«Весною сорок второго года наш полк,
высадился из эшелонов на станции Бабарыхино, километрах в ста от фронта. Мы шли, главным образом, ночами, к отведенному для нас участку по территории на стыке двух областей. Более десятка деревень, однообразно бедных, с запущенными дворами лежало на нашем пути. В кирпичных, нештукатуренных домах было грязно, убогость во всем бросалась в глаза.
В тех деревнях, которые зимою были заняты немцами, даже если они были и не сильно разрушенными, население (в основном - пожилые женщины и старики) отличалось особой замкнутостью. О немцах люди говорить избегали или лепетали что-то невнятное, а тоска и отчаяние в глазах женщин при этом становились еще сильнее.
Иногда какая-нибудь женщина доверительно, но с долей злорадства указывала на дом, как на жилище прокаженных.
- А вот они… уехали, - сообщала она вполголоса.
- Куда? - спрашивали её. - Эвакуировались, значит?.. На восток?
- Да нет же!.. Не-ет! - обводила она взглядом бойцов, удивляясь их недогадливости.
- Ушли-и… с немцами! - добавляла она еще тише.
Умудренные опытом старые люди от разговоров уклонялись. А если какой-нибудь молоденький красноармеец хвастался (Видишь, дед, какая силища прет?.. Мы ему, немцу, всыпем жару!), - дед скептически усмехался или бормотал: «Помогай вам Бог», - и переводил разговор на тему о погоде».
(Александр Николаев, "Так это было", 1982)
В тех деревнях, которые зимою были заняты немцами, даже если они были и не сильно разрушенными, население (в основном - пожилые женщины и старики) отличалось особой замкнутостью. О немцах люди говорить избегали или лепетали что-то невнятное, а тоска и отчаяние в глазах женщин при этом становились еще сильнее.
Иногда какая-нибудь женщина доверительно, но с долей злорадства указывала на дом, как на жилище прокаженных.
- А вот они… уехали, - сообщала она вполголоса.
- Куда? - спрашивали её. - Эвакуировались, значит?.. На восток?
- Да нет же!.. Не-ет! - обводила она взглядом бойцов, удивляясь их недогадливости.
- Ушли-и… с немцами! - добавляла она еще тише.
Умудренные опытом старые люди от разговоров уклонялись. А если какой-нибудь молоденький красноармеец хвастался (Видишь, дед, какая силища прет?.. Мы ему, немцу, всыпем жару!), - дед скептически усмехался или бормотал: «Помогай вам Бог», - и переводил разговор на тему о погоде».
(Александр Николаев, "Так это было", 1982)