастухову, бывают не только пролетарии. Увы, это случается и с представителями других классов. Не без злой издевки, возможно, и в ваш адрес, автор предложил читателю гениальную экспликацию слова «люмпен». Это, по тексту статьи, «деклассированные элементы, все те, кто выпал из своих социальных ниш, либо вообще их никогда не имел». Ни слова не сказано о том, что это выходцы исключительно из пролетарских слоев, из рабочего класса. Из «социальных ниш», это во множественном числе, значит, их много, они разные.
Теперь попробуем вместе догадаться, к какой такой социальной нише нам отнести А. Навального? Буржуазия, рабочий класс, крестьянин - это все как бы не о нем, правда? Ага, юрист!
А вы уверены, что Навальный лучший юрист, чем Владимир Ульянов-Ленин?
Что он действительно плоть от плоти экспертного юридического сообщества, что его юридическая подготовка релевантна, что он смог бы найти себе пропитание, оказывая юридические услуги населению хоть в Нью-Йорке, хоть в Урюпинске? Мы знаем, что Навальный был в каких-то партиях, состоял при каких-то губернаторах, что он авантюрист, фрилансер, организатор протестов, перспективный политик, просто симпатяга и блоггер, но он и дня не просидел в адвокатской конторе - и никогда не принадлежал и не принадлежит сейчас к какому-то классу или социальной нише - он, иными словами, люмпен.
Успешный люмпен, да.
Успешным люмпеном можно назвать и Владимира Путина - деклассированного сотрудника внешней разведки.
Потанин - деклассированный дипломат.
Кургинян - деклассированный геолог или что-то вроде того.
Холмогоров - деклассированный историк.
Чем же люмпен отличается от представителя нормального класса или социального слоя?
Очень просто:
«…мы с коллегами из России и разных стран больше недели фактически прожили в Хамовническом суде Москвы на процессе по делу Pussy Riot. Занимали друг другу место в переполненном зале, делились водой, заряжали телефоны от ноутбуков соседей по скамье, слушали, записывали. Изредка перешептывались, комментировали происходящее. В основном, использовалось слово «охренеть» и его производные».
Классы в обществе существуют не просто так, а для дела. И они постоянно заняты этими делами. Предприниматели - бизнесом, актеры - театром, историки - архивами, геологи - образцами пород, разведчики - разведкой, переводчики - переводами, писатели - литературным трудом, и т.д. У них нет времени просиживать неделями в Хамсуде, становиться президентами или «комментировать происходящее».
Например, мое дело - консультировать предпринимателей и преподавать теорию организации. Я не могу «подарить» ЖЖ больше десятка страниц текста в неделю, хотя для бывшего мидовского чиновника и 100 - 150 страниц не объем. Но у меня нет на это времени. Тем более, я не могу позволить себе провести целую неделю где-либо в отрыве от дела - в цирке или в суде. А у люмпенов из разных стран мира на это время есть. Поскольку производительным трудом люмпен не занят.
Кажется, мы уже решили вопрос с пролетариатом - пролетариат, до свидания! В Хамсуде толкутся не рабочие, которых только что уволили с «ЗиЛа». А кто?
Это интересный вопрос.
На Западе промышленная революция и развитие капитализма создали интеллектуалов - людей, которые ради заработка заняты производством новых знаний (ученые и инженеры), либо управлением практическим использованием этих знаний (менеджеры и чиновники).
В России в тот же период времени, в XVIII - XIX вв., наряду с интеллектуалами, которые поначалу были представлены исключительно чиновниками, возник внешне похожий на них слой люмпен-интеллектуалов. Это были люди, получившие формальное образование в каких-то научных дисциплинах, нередко талантливые, которые, однако, никак не участвовали в производственной деятельности - ни в качестве ученых, ни в качестве практиков. Зато у них было много свободного времени и денег; и то, и другое они тратили на подготовку революции. Этот люмпенизированный слой у нас получил название «интеллигенция». Или «революционная интеллигенция», что одно и то же.
Благодаря советской историографии, мы все усвоили формулу «декабристы разбудили Герцена, а «Колокол» Герцена разбудил Россию», и потому привыкли думать, что интеллигенция - это хорошо, что это какое-то наше достижение. Между тем, до революции 1917 г., которую сейчас интеллигенция проклинает, о люмпен-интеллектуалах вообще никто, кроме них самих, ничего хорошего не думал! Ни буржуазия, ни чиновники, ни рабочие, ни крестьяне вовсе не считали интеллигента чем-то прекрасным и удивительным.
Допустим, инженер-путеец - это было востребованная специальность, но инженер никогда бы не позволил обозвать себя интеллигентом. Боже упаси!
Известная фраза дворянина Ульянова про «говно нации» сейчас воспринимается как ужасная грубость, но Ленин просто высказал распространенное мнение.
Другой дворянин и философ Николай Бердяев, высланный Лениным из России, грубияном не был, но он еще более безжалостен по отношению к интеллигенции:
«к интеллигенции принадлежали люди, не занимающиеся интеллектуальным трудом, и вообще не очень интеллектуальные», она «скорее напоминала секту с особой моралью, очень нетерпимой», «обладала способностью жить исключительно идеями», «в ней выработалась фанатическая раскольничья мораль», то, что «на Западе было научной теорией, подлежащей критике, у русских интеллигентов превращалось в догматику, в нечто вроде религиозного откровения». Интеллигенция породила тип человека, «единственной специальностью которого была революция».
«А на что же они жили?» Вчера на лекции был задан такой вопрос.
Чтобы ответить на него, необходимо, наконец, вернуться к крестьянской реформе.
К 1850 г. в России 2/3 поместий находилось в залоге у государства в обеспечение выданных помещикам ссуд. Иными словами, дворянский класс стал банкротом, а государство было вынуждено его содержать, выдавая все новые и новые ссуды. Дворянам, конечно, было удобно. Они могли давать детям хорошее образование, посылать их за границу подышать «воздухом свободы», но при этом, вернувшись на родину, будущие интеллигенты не считали себя чем-то этой родине обязанными. У них возникло представление о России как об «этой стране»: косной, архаичной, недодушенной вовремя Петром. А вот Америка - это страна! Там гуляют и пьют без закуски. Своей религией они сделали некую «народную правду», конгломерат противоречивых идей, заимствованных из ламаркизма, сен-симонизма, фурьеризма, гегельянства, материализма, марксизма. Неразвитость интеллектуальных способностей и недостаток культуры, в особенности, культуры логической, мешали интеллигентам усвоить эти теории критически, как нечто, подлежащее многократной проверке и развитию. Много позже этот комплекс догматических идей, имевших хождение исключительно среди интеллигентов и нередко усвоенных ими в пересказе (например, Белинскому Гегеля пересказывал Бакунин), превратился в учебник по «научному» коммунизму. Несколько поколений студентов сдавали по этому учебнику экзамены и зачеты.
Это как если бы вам пришлось учить ЖЖ наизусть.
Неудивительно, что известие об отмене крепостного права и о прекращении финансирования их долга государством, вызвало у этого слоя яростное неприятие. Неудивительно, что первые террористические организации возникли после, а не до 1861 года.
Имелась ли в деятельности русской революционной интеллигенции какая-то рациональная, общественно полезная основа. Безусловно!
Помимо того, что человечество способно рациональным научным способом управлять паровозом или спутником Земли, было бы очень желательно иметь возможность такого же рационального управления этносом, обществом, государством, вообще человеческой деятельностью. Науки о человеческой деятельности не существует, хотя возникли уже элементы такой будущей отрасли знаний: политэкономия, социология, политология, культурология, психология, теория организации. Но в XIX в. таких отраслей рационального знания не было и в помине, за исключением первых ростков политэкономии. Поэтому из чернышевских, писаревых, хомяковых не получилось интеллектуалов. Они опередили свое время. Но они первыми в России подняли те вопросы, над которыми и сегодня бьются представители новых наук об обществе.
В разлагавшемся дворянском классе возник острейший культурный конфликт. Часть этого класса смогла стать интеллектуальным классом: Ростовцев, братья Милютины, Менделеев, Витте - интеллектуалы. Но их интеллектуальная деятельность была ограничена их социальной ролью как государственных чиновников. Они почти никогда не заглядывали дальше того, что требовалось от них по службе. С другой стороны, лучшие представители интеллигенции, особенно, Хомяков, Чернышевский и Бердяев, смогли заглянуть намного дальше объективных возможностей своего времени, но их прозрения не превратились в рациональные стимулы модернизации.
Единственной практической «заслугой» интеллигенции стала революция 1917 года, когда оставшимся без содержания интеллигентам удалось свергнуть господство интеллектуалов. Представление об этой революции как о пролетарской лишено каких-либо разумных оснований. Это все равно, что утверждать, что освобождение крестьян в 1861 году подготовили сами крестьяне. Революция никогда не была частью программы пролетариата точно так же, как освобождение от крепостного права не было частью программы крепостных крестьян. Но интеллигенция о революции заговорила с самого своего зарождения как люмпенизированного слоя русского общества.
Победившая часть интеллигенции, в полном соответствии с интеллигентской моралью, немедленно занялась физическим истреблением тех немногих интеллектуалов-гуманитариев, которые все же в России были, интеллектуалов-государственников, а также тех интеллигентов, которые оказались противниками большевиков по политическим мотивам.
В. Г. Белинский: «Кровь необходима. Для того, чтобы осчастливить большую часть человечества, можно снести голову хотя бы сотням тысяч».
Снесли миллионам.
Вторым важным шагом революции стало восстановление крепостного права. Иначе и быть не могло по двум причинам. Прежде всего, отмена крепостного права не решила задачу перехода традиционного крестьянского хозяйства на рельсы индустриального развития. Частные крестьянские хозяйства, стесненные также правилами общины, не поддерживали такие функции, как планирование, агротехника, механизация. Индустриальное общество требует экономии на масштабе, массовой запашки, руководящей роли агронома. Сталинский великий перелом дал это России через структуру индустриальной латифундии - колхозы и совхозы.
Другой причиной восстановления крепостного права в СССР была люмпенская природа ее правящего класса - революционной интеллигенции. Хотя Сталин пытался в хозяйственных преобразованиях опираться на интеллектуалов, частью доставшихся от царизма, частью выращенных заново, он не мог обойтись и без интеллигенции. В противном случае здание новой псевдо-монархии повисло бы в идеологической пустоте. Хотя сталинские репрессии помогли избавиться от 2 - 3 млн. революционных люмпенов, полностью уничтожить слой люмпен-интеллектуалов не удалось. Едва ли такая задача Сталиным осознавалась и ставилась.
Советский интеллектуал все равно оставался в подчиненном положении у партийного люмпена, который вел крепостнический, барский образ жизни в обмен на «комментарии и рассуждения», не имевшие никакого производительного смысла.
Партийная жизнь люмпенизированного слоя била ключом - съезды, пионерские и комсомольские учебы - но только не логика, не философия, не развитие марксизма. Отсутствие потенций социальной инженерии вторично привело монархию к ее краху в 1991 г.
Крепостное право все еще в силе, но теперь его дополнил вассалитет по отношению к Западу. Экономическое и социальное угнетение народа дополнено национальным гнетом. Элиту все еще наполняют потомки люмпенизированной интеллигенции, переживающей свое третье вырождение. Что отразилось даже на физической кондиции первых лиц.
С ними Тёма, Макар и проститутка Кэт, но с ними нет Циолковского, Королева, Курчатова, Лосева, Зиновьева.
Угрозу интеллигенции несет, прежде всего, интеллектуальный класс, осваивающий методы социальной инженерии. Советская интеллигенция могла этого не опасаться, поскольку таких методов у ее противника - советского интеллектуала еще не было. Теперь же они появились, вот почему одним из первых шагов «нового» Путина стало решение сократить на 20 - 30 % систему высшего образования в России. Думаю, что все самое перспективное в нашем обществоведении непременно пойдет под нож - ИТРы власти не так опасны.
Человеку, вооруженному логикой, должно быть совершенно очевидно, что путь к возрождению России лежит через интеллектуальное государство, вооруженное методами социальной инженерии. Люмпенизированная Орда должна быть уничтожена навсегда. В этом случае, задача освобождения крестьян, которую не смог решить до конца мой прапрадед, будет, наконец, решена.
30 августа, в 19 часов я приглашаю друзей на мою лекцию «Культура и Конкуренция», которая состоится в Москве, в районе ст. м. «Тимирязевская». Содержание лекции имеет отношение к теории организации, этой встречей мы открываем серию лекций и семинаров по общим названием «Отношения и Власть в Бизнесе и Обществе». Желающих присоединиться к нам, прошу оставлять краткие сообщения в «личке».
Евгений Милютин