АРОНСОН
После июльских дней Временное Правительство арестовало группу руководящих большевиков. Ленин и Зиновьев скрылись от ареста в Финляндии и отказались явиться на суд. После провала июльского выступления шансы большевиков чрезвычайно упали. Их престиж в массах понизился, их пропаганда потеряла прежнюю эффективность. Правительство обвинило Ленина в измене и в получении миллионов золотых марок от немцев. Общественное мнение было склонно верить в самые позорящие дела, раз они приписывались большевикам.
Попытка Корнилова устроить заговор справа в августе 1917 года буквально спасла большевиков от изоляции и поражений. Хотя корниловское выступление было в течение нескольких дней ликвидировано и лопнуло, как мыльный пузырь, - тем не менее руководители Советов, меньшевики и эсеры, ничего лучшего не могли придумать, как выдать «индульгенцию» большевикам за совершенные преступления, привлечь их к делу ликвидации корниловщины и вернуть их на поверхность. Так началось, с согласия революционной демократии, новое восхождение большевиков. Не теряя времени, они тотчас развили бешеную пропаганду среди солдат и матросов в первую очередь и скоро превратились в прямую угрозу существованию молодой, неокрепшей республики.
В сентябре в Петрограде в течение трех недель состоялось Демократическое Совещание, на котором должен был получить решение один из кардинальных вопросов того времени, - вопрос об организации власти: на основе коалиции социалистов с буржуазными представителями, с кадетами, с представителями промышленности, или из одних социалистов, - эсеров, меньшевиков, народных социалистов? Об участии большевиков даже в однородном социалистическом правительстве Не было и речи. Всем было ясно, что большевики стремятся к власти только для своей партии и ни с кем делиться не будут. Когда кто-то спросил видных представителей большевиков, Поддержат ли они власть советов (ведь большинство в рабочих, солдатских и крестьянских советах тогда принадлежало ®локу меньшевиков и эсеров), то большевики ответили: на один месяц они готовы терпеть такое правительство...
Осторожный Ленин не показывался на поверхности. Он всё еще скрывался. Даже тогда, когда большевики получили большинство в Петроградском совете, и Троцкий был выбран председателем, Ленин все еще скрывался. У него зрели собственные планы. Как маньяк, как одержимый, он писал письма в Ц.К. большевистской партии и призывал: немедленно готовиться к восстанию, к вооруженному восстанию, и во что бы то ни стало возможно скорее захватить власть.
13-14 сентября Ц.К. получил от Ленина одно из таких писем, в котором были приведены аргументы в пользу восстания. Характерно, что уже в это время накануне Октября Ленин рекомендовал пользоваться определенно ложными аргументами. Он предлагает большевикам, этим патентованный борцам за немедленный мир, объявить себя... «партией войны» и взять на себя задачу обороны страны от немцев. Ленин в этом письме заведомо-ложно обвиняет Керенского в том, что тот подготовляет сепаратный мир с немцами, собирается сдать немцам Петроград и т. д. Эта ложь изрядно разбавляется демагогией: «Мы отнимем у капиталистов хлеб и сапоги. Мы оставим им корки и оденем их в лапти», - пишет Ленин.
Даже послушные ученики Ленина в Ц.К. не могли всерьез принимать его призывы к немедленному восстанию. Дошло до того, что в письме от 29 сентября Ленин писал: «Видя, что Ц.К. оставляет даже без ответа мои настояния, я должен усмотреть тут тонкий намек на зажимание рта и на предложение мне удалиться. Мне приходится подать прошение о выходе из Ц.К., что я и делаю». Это письмо от 29 сентября имело свою особую судьбу, о которой большевики вспоминать не любят: прочитав письмо Ленина от 29 сентября, Ц.К. единогласно постановил письмо сжечь. Троцкий рассказывает, что Бухарин на вечере участников Октября привел этот эпизод в следущих выражениях: «Письмо Ленина было написано чрезвычайно сильно... Мы все ахнули... Все недоумевали первое время. Потом, посоветовавшись, решили. Может быть, это был единственный случай в истории нашей партии, когда Ц.К. единогласно постановил сжечь письмо Ленина».
Спустя несколько недель Ленин со свойственными ему фанатизмом и упрямством добился своего. 10 октября на квартире меньшевика Суханова (его жена была большевичкой и жили они на Карповке д. 32, кв. 31) было созвано заседание Ц.К. На заседание, как пишет Н. Суханов в своих «Записках о революции», «вылезли из подземелья и сам бог саваоф со своим оруженосцем. Ленин в парике, но без бороды, Зиновьев с бородой, но без шевелюры». Заседание продолжалось 10 часов и закончилось резолюцией, принятой всеми против 2-х голосов. Решено было приступить к вооруженному восстанию, к насильственному свержению демократического строя в стране, которая, по словам самого Ленина, являлась «самой свободной страной в мире».
Характерно, что Ленину удалось не только убедить большинство Ц.К. приступить к восстанию, но и принять всю лживую мотивировку в оправдание восстания, направленного против демократического строя. Почему необходимо, согласно резолюции 10 октября, свергнуть Временное Правительство? Потому что, - читаем мы в резолюции, - существует «несомненное решение русской буржуазии и Керенского и Ко. сдать Питер немцам», потому что происходит «явное подготовление второй корниловщины (вывод войск из Питера, подвоз к Питеру казаков, окружение Минска казаками и пр.)». Словом, большевики выступают на защиту от грозящей контрреволюции.
Резолюция 10 октября представляла собой сплошной блеф, демагогию и явную ложь. С этого большевики и начали свой Октябрь, и нечему удивляться, если довольно скоро коммунистическая диктатура превратилась в «диктатуру лжи», как впоследствии озаглавил свою книгу один разочаровавшийся коммунист.
После 10 октября Ленин вернулся в свое убежище. Руководящую роль в подготовке восстания играл Троцкий. 12 октября был образован Военно-Революционный Комитет - Ревком. Восстание было намечено на 15 октября, потом перенесено I на 20. Большинство в Ц.К. склонялось к мысли выжидать 25 октября, когда был созван 2-ой съезд советов. Ленин метал громы и молнии. «Выжидать съезда советов - полнейший идиотизм», - говорил он. 21 октября Ревком опубликовал приказ о том, что «вся власть в Петрограде перешла в его руки». Когда 23 октября Штаб Петроградского военного округа от имени Временного Правительства ультимативно потребовал отмены этого прикиза, Ревком принял ультиматум, заявив, |то Ревком даже не собирается захватывать власть. Троцкий потом объяснил этот маневр Ревкома: «Мы послали в газеты эту успокоительную информацию нарочно, - это лишь военная хитрость». - «Вот это хорошо!» - весело потирая руки, сказал Ленин».
24 октября надвигались события, вошедшие в историю как октябрьские дни 1917 года. Временное Правительство решило перейти от слов к делу, - арестовать большевиков, недавно освобожденных из тюрьмы, закрыть большевистские газеты, вызвать верные войска в Петроград. 25 октября Керенский выехал на фронт, и в тот же день в 10 часов утра Ревком объявил: «Временное Правительство низложено. Государственная власть перешла в руки Военно-Революционного Комитета». Ревком выделил для руководства восстанием «тройку»: Подвойского, Чудновского, Антонова-Овсеенко. В 1 ч. дня большевики заняли Мариинский Дворец, где заседал «предпарламент» и начали осаду Зимнего Дворца, где находилось Временное Правительство. В 2 ч. 10 мин. ночи был занят Зимний и арестованы министры Временного Правительства.
В ту же ночь 25 октября происходило открытие 2-го съезда советов, где большевики располагали большинством: их было 390 делегатов на общее число в 650. 26 октября съезд советов, - который покинули все оппозиционные группы, кроме левых эсеров, - образовал Совнарком во главе с Лениным. Так возникла советская власть. Большевики не верили собственному счастью. Троцкий вспоминает, как Ленин, оставшись с ним ночью 25 октября в штаб-квартире в Смольном, сказал «почему то по немецки: “Es schwindelt” и сделал вращательное движение рукой вокруг головы». Словом, у него, уже тогда было головокружение от неожиданных успехов.
В сущности победители ждали каждую минуту ареста. Достаточно было отряда в 500 человек, писал Суханов в своих «Записках», чтобы восстанию положить конец. Но никто не пришел арестовать. Правительство и поддерживавшие его партии проявили безволие и бессилие. Они не верили в серьезность победы заговорщиков, но в то же время ничего не делали для того, чтобы оказать сопротивление и ликвидировать восстание. Вряд ли кто нибудь считал, что большевики опираются на «массовую стихию».
Сейчас все имеющиеся материалы об октябрьских днях убедительно свидетельствуют, что большевикам не удалось впрячь в свою колесницу ни утопически-крестьянскую, ни рабочую «стихию», ни даже солдатско-матросскую «стихию». Конечно, широкие массы населения были разочарованы в ходе февральской революции, и лозунги, выброшенные большевиками: «немедленный мир, земля - крестьянам, скорейший созыв Учредительного Собрания», - вызывали широкий резонанс. Но отсюда еще очень далеко до практического участия в восстании.
Напротив, объективные историки подтверждают, что солдаты, проголосовав за большевистские резолюции, уходили в казармы и объявляли «нейтралитет». Очень существенно отметить, что 25 октября работа на заводах и фабриках Петрограда шла полным ходом и что все разговоры о рабочих красногвардейцах оказались блефом. Достаточно привести тот факт, что на Путиловском заводе оказалось только... 80 красногвардейцев вместо мифических 1500, которыми оперировали большевики. Единственную реальную опору большевиков составляли матросы, около 2000 человек, но с их помощью даже Зимний Дворец долго не удавалось занять. Суханов в своих «Записках» пишет, что пушки из Петропавловской крепости, занятой большевиками, не стреляли, потому что «снаряды не подходили к пушкам», да и «артиллеристы не хотели стрелять». И знаменитый крейсер «Аврора» стреляет только в советских фильмах. В действительности, ядра «Авроры» не достигали Зимнего Дворца.
Большевикам было ясно, что они победили не своей силой, а бессилием других. В условиях изоляции, при отсутствии контакта с рабочими и крестьянскими массами, в стане победителей наряду с похмельем должны были обозначиться черты распада. Еще 10 октября два члена Ц.К. голосовали против восстания. Это были - Каменев и Зиновьев, объявленные Лениным «штрейкбрехерами революции». Уже 25 октября и в последующие дни число жирондистов-«штрейкбрехеров» продолжало расти. «Либеральные» большевики считали, что одни большевики не могут удержать власть и что необходимо соглашение с другими социалистическими партиями.
2 ноября пять видных большевиков требовали переговоров с другими партиями и покинули Ц.К. Это были Зиновьев, Каменев, Ногин, Рыков, Милютин. 4 ноября подали в отставку 11 народных комиссаров: Ногин, Рыков, Милютин, Теодорович, Рязанов, Дербышев, Арбузов, Юренев, Федоров, Ларин, Шляпников. Луначарский под впечатлением боев в Москве покинул пост наркома по просвещению, Лозовский опубликовал в печати протест против действий Ц.К. Газета Горького «Новая Жизнь» с удовлетворением отмечала раскол у большевиков, падение влияния «якобинцев» Ленина и Троцкого и призывала к соглашению в рядах демократии.
Большинство в Ц.К. меньшевиков высказалось также в пользу переговоров с большевиками. Но и в рядах меньшевиков это решение вызвало раскол: группа правых меньшевиков, - Гвоздев, Александр Смирнов, Марк Либер, П. Колокольников, Ермолаев, Гарви и др. заявили о выходе из Ц.К., считая всякие переговоры с большевиками пагубными для революции...
(Г. Аронсон, "Россия в эпоху революции", Нью-Йорк, 1966, стр. 63-68)