Кликуши в мишуре • По следам «Русского проекта» в современной прозе
Татьяна Ковалькова
Эта статья 2008 года видится актуальной и сегодня ввиду описанного в ней процесса. Все действующие лица всё ещё активны, но их курс, взятый 12 лет назад, явно меняется, идёт поиск новых ориентиров, новых трендов, так сказать. Журнал «Октябрь» приостановлен в издании с 2019 года, как и премия «Русский Букер», которые поддерживали этот литературный мейнстрим. «Благие намерения» организаторов стоять на страже подлинной литературы окончились «как всегда», ибо партийность до добра не доводит. Конечно, если не считать «добром» безбедное существование, на уровне цивилизованной европейской жизни в течение 30 лет. Мечтали они о новой русской литературе - «дерзкой, злой и прекрасной», сознательно оторванной от набившей оскомину «хныкающей, морализирующей, бесконечно духовной» русской классики. Они-таки её создали, продвигая именно таких авторов. Но тиражи упали… Что делать? Приходится осовременивать «духовку», - так появились новые кумиры в лице Евгения Водолазкина и Людмилы Улицкой, - «православные», так сказать, по форме. Но это тема иного исследования.
Михаил Шемякин. Из цикла «Чрево Парижа», 1977 год.
ПО СЛЕДАМ «РУССКОГО ПРОЕКТА» В СОВРЕМЕННОЙ ПРОЗЕ
В 2007 году журнал «Новый мир» дал премию молодому литературному критику Валерии Пустовой за статью «Скифия в серебре: русский проект в современной прозе». В «русский проект» отобраны семь произведений:
Д.Быков «ЖД» («Октябрь» 2006, №8) - международная литературная премия имени А. и Б.Стругацких за 2007год,
О.Славникова «2017» (ttp://lib.aldebaran.ru) - премия «Русский Букер» за 2006 год,
А.Лукьянов «Спаситель Петрограда» («Октябрь» 2004, №5),
А.Волос “Маскавская Мекка” (http://www.bookz.ru),
П.Крусанов “Американская дырка” («Октябрь»2005, №8),
С.Доренко “2008” http://lib.aldebaran.ru),
К.Букша “Аленка-партизанка» (http://www.ijp.ru/razd/pr.)
Н.Ключарёва “Россия: общий вагон» («Новый Мир» 2006, №1).
Писатели всё популярные, растиражированные, за исключением Натальи Ключарёвой из провинции (чьё произведение выглядит самым живым) и студентки Ксении Букши.
Внимательно ознакомившись с текстами предложенных к рассмотрению романов, приходишь в полное недоумение, какое отношение всё это имеет к литературе? Какую цель преследуют учредители литературных премий?
Отчасти недоумение рассеивается, если посетить любой крупный книжный магазин. Новая иерархия ценностей там на лицо. Самая большая популярность, а значит и тиражи (от 20 000), приходится на долю детективов, затем следует вместительный жанр фэнтази ( 7 - 10 000 ), потом современная русская проза (от 5000), и на последнем месте просто русская проза и поэзия (от 3000). «Русский проект» составили романы, написанные в жанре фэнтези, значит, рассчитаны они изначально на широкий круг читателей. Не правильно было бы упрекать авторов в продуманной конъюнктуре, скорее сама конъюнктура каким-то незаметным для них образом проникает в авторский замысел и производит там нужную работу.
Так или иначе, вышеперечисленные романы написаны так, словно великой русской литературы не существовало вовсе. Именно поэтому эти книги не попали бы в поле нашего внимания, если бы не «концептуальная» статья Валерии Пустовой, поддержанная редколлегией журнала «Новый мир». Такая сплочённость рядов вызывает озабоченность всех, кто эту концепцию не разделяет.
Пораженческая концепция статьи полностью соответствует фантосмогорическим построениям отобранных в «русский проект» произведений. Завершающая же статью фраза в духе сценической речи Нины Заречной и вовсе погружает читателя во мрак дурных предчувствий:
«Ведь, что и продемонстрировала нам проза о “русском проекте”, историю делает не политика, не строй и лидер, не революция или централизм, которые взаимообращаются друг в друга, а - душа. Мы - каждый - рождаемся с будущим за душой. С Историей за пазухой тела». Роскошная для эпохи декаданса фраза, не лишённая некоторого изящества, но, к сожалению, вся насквозь фальшивая, ибо пронизана духом вневременного нарциссизма.
Согласитесь, что существует большая разница в подходе между врачом и патологоанатомом, когда они ставят диагноз. О том, что всё конечно стоит ли рассуждать? Открытие Л.Н.Гумилева позволяет нам смотреть на этнос именно как на природный феномен, у которого есть дата рождения и смерти. Российский (или евразийский) суперэтнос видоизменяется у нас на глазах, но ядро его - русский этнос, сформировавшийся в 14 веке, по-прежнему крепок. Ещё в 1992 году Гумилёв предупреждал: «Вхождение в чужой суперэтнос всегда предполагает отказ от своей собственной этнической доминанты и замену её на господствующую систему ценностей нового суперэтноса. Вряд ли в нашем случае произойдет иначе. Ценой входа в цивилизацию станет для нас господство западноевропейских норм поведения и психологии» (Л.Н.Гумилёв. От Руси до России).
Задолго до Гумилёва великая русская литература XIX века создала реалистичную картину возможных последствий назревшего национального кризиса. Более того, сострадание своему, национальному, Достоевского, Толстого, Чехова дало ключ к пониманию собственных проблем европейским писателям накануне первой мировой войны. Это же аксиома: любое художественное произведение становится общечеловеческим только тогда, когда оно вырастает на национальной почве.
Именно продолжение этой традиции русской литературы современными писателями могло бы помочь молодым (не стоит забывать, что и Достоевский в свое время писал свои главные романы, ориентируясь на молодых) выбрать свой путь. И хоть формально, например Дмитрий Быков и считает себя продолжателем Н.В.Гоголя, но фактически это невозможно в силу разной степени дарования.
Не было бы печали, если бы хихиканье и ёрничество подельщиков от литературы не выдавалось за саму литературу. В этой тонкой духовной области «на безрыбье рак» не становится рыбой. Внешнее копирование западной литературы постмодернизма современными русскоязычными авторами выглядит пародией на произведения Маркеса, Борхеса, Джойса, Умберто Эко. Происходит это в силу инфантилизма продвигаемых ими идей на фоне развивающегося аутизма, и, простите за банальность, любви к деньгам. Однако лучше поговорим об идеях.
О ЛЖЕПРОРОКАХ
Начнем с цитаты: «Оба романа («ЖД» Д.Быкова и «2017» О.Славниковой.- прим.ред.) сильны требованием будущего, коренного переустройства российской жизни - на глубинном, мистическом уровне». Только юношеское простодушие причина такой откровенности автора статьи. Разбор текстов молодым критиком сделан так хорошо, что он даёт полное представление о содержании романов. В одном лишь он критик ошибается, что это книги-диспуты. По законам риторики дискуссия возможна лишь среди оппонентов, стоящих на одной платформе, у которых одинаковый исходный опыт. В противном случае «один крокодил летит на Север, а другой - зелёный».
Так, в XIX веке продуктивным был спор между западниками и славянофилами, так как они стояли на одной платформе - любви к Отечеству и философии Гегеля. Это ярко проявилось в год празднования столетия А.С.Пушкина. Любовь к Отечеству понималась ими вполне конкретно, как повышение самооценки нации за счёт осознания сильных сторон и совершенствования слабых. Но западники полагали, что это можно сделать с помощью принятия хороших законов сверху и привития уважения к этим законам народом. Славянофилы же считали, что лишь восстановление древней «симфонии властей» (по Иллариону Троицкому) может гармонизировать общественную жизнь.
Авторы, разбираемых произведений, стоят на совершенно иной платформе. Они не уважают страну, в которой живут, полагая, что её и не за что уважать. А там, где нет уважения - нет и любви. Невозможна дискуссия с оппонентом, который народ называет коренным населением и считает, что русская история ещё не началась или уже закончилась. Ненависть и раздражительность, которые просачиваются сквозь фантастические конструкции этих романов, убивают саму возможность диалога. Однако пренебрежительность не заставит нас думать о «еврейском заговоре», о котором неуёмно пишут издания, возглавляемые крупными партийными функционерами советского периода.
В сущности, всеми авторами движут самые «благие намерения». Они, по сути, лишь бытописатели, склонные к некоторым философским обобщениям и политическому ехидству. Они окончательно увязли в модернизации города Глупова Салтыкова-Щедрина, подпустив на его улицы мистического тумана. Все «пророчества» этих писателей ни что иное как очередные социальные утопии, увлечение которыми для разных народов неизменно заканчивались страшной человеческой бойней. Правда, в отличие от тех великих утопий, будь то «Фаланстерия роз» или «Научный коммунизм», эти могут остаться вообще незамеченными в силу своего удручающего инфантилизма.
Как не парадоксально, но само появление такого количества «пророчествующих» о судьбе России явление исключительно русское. В странах Европы, где статус личной свободы очень велик, был бы закрыт для понимания смысл, скажем, такого словосочетания: французский проект в современной французской литературе. А у нас ничего, даже интересно. Наше великодушие и терпимость ещё и не такое может вместить. Но есть, однако, один несомненный вред от этих авторских фантазий. В своё время Пётр I ввел Указ, запрещающий «кликушам всякого рода пред народами являться и пророчествовать». Так молодой царь боролся с лжеюродивыми, которых в иные, главным образом, переходные времена является бесчисленное множество. Юродство у нас почитается высшим духовным подвигом, а юродивые всегда пользовались особым доверием народа. Поэтому лжеюродивые или кликуши, которые «выкрикивают во время припадков имена своих врагов, подозреваемых в наслании болезни, и обвиняют их в этом мнимом преступлении», особо опасны. Они нагнетают в обществе тревогу, которая рождает безотчётный страх. А любой страх, как известно, парализует волю как отдельного человека, так и целого сообщества. Если страх делается орудием информационной войны, такая война, непременно выигрывается.
ПРОКЛЯТЫЕ ВОПРОСЫ
Очень эффектно структурирована обозреваемая статья. В названиях глав повторяются все главные вопросы либерально-демократической оппозиции позапрошлого века, наводя на мысль о том, что это вечные для России вопросы: Когда же придёт настоящий день? Кто виноват? Что делать? Эти вопросы были поставлены перед русским обществом Добролюбовым, Герценом и Чернышевским в шестидесятые годы XIX века почти одновременно с «проклятыми вопросами», которые обнаружил перед обществом, и которыми сам же мучился Достоевский.
Мы даже не заметили, что за время Перестройки выросло целое поколение, к которому принадлежит и автор обозреваемой статьи. Оно это поколение не жило при социализме и даже представить себе не может, что сам Герцен отвечал на поставленный им вопрос так же, как и все советские диссиденты: «Виноваты не мы, а та ложь, сетями которой опутаны мы с самого детства». Советская идеологическая машина сделала из русских демократов праотцев пролетарской революции, коими они не являлись (?), ибо не проповедовали террор. В этом легко убедится, если перечитать эти три романа с вопросительными названиями. Они о так называемых новых или «лишних» людях, которые всегда были, есть и будут. Только «лишними» в разные времена становятся разные архетипические личности. В позапрошлом веке это были люди, окончательно утратившие личную веру и потому связавшие свою последнюю надежду с правильным социальным строем. В двадцатом веке лишними, напротив, оказались все верующие люди в атеистическом социуме. Государство же со времен Судей израильских и по сей день, во всех странах исполняет одну и ту же роль - охраняющего (удерживающего).
Новые писатели-демократы, к которым можно с полным основанием причислить всех авторов, упомянутых в этой критической статье (фантастическое здесь лишь подчеркивает новую моду, возникшую в постиндустриальный период) сейчас, как и более ста лет назад, поверхностно, на социально-бытовом уровне рассматривают проблемы человеческого общества, а поэтому выходит у них очень скучно. Натянутостью сюжетов и отсутствием собственно литературного языка в этих произведениях, как говорится, Бог шельму метит.
На вопрос «кто виноват?» автор статьи отвечает словами другого двадцатилетнего апологета, некоего Романа Доброхотова. «Значит, дело все-таки совсем не в диктатуре, не в ФСБ и не в Глебе Павловском. Игла, в которой хранится жизнь российской диктатуры, спрятана не в стенах Кремля, а внутри каждого из наших сограждан». В последние годы у нас явно наметилась тенденция видеть причину всех бед в рабской ментальность русского народа, в то время как «бунт бессмысленный и беспощадный» был отмечен еще Пушкиным в качестве одной из национальных черт. Красота, самодостаточность (достоинство) русского характера (человека из народа) эпически воспета Толстым и Лесковым, а в лирических формах (?) - Пушкиным, Достоевским, Чеховым, Платоновым. Подозрительность в отношении собственного народа свойственна была всегда именно писателям либерально-демократического толка.
В новейшее время дважды ограбленный до основания, сначала в революцию, затем в 1990-е годы, русский народ - крестьяне, рабочие, интеллигенция нашёл в себе силу жить и растить детей. Действительно, в последние десятилетия главной национальной идеей стало выживание любой ценой, этакая жалкая, не благородная идейка! Как-то нет времени бороться за свободу. Потому и борются за неё, главным образом, те, кому не надо бороться за выживание. Вора в нашей большой стране поймать куда труднее, чем в Швейцарском кантоне. Оттого и воров всех мастей в ней так много, а демократии так мало. Просто негде этому «демусу» - то есть народу, проявить свою «кратию» - то есть власть. Вот так, измором, народ наш лишают жизненной энергии, столь необходимой для творческого развития и созидания.
Кто виноват в этом? Даже не корректно ставить этот вопрос в контексте социально-бытовых теорий. Это равноценно тому чтобы спросить ребенка: в чём смысл жизни? Ответ может быть оригинальным, но никогда по существу, ибо существо вопроса лежит вне его интересов. От того, что мы станем выявлять виновных, - США, мировую банковскую элиту или сплочённых евреев, ничего не изменится и даже не полегчает. В момент рождения этносов запускается некий механизм истории, где каждому из них отведено определённое место, на каждого ложится определённая миссия. Но всегда остаётся свобода выбора, как у человека, так и у народа, всегда остаётся и право на ошибку. Именно поэтому действие народа в критической ситуации не подлежат критике, только анализу, ибо он действует в соответствии со своей ментальностью. Требовать изменение ментальности означает требовать отказа от собственной личности, а это уже геноцид. Вот таким образом игры в демократию, которой предаются «несмышленые дети», и оборачиваются национальными трагедиями.
Что же делать? Чернышевский ответил на это просто - работать, всем до изнеможения, чтобы ярче почувствовать радость отдохновения. Рецепты счастья от новых писателей-либералов больше сдвигаются в сторону отдохновения. В романах-надеждах, как называет их критик, Славниковой и Быкова «любовь раскрывается, как путь к вкушению подлинности бытия… Чуда не будет, никто за нас не покончит с ложью и не положит начало истине, надо “как-то жить дальше” и в самом этом мужестве жизни совершить то, чего не сделает магия». На смену титанам социализма, по их мнению, должны прийти бдящие на своём маленьком посту «частные» люди.
Эта песня о тихом счастье подобна песням сирен перед Сциллой и Харибдой на погибель путников. С другой стороны, никому и в голову не приходит сегодня после всех драм двадцатого века восхищаться титанами, в чём писатели-демократы по привычке подозревают свой глупенький народ. Время титанов объективно прошло. Сегодня гораздо важнее другое: почему бесприютный «маленький человек» отчего-то не хочет спасаться в тесном семейном кругу, а напротив, норовит этот спасительный для души человека мир, разрушить. Семья во всем мире перестала быть центром сохранения и передачи нравственных идеалов. В канонах постмодернизма семья стала воплощением косности и рутины, из которой всякому молодому существу надлежит выбраться на свободу, где его ожидают яркие эротические впечатления. Моралисты винят во всем телевидение, но ведь его так легко не включать. На подобные этому вопросы в произведениях наших фантастов-утопистов нет ответа. Логика их рассуждений беспомощна вне социума. Именно поэтому духовное у них заменено на мистическое, и то в формах, пригодных для широкого потребления.
Иное дело с «проклятыми вопросами», например о слезинке ребёнка. Стоит ли благополучие всего человечества, если оно достигнуто ценой этой слезы? Они и названы проклятыми потому, что терзают душу постоянно. «Нет» или «да» зависят от укоренившейся у данного человека или целого народа системы ценностей. Если сострадание является доминантой этой системы, то отсутствие благополучия просто не замечается. Если же земной миропорядок главенствует в сознании, то легко просто не заметить эту слезу.
О СВОБОДЕ
Культурная рефлексия на название «Скифия в серебре» вызывает в памяти поэму А.А.Блока и историю её написания. Таинственным образом произошло то, что более короткого и яркого изложения основных идей евразийства найти невозможно. «Скифы» были написаны в январе 1918 года, до начала красного террора. Воодушевление народа достигло своего апогея. Грезилось, что за долготерпение всех социальных бед наступит, наконец, воздаяние. Гениальной фразой начинается основное произведение К.Маркса: призрак коммунизма бродит по Европе. Во всех европейских странах этот призрак обрёл своё национальное тело. Скифия же - это метафора России, придумана Блоком, чтобы подчеркнуть её индивидуальность, силу, мощь и огромный потенциал:
Да, так любить, как любит наша кровь,
Никто из вас давно не любит!
Финальная строфа - это обращение ко всем странам, которые смогли построить своё благополучие благодаря тому, что Россия всегда выступала в роли «удерживающего».
В последний раз - опомнись, старый мир!
На братский пир труда и мира,
В последний раз на светлый братский пир
Сзывает варварская лира!
Можно ли после этого говорить об «ошибочном шаге, длинной в век», о «невключенности России в поток истории», о «внутренней порчи варвара». Брезгливое, неуважительное отношение к России в произведениях Татьяны Толстой, Павла Крусанова, Андрея Волоса, публицистов Евгения Ермолина и Леонида Фишмана и, к сожалению, очень многих других, свидетельствует о полном непонимании глубинных именно мировых процессов и лишь в некоторых случаях о злоумышленной некомпетентности авторов. Например, самой Валерии Пустовой. Возьмём её очередную цветистую фразу о Серебряном веке, который потому «сомнительней золотого, что ощущает себя расцветающим не к месту и не ко времени, призванным - и обманутым историей. Он прозревает неизбежность прихода Большого Скифа…» Приходит на память пророческая работа Дмитрия Мережковского «Грядущий Хам». Большой Скиф в обозреваемой статье употребляется в том же смысловом контексте, что и Грядущий Хам у Мережковского. Но если у поэта и философа «хам» - это не тот, кто хамит на улице (расширение понятия), то у юного критика «скиф» - это нувориш-разрушитель культуры (невероятное сужение понятия). Некомпетентность возникает от нежелания вникнуть в суть проблемы, а само нежелание подпитывается тенденциозностью. А тенденция такова, что ради упрощения предлагаемой схемы, революционный матрос уравнивается с нуворишем и находится ему на российских пространствах (ибо в истории нам отказано) общий предок - степной дикарь, полный «тёмного религиозного первочувства». Как после этого не возжелать «радикального изменения миросистемы»?
Чего же не понимают все эти члены великой Инквизиции русской истории? Недавно вышел документальный сериал Андрея Смирнова «Свобода по-русски», основной сценарист Александр Гельман. Это обстоятельное исследование русского парламентаризма с множеством интересных фактов и интервью. Однако общий пафос опять негативный. Опять авторы призывают русский народ сбросить рабство, выдавить из себя раба по капли. Не понимают и эти авторы тоже, что вновь призывают к революции, как в своё время Емельян Пугачев, Георгий Гапон, большевики, Борис Ельцин. Призывы эти непременно будут услышаны, но не обрадуются потом разжигатели огня, ибо бунт в России ни то, что в Европе - смахнёт всё подчистую. А ведь все возмутители хотят, если вдуматься изменений небольших, так, для себя.
В русском человеке (внутри него, не снаружи) нет, и никогда не было рабства. Он «долготерпелив и многомилостив» от природы. То, что он долго терпел внешнюю несвободу, означает лишь одно: был занят внутренним строительством. «Не к сроку, после», - говорят на Вологодчине. И потому возьмётся русский мужик за «топор» лишь в крайнем случае, если по простодушию своему поверит что он лично должен вступить на защиту слабых и обиженных. А использовать «слезинку ребёнка» в своих корыстных целях ох как много желающих всегда было на наших необъятных просторах. Некоторые из них просто мастера своего дела. И сегодня работают эти политтехнологи с завидным усердием, возможно, и достигнут своей цели.
Свобода по-русски - это святость. Так, с момента своего исторического выбора определил русский народ для себя это понятие. «Познайте истину, и истина сделает вас свободными». Эту евангельскую мысль мы восприняли буквально, как руководство к действию, без всяких оговорок и философской уклончивости. Именно этим можно объяснить то, что всякий раз, когда перед нашим народом встает выбор материального благополучия ценой ухода от «блаженного безделья» во время которого можно думать, молиться, читать, наконец, мы как-то единодушно, не сговариваясь, делаем «неправильный» выбор. В этом нас и упрекают наши «доброжелатели». Называют нас скотским народом, который обожает своё стойло и за то не вызывает у них уважения. Да и пусть называют. Только жаль этих самых «доброжелателей» визжат, как комары, а того уразуметь не могут, что если русский человек откажется вдруг в одно прекрасное утро от этой своей вековой мечты о святости, о почти недостижимой на земле красоте, то рухнет всё это здание, под названием Россия, и погребёт их под собой. Так что безопаснее уехать, пока не рухнуло всё и вернуться уж потом, на свободную территорию. Для тех же, кому бежать некуда и не на что, остаётся лишь искать источник сил в этой земле, в русской культуре, и, возможно, она не подведёт.
*[Источник]