(no subject)
Не злоупотреблением властью создан и трагизм русской истории. Россия - страна великих нашествий. Это не войны маркграфов саксонских с курфюрстами бранденбургскими, это периодически повторяющиеся приходы Аттилы и Чингизхана под знаком полного порабощения и уничтожения. Это нечеловеческое напряжение сил, и без того бедной от природы страны, для отражения в десять раз сильнейшего врага.
Когда кончилась вторая мировая война, во всех театрах показывался документальный фильм: запруженные народом улицы Лондона, Парижа, Нью Йорка, ликующие толпы, радостные лица. Но - вот Москва. Там плачут. Как после Куликовской битвы, люди слезами встречали победу. Если США потеряли в войне немногим больше двухсот, французы - четырехсот, англичане - четырехсот пятидесяти тысяч, то русских погибло, по самым скромным подсчетам, шестнадцать миллионов. Что ни Батый, что ни Мамай, что ни Наполеон, то гекатомбы жертв, то призрак конечной гибели, длительное залечивание ран.
А ведь были и другие вторжения. По русским масштабам, они - “второстепенные”, но Запад и таких не знал. Чего, например, стоил набег Девлет Гирея в 1571 году? Вся Москва, за исключением Кремля, сожжена, жители перебиты, либо уведены в плен, а край на сотни верст обращен в пустыню. До миллиона человек сделались жертвами нападения. Это в то время, когда все Московское государство, дай Бог, если насчитывало пять миллионов жителей. Через тридцать лет “Смута” - дымящиеся развалины, опустошенные города, вырезанные селения, шайки иноземных грабителей, гуляющие по всей стране, захваченные врагом Москва и Новгород.
Ни один из западных народов не жил под такой угрозой вечного нашествия. Духовные и физические силы столетиями поглощались борьбой со смертельной опасностью, шедшей со всех сторон. Уже киевской Руси, не знавшей с начала X века покоя от печенегов, половцев, торков, черных клобуков, всякой степной сарыни, пришлось предпринять сооружение линии городов-крепостей по Суле, по Стугне, по Трубежу, переводить для их заселения массу народа с новгородского севера. В Московском Государстве, изнуренном военными налогами и тяглами, силы уходили на выкуп полонянников, на возведение многочисленных каменных кремлей, гигантских городских стен, вроде смоленских, на поддержание “засечной черты” - бревенчатого вала протяжением свыше двух тысяч верст.
До XVIII века продолжались степные набеги, наполнявшие миллионами русских пленников невольничьи рынки Ближнего Востока. Только с сокрушением крымских и кавказских вассалов Турции, угроза с этой стороны миновала. Зато черной тучей поднялась опасность с Запада.
И вечный бой. Покой нам только снится.
Сквозь кровь и пыль...
* * *
Крымско-ногайские набеги на Русь - регулярные нападения крымских татар и ногайцев на земли Руси, начавшиеся в конце XV века после обособления Крымского ханства, в котором большое значение приобрели набеговое хозяйство и работорговля. Наибольшую интенсивность они приобрели на протяжении XVI-XVII веков, когда совершались почти каждое лето[1], и продолжались с несколько меньшей остротой вплоть до присоединения Крымского ханства Российской империей в конце XVIII века.
Основной целью набегов на русские земли, политически разделённые в этот период между Российским государством и Речью Посполитой (до 1569 года - Великим княжеством Литовским), являлся захват ясыря - невольников, которые продавались в рабство в Османскую империю и прилегающие средиземноморские (в том числе, христианские) государства, либо оставались в качестве рабов в пределах самого Крымского ханства. Иногда государствам происхождения или родственникам невольников предоставлялась возможность их выкупа из плена. Для этого в Русском государстве собирались специальные налоги.
Набеги были серьёзным фактором истощения как людских, так и материальных ресурсов России и Речи Посполитой. Для защиты от них в Русском государстве предпринимались масштабные и дорогостоящие меры, заключающиеся в постройке системы засечных черт и поддержании пограничной службы. Угроза набегов со стороны крымских татар и ногайцев в значительной степени препятствовала освоению плодородных степных пространств Дикого поля, полномасштабное заселение которых стало возможно лишь после её устранения.
Главным местом торговли невольниками был крымский город Кафа (ныне Феодосия), с 1475 года непосредственно принадлежавшая Османской империи, имевшая артиллерию и сильный гарнизон из янычар. Кроме Кафы, невольники продавались в Карасубазаре, Тузлери, Бахчисарае и Хазлеве (ныне Евпатория). Работорговлей здесь занимались перекупщики разного происхождения - турки, арабы, евреи, греки, армяне и другие. За право торговли они платили дань крымскому хану и турецкому паше в Кафе. В Кафе иногда одновременно находилось до 30 тысяч русских невольников, преимущественно из юго-восточных польских и московских земель.
* * *
Погодовая хронология набегов татар и ногайцев на Русь (1480-1781).
* * *
Василий Ключевский:
«В продолжение XVI в. из года в год тысячи пограничного населения пропадали для страны, а десятки тысяч лучшего народа страны выступали на южную границу, чтобы прикрыть от плена и разорения обывателей центральных областей.
Если представить себе, сколько времени и сил материальных и духовных гибло в этой однообразной и грубой, мучительной погоне за лукавым степным хищником, едва ли кто спросит, что делали люди Восточной Европы, когда Европа Западная достигала своих успехов в промышленности и торговле, в общежитии, в науках и искусствах».
Исторический вызов XVI века
Чего хотели наши предки полтысячи лет назад, каким видели своё желаемое будущее? Этот вопрос только кажется очень трудным. На самом деле мы совершенно точно знаем, какой была мечта жителей Руси в условном 1517 году. И в чём была их главная беда.
Почти каждое лето и почти каждую зиму из Крыма и Ногайской степи в набег выходила орда. Вооружённые луками, ножами и саблями, часто без доспехов и практически всегда без огнестрельного оружия - так себе экипировка для серьёзного боя, они, как правило, избегали сражений. Зато каждый брал с собой 10-15 метров ремней для того, чтобы связывать рабов. Для повышения скорости татары использовали «заводных» лошадей: уставала одна - пересаживались на вторую, третью. За два дня орда проникала вглубь территории на 100-150 километров, разворачивалась широким фронтом и шла к границе, по дороге захватывая людей, скот и вообще всякое удобопереносимое имущество.
В зависимости от ситуации, полем охоты крымских работорговцев становились русские земли Польши, Литвы или Московского царства. В каждой стране у них были осведомители (обычно купцы, занимавшиеся международной торговлей), которые помогали выбрать оптимальный маршрут набега. Скорость вторжения орды была настолько молниеносной, что войска защитников в лучшем случае могли перехватить нагруженных добром разбойников на обратном пути. Встретить их на подступах к границе можно было только при очень удачном стечении обстоятельств.
Эта картина сильно романтизирует захват «живого товара». О том, чтобы невольники проехались на лошади от своего дома до «оптового» рынка работорговцев, не могло быть и речи. Весь путь в сотни, а то и тысячи километров они шли пешком, связанные, в ужасных условиях.
Летом татары нападали небольшими стаями по несколько сотен человек. Скрываясь от пограничных разъездов, шли оврагами, ночью не разводили огней, рассылали разведчиков. Это был обычный сезонный промысел.
Зимой шли в более серьёзные походы, в них участвовало до 20-30 тысяч, а иногда и больше. Такую массу народа нельзя провести скрытно, однако и добыча могла быть посерьёзней - города, монастыри. Кроме того, зимой можно было пройти по льду замёрзших рек, которые в другое время являлись преградой, тормозившей движение орды. Поэтому зимние набеги были намного глубже, неоднократно татары прорывались в глубокий тыл, опустошая даже довольно далёкие от границы земли: Беларусь, Галицию, Москву, Владимир.
Кафа (Феодосия) - один из крупнейших городов Восточной Европы, который вырос на работорговле. В нём одновременно находилось до 30 тысяч славянских рабов на продажу в азиатские и африканские регионы Османской империи.
Наши учебники придают большое значение символическому сокрушению ордынского ига в 1480 году, а жуткий период, когда крымцы ловили русских людей и продавали их, как скот, вообще выпадает за рамки официальной истории. Кажется, что акценты расставлены очень спорно.
Что такое иго? Это дань, которую собирали, кстати, сами князья, заимствуя при этом китайскую (передовую на тот момент) систему налогообложения. Т. е. иго в каком-то смысле было прогрессивным явлением, если оставить за скобками разрушение и запустение непосредственно в ходе завоевания Руси ханом Батыем.
Более того, именно иго в логике бюджетной централизации способствовало возвышению Москвы, которая объединила сначала потоки дани, а потом и русские земли. В Сарае русские князья представляли собой что-то вроде партии, которая играла в свои игры наравне с другими участниками ордынской политики.
Сбор дани непосредственно ханскими баскаками продолжался очень недолго. Вскоре после завоевания Руси монголы были вынуждены передать фискальные функции местным князьям.
А вот работорговля Крыма, когда целая страна заняла «экологическую нишу» паразита, - это совсем другое дело. Это трагедия восточнославянских народов - трагедия общая, несмотря на то что были разделены границами, а во многом и благодаря этому разделению. И это главный исторический вызов, который стоял перед Русью в XVI-XVII веках.
По оценкам Алана Фишера, общая численность угнанных в рабство русских людей составляет около трёх миллионов человек, не учитывая тех, кто погиб в ходе набегов (а таких могло быть ещё больше). По воспоминаниям Михалона, один еврей-меняла, сидевший на Перекопе и смотревший на нескончаемые вереницы пленных из Москвы, Литвы и Польши, спросил у проезжавших послов, есть ли ещё люди в тех странах или уже никого не осталось.
Если взять одинаковый временной промежуток и сопоставить общую численность населения, восточные славяне получили более ощутимый демографический удар, чем Африка из-за вывоза негров на плантации Северной и Южной Америки. Но только трансатлантическая работорговля признана в ООН крупнейшим актом депортации населения и нарушения прав человека, а крымско-ногайские набеги не особо интересны даже нашей официальной истории. Между тем отражение татарской угрозы стало важнейшим моментом, предопределившим не только дальнейшую судьбу нашего народа, но также его картину мира и идеологию.
Исторический ответ: мобилизация и национализация
Таким образом, представления о правильном устройстве будущего у русского человека XVI века были предельно просты. Спокойно трудиться и не бояться, что внезапно из оврага выскочат дикари, которые сожгут дом, тебя убьют, а детей уведут в полон. Забегая вперёд, скажем, что реальность превзошла ожидания.
В 1520-е годы великий князь Василий III начал строительство Большой засечной черты - грандиозного оборонительного сооружения, состоящего из сорока крепостей и двух линий непролазных лесов и болот. Лес специально засаживался очень густо, все проходы были завалены деревьями, местным жителям под страхом жестокого наказания запрещалось протаптывать в засеке тропинки. Безлесные участки перегораживались валами и частоколами. Глубина линии в некоторых местах достигала 20-30 километров.
В обслуживании засечной черты было задействовано около 35 тысяч человек, а время её возведения растянулось на четыре десятилетия. После смерти Василия III его дело продолжила жена - Елена Глинская, а потом их сын - Иван Грозный.
Организация обороны потребовала концентрации ресурсов в руках великокняжеской власти. Как и многие европейские монархи, московские правители провели частичную секуляризацию церковных богатств. Однако этого оказалось мало.
Помимо расходов на засеку, нужно было содержать постоянную армию, потому что собираемые время от времени феодальные отряды удельных князей и бояр не обладали нужной оперативностью. Отдельной строкой в бюджете шли «полоняночные деньги» для выкупа соотечественников из неволи. Впоследствии было даже создано специальное министерство, которое занималось вопросами выкупа - Полоняночный приказ.
Испытывая крайнюю недостачу средств, Иван IV провёл массовую конфискацию боярских и княжеских вотчин. Он забрал их земли в государственный фонд и распределил между служилыми людьми - дворянами, которые за свой надел обязаны были в любой момент по первому зову царя собраться в поход. С этого момента история России пошла по другому пути.
Как раз в то время, когда в Европе формировались представления о священности и неприкосновенности частной собственности, Россия была вынуждена провести национализацию ради более эффективного использования ресурсов в сложное для страны время.
Наши историки нередко закрывают глаза на экономические причины конфликта между царём и боярами. Между тем во второй половине XVI века происходил передел собственности, сравнимый с тем, что состоялся в ходе Октябрьской революции 1917 года. Естественно, что эта борьба сопровождалась экстремальным ожесточением сторон. Глупо объяснять опричнину и террор против бояр исключительно тяжёлым характером Грозного, хотя он действительно отличался жестокостью даже на фоне своего жестокого века.
Но и другая сторона тоже не проявляла особого гуманизма. Мать Грозного Елену Глинскую отравили, когда Ивану было 8 лет. Боярская оппозиция жестоко расправилась и с её фаворитом Оболенским, и с министрами, которые были сподвижниками княгини в деле централизации власти. Были отравлены также три жены Ивана («с катушек съехал» он уже после смерти первой, а всё дальнейшее лишь усугубило его душевное состояние). Скорее всего, сам царь тоже был отравлен, точно так же, как и его старший сын Иван.
Год коренного перелома
Однако вернёмся к нашим татарам. Большую засечную линию можно было пройти, хотя на это уходило время, за которое к защитникам успевали подойти подкрепления, а жители атакуемого района могли спрятаться в лесах или крепостях. Бизнес работорговцев перестал приносить привычные прибыли.
Крымские ханы усилили давление. Теперь они шли на Русь не только, чтобы грабить. Им нужно было сломать оборону, вернуть Московское царство в прежнее «нормальное» состояние, удобное для охоты на людей.
В 1571 году крымский хан Девлет Герай сжёг Москву - уцелел только каменный Кремль. На следующий год хан шёл просто добивать поверженного противника. Поход получил одобрение в Стамбуле, и к татарам присоединились янычары - возможно, лучшая пехота того времени. Однако армия, которую такими усилиями создавал Иван IV, ради финансирования которой он варил боярскую оппозицию в котлах и устраивал массовые репрессии, всё-таки не подвела.
Летом 1572 года при Молодях (это неподалёку от Домодедово), в ожесточенной пятидневной битве русские войска разгромили орду вместе с янычарским корпусом.
Какое значение битвы при Молодях? Скажем так, русский народ продолжил бы своё существование в любом случае. Жили бы в лесах, всех переловить всё равно не смогли бы. Выше было отмечено одно существенное отличие России от Европы, которое касалось отношения к частной собственности. Битва при Молодях принесла ещё одно.
Русские имели все шансы стать средним по численности народом Северной Европы. Однако победа вывела Москву из лесов на чернозёмные просторы, позволила колонизировать Дикое Поле, дала возможность двигаться дальше на восток и на юг - в Сибирь, на Кавказ, в Среднюю Азию.
Набеги продолжались и после этого, но коренной перелом в противостоянии произошёл именно в 1572 году. Прошло не так уж и много времени, и внутренние регионы России на столетия (!) забыли, что такое война и связанные с ней разрушения. Это было именно то, чего хотел народ. Вот здесь кроется секрет крайне высокой и довольно долгой популярности самодержавной власти, ведь именно она смогла найти ответ на ключевой исторический вызов, стоящий перед Россией.
Изменение границ Российского государства при Иване Грозном. Завоёванная и колонизированная степь теперь стала не источником проблем и вражеских набегов, а плодородной житницей. Без чернозёмного пояса русский народ никогда не смог бы достигнуть значительной численности населения, а Россия - стать великой державой.
https://www.sonar2050.org/publications/socializm-ivana-groznogo/
Когда кончилась вторая мировая война, во всех театрах показывался документальный фильм: запруженные народом улицы Лондона, Парижа, Нью Йорка, ликующие толпы, радостные лица. Но - вот Москва. Там плачут. Как после Куликовской битвы, люди слезами встречали победу. Если США потеряли в войне немногим больше двухсот, французы - четырехсот, англичане - четырехсот пятидесяти тысяч, то русских погибло, по самым скромным подсчетам, шестнадцать миллионов. Что ни Батый, что ни Мамай, что ни Наполеон, то гекатомбы жертв, то призрак конечной гибели, длительное залечивание ран.
А ведь были и другие вторжения. По русским масштабам, они - “второстепенные”, но Запад и таких не знал. Чего, например, стоил набег Девлет Гирея в 1571 году? Вся Москва, за исключением Кремля, сожжена, жители перебиты, либо уведены в плен, а край на сотни верст обращен в пустыню. До миллиона человек сделались жертвами нападения. Это в то время, когда все Московское государство, дай Бог, если насчитывало пять миллионов жителей. Через тридцать лет “Смута” - дымящиеся развалины, опустошенные города, вырезанные селения, шайки иноземных грабителей, гуляющие по всей стране, захваченные врагом Москва и Новгород.
Ни один из западных народов не жил под такой угрозой вечного нашествия. Духовные и физические силы столетиями поглощались борьбой со смертельной опасностью, шедшей со всех сторон. Уже киевской Руси, не знавшей с начала X века покоя от печенегов, половцев, торков, черных клобуков, всякой степной сарыни, пришлось предпринять сооружение линии городов-крепостей по Суле, по Стугне, по Трубежу, переводить для их заселения массу народа с новгородского севера. В Московском Государстве, изнуренном военными налогами и тяглами, силы уходили на выкуп полонянников, на возведение многочисленных каменных кремлей, гигантских городских стен, вроде смоленских, на поддержание “засечной черты” - бревенчатого вала протяжением свыше двух тысяч верст.
До XVIII века продолжались степные набеги, наполнявшие миллионами русских пленников невольничьи рынки Ближнего Востока. Только с сокрушением крымских и кавказских вассалов Турции, угроза с этой стороны миновала. Зато черной тучей поднялась опасность с Запада.
И вечный бой. Покой нам только снится.
Сквозь кровь и пыль...
* * *
Крымско-ногайские набеги на Русь - регулярные нападения крымских татар и ногайцев на земли Руси, начавшиеся в конце XV века после обособления Крымского ханства, в котором большое значение приобрели набеговое хозяйство и работорговля. Наибольшую интенсивность они приобрели на протяжении XVI-XVII веков, когда совершались почти каждое лето[1], и продолжались с несколько меньшей остротой вплоть до присоединения Крымского ханства Российской империей в конце XVIII века.
Основной целью набегов на русские земли, политически разделённые в этот период между Российским государством и Речью Посполитой (до 1569 года - Великим княжеством Литовским), являлся захват ясыря - невольников, которые продавались в рабство в Османскую империю и прилегающие средиземноморские (в том числе, христианские) государства, либо оставались в качестве рабов в пределах самого Крымского ханства. Иногда государствам происхождения или родственникам невольников предоставлялась возможность их выкупа из плена. Для этого в Русском государстве собирались специальные налоги.
Набеги были серьёзным фактором истощения как людских, так и материальных ресурсов России и Речи Посполитой. Для защиты от них в Русском государстве предпринимались масштабные и дорогостоящие меры, заключающиеся в постройке системы засечных черт и поддержании пограничной службы. Угроза набегов со стороны крымских татар и ногайцев в значительной степени препятствовала освоению плодородных степных пространств Дикого поля, полномасштабное заселение которых стало возможно лишь после её устранения.
Главным местом торговли невольниками был крымский город Кафа (ныне Феодосия), с 1475 года непосредственно принадлежавшая Османской империи, имевшая артиллерию и сильный гарнизон из янычар. Кроме Кафы, невольники продавались в Карасубазаре, Тузлери, Бахчисарае и Хазлеве (ныне Евпатория). Работорговлей здесь занимались перекупщики разного происхождения - турки, арабы, евреи, греки, армяне и другие. За право торговли они платили дань крымскому хану и турецкому паше в Кафе. В Кафе иногда одновременно находилось до 30 тысяч русских невольников, преимущественно из юго-восточных польских и московских земель.
* * *
Погодовая хронология набегов татар и ногайцев на Русь (1480-1781).
* * *
Василий Ключевский:
«В продолжение XVI в. из года в год тысячи пограничного населения пропадали для страны, а десятки тысяч лучшего народа страны выступали на южную границу, чтобы прикрыть от плена и разорения обывателей центральных областей.
Если представить себе, сколько времени и сил материальных и духовных гибло в этой однообразной и грубой, мучительной погоне за лукавым степным хищником, едва ли кто спросит, что делали люди Восточной Европы, когда Европа Западная достигала своих успехов в промышленности и торговле, в общежитии, в науках и искусствах».
Исторический вызов XVI века
Чего хотели наши предки полтысячи лет назад, каким видели своё желаемое будущее? Этот вопрос только кажется очень трудным. На самом деле мы совершенно точно знаем, какой была мечта жителей Руси в условном 1517 году. И в чём была их главная беда.
Почти каждое лето и почти каждую зиму из Крыма и Ногайской степи в набег выходила орда. Вооружённые луками, ножами и саблями, часто без доспехов и практически всегда без огнестрельного оружия - так себе экипировка для серьёзного боя, они, как правило, избегали сражений. Зато каждый брал с собой 10-15 метров ремней для того, чтобы связывать рабов. Для повышения скорости татары использовали «заводных» лошадей: уставала одна - пересаживались на вторую, третью. За два дня орда проникала вглубь территории на 100-150 километров, разворачивалась широким фронтом и шла к границе, по дороге захватывая людей, скот и вообще всякое удобопереносимое имущество.
В зависимости от ситуации, полем охоты крымских работорговцев становились русские земли Польши, Литвы или Московского царства. В каждой стране у них были осведомители (обычно купцы, занимавшиеся международной торговлей), которые помогали выбрать оптимальный маршрут набега. Скорость вторжения орды была настолько молниеносной, что войска защитников в лучшем случае могли перехватить нагруженных добром разбойников на обратном пути. Встретить их на подступах к границе можно было только при очень удачном стечении обстоятельств.
Эта картина сильно романтизирует захват «живого товара». О том, чтобы невольники проехались на лошади от своего дома до «оптового» рынка работорговцев, не могло быть и речи. Весь путь в сотни, а то и тысячи километров они шли пешком, связанные, в ужасных условиях.
Летом татары нападали небольшими стаями по несколько сотен человек. Скрываясь от пограничных разъездов, шли оврагами, ночью не разводили огней, рассылали разведчиков. Это был обычный сезонный промысел.
Зимой шли в более серьёзные походы, в них участвовало до 20-30 тысяч, а иногда и больше. Такую массу народа нельзя провести скрытно, однако и добыча могла быть посерьёзней - города, монастыри. Кроме того, зимой можно было пройти по льду замёрзших рек, которые в другое время являлись преградой, тормозившей движение орды. Поэтому зимние набеги были намного глубже, неоднократно татары прорывались в глубокий тыл, опустошая даже довольно далёкие от границы земли: Беларусь, Галицию, Москву, Владимир.
Кафа (Феодосия) - один из крупнейших городов Восточной Европы, который вырос на работорговле. В нём одновременно находилось до 30 тысяч славянских рабов на продажу в азиатские и африканские регионы Османской империи.
Наши учебники придают большое значение символическому сокрушению ордынского ига в 1480 году, а жуткий период, когда крымцы ловили русских людей и продавали их, как скот, вообще выпадает за рамки официальной истории. Кажется, что акценты расставлены очень спорно.
Что такое иго? Это дань, которую собирали, кстати, сами князья, заимствуя при этом китайскую (передовую на тот момент) систему налогообложения. Т. е. иго в каком-то смысле было прогрессивным явлением, если оставить за скобками разрушение и запустение непосредственно в ходе завоевания Руси ханом Батыем.
Более того, именно иго в логике бюджетной централизации способствовало возвышению Москвы, которая объединила сначала потоки дани, а потом и русские земли. В Сарае русские князья представляли собой что-то вроде партии, которая играла в свои игры наравне с другими участниками ордынской политики.
Сбор дани непосредственно ханскими баскаками продолжался очень недолго. Вскоре после завоевания Руси монголы были вынуждены передать фискальные функции местным князьям.
А вот работорговля Крыма, когда целая страна заняла «экологическую нишу» паразита, - это совсем другое дело. Это трагедия восточнославянских народов - трагедия общая, несмотря на то что были разделены границами, а во многом и благодаря этому разделению. И это главный исторический вызов, который стоял перед Русью в XVI-XVII веках.
По оценкам Алана Фишера, общая численность угнанных в рабство русских людей составляет около трёх миллионов человек, не учитывая тех, кто погиб в ходе набегов (а таких могло быть ещё больше). По воспоминаниям Михалона, один еврей-меняла, сидевший на Перекопе и смотревший на нескончаемые вереницы пленных из Москвы, Литвы и Польши, спросил у проезжавших послов, есть ли ещё люди в тех странах или уже никого не осталось.
Если взять одинаковый временной промежуток и сопоставить общую численность населения, восточные славяне получили более ощутимый демографический удар, чем Африка из-за вывоза негров на плантации Северной и Южной Америки. Но только трансатлантическая работорговля признана в ООН крупнейшим актом депортации населения и нарушения прав человека, а крымско-ногайские набеги не особо интересны даже нашей официальной истории. Между тем отражение татарской угрозы стало важнейшим моментом, предопределившим не только дальнейшую судьбу нашего народа, но также его картину мира и идеологию.
Исторический ответ: мобилизация и национализация
Таким образом, представления о правильном устройстве будущего у русского человека XVI века были предельно просты. Спокойно трудиться и не бояться, что внезапно из оврага выскочат дикари, которые сожгут дом, тебя убьют, а детей уведут в полон. Забегая вперёд, скажем, что реальность превзошла ожидания.
В 1520-е годы великий князь Василий III начал строительство Большой засечной черты - грандиозного оборонительного сооружения, состоящего из сорока крепостей и двух линий непролазных лесов и болот. Лес специально засаживался очень густо, все проходы были завалены деревьями, местным жителям под страхом жестокого наказания запрещалось протаптывать в засеке тропинки. Безлесные участки перегораживались валами и частоколами. Глубина линии в некоторых местах достигала 20-30 километров.
В обслуживании засечной черты было задействовано около 35 тысяч человек, а время её возведения растянулось на четыре десятилетия. После смерти Василия III его дело продолжила жена - Елена Глинская, а потом их сын - Иван Грозный.
Организация обороны потребовала концентрации ресурсов в руках великокняжеской власти. Как и многие европейские монархи, московские правители провели частичную секуляризацию церковных богатств. Однако этого оказалось мало.
Помимо расходов на засеку, нужно было содержать постоянную армию, потому что собираемые время от времени феодальные отряды удельных князей и бояр не обладали нужной оперативностью. Отдельной строкой в бюджете шли «полоняночные деньги» для выкупа соотечественников из неволи. Впоследствии было даже создано специальное министерство, которое занималось вопросами выкупа - Полоняночный приказ.
Испытывая крайнюю недостачу средств, Иван IV провёл массовую конфискацию боярских и княжеских вотчин. Он забрал их земли в государственный фонд и распределил между служилыми людьми - дворянами, которые за свой надел обязаны были в любой момент по первому зову царя собраться в поход. С этого момента история России пошла по другому пути.
Как раз в то время, когда в Европе формировались представления о священности и неприкосновенности частной собственности, Россия была вынуждена провести национализацию ради более эффективного использования ресурсов в сложное для страны время.
Наши историки нередко закрывают глаза на экономические причины конфликта между царём и боярами. Между тем во второй половине XVI века происходил передел собственности, сравнимый с тем, что состоялся в ходе Октябрьской революции 1917 года. Естественно, что эта борьба сопровождалась экстремальным ожесточением сторон. Глупо объяснять опричнину и террор против бояр исключительно тяжёлым характером Грозного, хотя он действительно отличался жестокостью даже на фоне своего жестокого века.
Но и другая сторона тоже не проявляла особого гуманизма. Мать Грозного Елену Глинскую отравили, когда Ивану было 8 лет. Боярская оппозиция жестоко расправилась и с её фаворитом Оболенским, и с министрами, которые были сподвижниками княгини в деле централизации власти. Были отравлены также три жены Ивана («с катушек съехал» он уже после смерти первой, а всё дальнейшее лишь усугубило его душевное состояние). Скорее всего, сам царь тоже был отравлен, точно так же, как и его старший сын Иван.
Год коренного перелома
Однако вернёмся к нашим татарам. Большую засечную линию можно было пройти, хотя на это уходило время, за которое к защитникам успевали подойти подкрепления, а жители атакуемого района могли спрятаться в лесах или крепостях. Бизнес работорговцев перестал приносить привычные прибыли.
Крымские ханы усилили давление. Теперь они шли на Русь не только, чтобы грабить. Им нужно было сломать оборону, вернуть Московское царство в прежнее «нормальное» состояние, удобное для охоты на людей.
В 1571 году крымский хан Девлет Герай сжёг Москву - уцелел только каменный Кремль. На следующий год хан шёл просто добивать поверженного противника. Поход получил одобрение в Стамбуле, и к татарам присоединились янычары - возможно, лучшая пехота того времени. Однако армия, которую такими усилиями создавал Иван IV, ради финансирования которой он варил боярскую оппозицию в котлах и устраивал массовые репрессии, всё-таки не подвела.
Летом 1572 года при Молодях (это неподалёку от Домодедово), в ожесточенной пятидневной битве русские войска разгромили орду вместе с янычарским корпусом.
Какое значение битвы при Молодях? Скажем так, русский народ продолжил бы своё существование в любом случае. Жили бы в лесах, всех переловить всё равно не смогли бы. Выше было отмечено одно существенное отличие России от Европы, которое касалось отношения к частной собственности. Битва при Молодях принесла ещё одно.
Русские имели все шансы стать средним по численности народом Северной Европы. Однако победа вывела Москву из лесов на чернозёмные просторы, позволила колонизировать Дикое Поле, дала возможность двигаться дальше на восток и на юг - в Сибирь, на Кавказ, в Среднюю Азию.
Набеги продолжались и после этого, но коренной перелом в противостоянии произошёл именно в 1572 году. Прошло не так уж и много времени, и внутренние регионы России на столетия (!) забыли, что такое война и связанные с ней разрушения. Это было именно то, чего хотел народ. Вот здесь кроется секрет крайне высокой и довольно долгой популярности самодержавной власти, ведь именно она смогла найти ответ на ключевой исторический вызов, стоящий перед Россией.
Изменение границ Российского государства при Иване Грозном. Завоёванная и колонизированная степь теперь стала не источником проблем и вражеских набегов, а плодородной житницей. Без чернозёмного пояса русский народ никогда не смог бы достигнуть значительной численности населения, а Россия - стать великой державой.
https://www.sonar2050.org/publications/socializm-ivana-groznogo/