Всё, что вы хотели узнать про грузинскую историю
Originally posted by chukcheev at post
Держу в рукахдвухтомник «История Грузии», выпущенный на русском языке в 2015.
Повествование доведено до конца ХХ века и, поскольку авторы - патентованные националисты, читать его весьма любопытно, ибо перед тобой - крайняя точка зрения, правее которой только стенка, а значит, нет экивоков и количество претензий к России максимально.
Понятно, что главный упрёк, который выдвигают авторы, это - включение Грузинского царства в состав Российской Империи, сопровождавшееся упразднением династии Багратидов и введением имперского законодательства.
То есть существовало себе восточно-грузинское государство (уточнение важное, поскольку власть Ираклия Второго на все области того, что можно назвать территорией Грузинской ССР или короны Давида Строителя не распространялось), заключившее с Россией Георгиевский трактат о покровительстве, а потом Россия вероломно этот трактат нарушила, потому что Павел Первый отчего-то решил, что, в качестве самостоятельного образования, ему Картли-Кахетинское царство не удержать, только - аннексия, только - хардкор.
На первый взгляд, император Павел поступил нехорошо и ликвидация державы Багратидов - это однозначное проявление империалистической сущности России, которое неоднократно даст знать о себе впоследствии - в 1921, в 1989, в 2008 годах.
Однако, если мы откроем финал первого тома «Истории…», то, с некоторым изумлением, обнаружим, что на самом деле представляло собой Картли-Кахетинское царство в последние годы своего существования.
В 1789 Ираклий Второй отказывается от присоединения Имеретинского, т.е. расширить свою державу в западном направлении. Официальная причина: нежелание забрать престол у внука. Подлинная: стремление избежать осложнений с Турцией, которая преобладала в Западной Грузии. Получить во враги второго могущественного соседа Ираклий благоразумно не хотел.
1791 год. Ираклий меняет порядок престолонаследования: если прежде власть переходила по нисходящей линии, от отца к сыну, то теперь - по боковой, от брата к брату, что означало для Картли-Кахетии возникновение в недалёком будущем междоусобий по образцу тех, что пережили русские Рюриковичи после смерти Ярослава Мудрого.
Но этого не случилось потому, что уже на следующий год Ираклий Второй выделяет своим шести сыновьям по области, расщепив фактически своё царство на самостоятельные уделы и тем самым покончив с единым восточно-грузинским государством, иначе говоря, никакой Картли-Кахетии, как целостности, уже нет.
Последствия этого решения начинают сказываться очень быстро. Уже через три года, во время вторжения Ага-Магомед-хана, часть царевичей отказалась присоединиться к отцу, которому пришлось с пятью тысячами противостоять тридцати пяти тысячам персов.
Несмотря на отдельные удачи и героизм грузинских воинов, запечатлённый в том числе и в названии станции метро, всё завершилось жестоким разгромом, захватом Тбилиси и разрушением города, чьё восстановление и расширение легло на плечи русской власти.
Царь Ираклий навсегда покидает обесчещенную персами столицу и три года спустя умирает. На престол вступает его сын Георгий XII, который оказывается ещё более слабым правителем, чем его отец: владельцы уделов, братья Георгия, не торопятся признать его сувереном.
В 1799 Россия направляет в Восточную Грузию полк, который в следующем году разбивает войска Омиран-хана. Авторы «Истории…» основную заслугу в победе на Ниахурском поле приписывают своим, но, в общем, понятно, что именно регулярные части Империи смогли сделать то, чтобы 1795-й не повторился.
А теперь поставим себя на место Павла Первого во второй половине 1800. У России в Закавказье есть обязательства: доверившееся Картли-Кахетинское царство надо поддерживать. (Вопрос о том, стоит ли вообще проникать в этот регион, оставим как бессмысленный: этот проект начал Пётр Великий, этот проект должен быть продолжен).
Но одно дело поддерживать крепко стоящее на ногах государство, которому достаточно вовремя посылать союзнические контингенты, и совершенно другое - защищать фактически распавшееся царство, к тому же лишённое собственной воинской силы.
Что видит Павел Первый в Закавказье? Царской власти нет. Единой державы нет. Боеспособной армии нет. Столицы тоже фактически нет. Грузины сами справиться не могут. Что остаётся? Остаётся включить эту территорию в состав Империи, придать ей регулярный характер, наведя там минимальный общероссийский порядок.
Если местный руководитель бессилен, то этим будет заниматься комиссар из Центра. Не захотели подчиняться своему грузинскому царю, будет вам русский генерал в его место. Вариант не слишком удачный (непосредственное соприкосновение с Персией рано или поздно вызовет войну на этом дальнем рубеже; более удобно отделить владения шаха и императора буферной зоной), но, в той ситуации, неизбежный.
И - для последующих судеб грузинского народа - абсолютно безальтернативный, поскольку в 1800, когда Павел ещё только раздумывал над своим решением, выбор стоял такой: либо Россия, либо национальная (не этническая) смерть.
И действительно, откажись тогда Павел от присоединения Восточной Грузии, её будущее просматривалось достаточно чётко. Георгий XII - во время следующего персидского похода - сдаёт свою державу шаху: часть братьев выбирает нейтралитет, малочисленные грузинские отряды уничтожаются вчистую.
Картли-Кахетинское царство распадается уже не только де-факто, но и де-юре. Отдельные его части входят в состав шахского Ирана либо как зависимые территории, либо как коронные провинции.
Таким образом, разделение Грузии на Западную (турецкую) и Восточную (персидскую) сохраняется и закрепляется, что делает невозможным никакое национальное возрождение в течение всего XIX века.
Россия не только включала в себя отдельные области земель короны Давида Строителя, выводя из-под стамбульского и тегеранского подданства, но и, изгоняя местные династии, объединяла эти столетиями жившие порознь районы в губернии.
Т.е. к 26 мая 1918 года, дню провозглашения Первой республики, Грузия подошла с очищенной от прав других держав территорией, с осознающим своё единство этносом, с современным литературным языком.
Что было бы, откажись Россия переходить Кавказ и удовлетворившись границей с Турцией и Ираном по Главному хребту?
Западная и Восточная Грузия, будучи частями разных государств, спокойно доживают до Первой Мировой войны и распада Османской империи.
Персию никто наказывать не собирается, и потому её грузинские провинции, которые на протяжении последних десятилетий подвергались неизбежной иранизации, остаются в составе шахской державы: ради ещё одного этнического меньшинства никто расчленять Иран не станет.
Но и на Западную Грузию, являющуюся частью Турции, тоже никто покушаться не станет: эти провинции будут трактоваться как продолжение Лазистана, как естественная составляющая Османской империи, по преимуществу населённая принявшими мусульманство народностями картвельской группы.
Иначе говоря, оставленных без российского покровительства, которое фактически было оранжереей для вызревания будущей республики, грузин ожидала участь курдов: «Никакой независимости вам не положено, сколько живёт разделённых границами этносов - нельзя всем давать своё государство».
Понятно, что у грузин на события 1801 и последующее пребывание в составе Империи может быть своя точка зрения, полностью или частично совпадающая с авторами «Истории…» Но нам, русским, стыдиться совершенно не за что; другой вопрос: стоило ли, с такими усилиями и жертвами (две войны с Персией, четыре с Турцией, полвека кавказского усмирения) взращивать картвельскую государственность?
У меня нет ответа.
P.S. По поводу невозможности грузинского коллаборационизма и смертельной ненависти к персам. В 1812, во время Кахетинского восстания, царевич Александр Ираклиевич перебрался из Ирана в Грузию, чтобы сражаться с русскими, надеясь вернуть себе власть, а их, соответственно, изгнать за Хребет.
Самостоятельно этого добиться царевич не мог, потому очень рассчитывал на Абаса-Мирзу, который осенью того же года, шёл походом на Тбилиси. Но русские персов до грузинской столицы не допустили и развернули восвояси. В следующем году был заключён мир, и Персия признала территориальные изменения в Закавказье.
Что тут любопытно? Грузинский царевич жаждет, чтобы войска Абаса-Мирзы взяли Тбилиси. Когда персы были там в последний раз, они, в числе прочего, отметились массовыми казнями, такими, что, по рассказам, река Кура стала красной от крови грузин до самого Каспийского моря.
Но то было в 1795, а в 1812 персы вели бы себя, разумеется, совсем иначе: Абас-вызволитель.
Держу в рукахдвухтомник «История Грузии», выпущенный на русском языке в 2015.
Повествование доведено до конца ХХ века и, поскольку авторы - патентованные националисты, читать его весьма любопытно, ибо перед тобой - крайняя точка зрения, правее которой только стенка, а значит, нет экивоков и количество претензий к России максимально.
Понятно, что главный упрёк, который выдвигают авторы, это - включение Грузинского царства в состав Российской Империи, сопровождавшееся упразднением династии Багратидов и введением имперского законодательства.
То есть существовало себе восточно-грузинское государство (уточнение важное, поскольку власть Ираклия Второго на все области того, что можно назвать территорией Грузинской ССР или короны Давида Строителя не распространялось), заключившее с Россией Георгиевский трактат о покровительстве, а потом Россия вероломно этот трактат нарушила, потому что Павел Первый отчего-то решил, что, в качестве самостоятельного образования, ему Картли-Кахетинское царство не удержать, только - аннексия, только - хардкор.
На первый взгляд, император Павел поступил нехорошо и ликвидация державы Багратидов - это однозначное проявление империалистической сущности России, которое неоднократно даст знать о себе впоследствии - в 1921, в 1989, в 2008 годах.
Однако, если мы откроем финал первого тома «Истории…», то, с некоторым изумлением, обнаружим, что на самом деле представляло собой Картли-Кахетинское царство в последние годы своего существования.
В 1789 Ираклий Второй отказывается от присоединения Имеретинского, т.е. расширить свою державу в западном направлении. Официальная причина: нежелание забрать престол у внука. Подлинная: стремление избежать осложнений с Турцией, которая преобладала в Западной Грузии. Получить во враги второго могущественного соседа Ираклий благоразумно не хотел.
1791 год. Ираклий меняет порядок престолонаследования: если прежде власть переходила по нисходящей линии, от отца к сыну, то теперь - по боковой, от брата к брату, что означало для Картли-Кахетии возникновение в недалёком будущем междоусобий по образцу тех, что пережили русские Рюриковичи после смерти Ярослава Мудрого.
Но этого не случилось потому, что уже на следующий год Ираклий Второй выделяет своим шести сыновьям по области, расщепив фактически своё царство на самостоятельные уделы и тем самым покончив с единым восточно-грузинским государством, иначе говоря, никакой Картли-Кахетии, как целостности, уже нет.
Последствия этого решения начинают сказываться очень быстро. Уже через три года, во время вторжения Ага-Магомед-хана, часть царевичей отказалась присоединиться к отцу, которому пришлось с пятью тысячами противостоять тридцати пяти тысячам персов.
Несмотря на отдельные удачи и героизм грузинских воинов, запечатлённый в том числе и в названии станции метро, всё завершилось жестоким разгромом, захватом Тбилиси и разрушением города, чьё восстановление и расширение легло на плечи русской власти.
Царь Ираклий навсегда покидает обесчещенную персами столицу и три года спустя умирает. На престол вступает его сын Георгий XII, который оказывается ещё более слабым правителем, чем его отец: владельцы уделов, братья Георгия, не торопятся признать его сувереном.
В 1799 Россия направляет в Восточную Грузию полк, который в следующем году разбивает войска Омиран-хана. Авторы «Истории…» основную заслугу в победе на Ниахурском поле приписывают своим, но, в общем, понятно, что именно регулярные части Империи смогли сделать то, чтобы 1795-й не повторился.
А теперь поставим себя на место Павла Первого во второй половине 1800. У России в Закавказье есть обязательства: доверившееся Картли-Кахетинское царство надо поддерживать. (Вопрос о том, стоит ли вообще проникать в этот регион, оставим как бессмысленный: этот проект начал Пётр Великий, этот проект должен быть продолжен).
Но одно дело поддерживать крепко стоящее на ногах государство, которому достаточно вовремя посылать союзнические контингенты, и совершенно другое - защищать фактически распавшееся царство, к тому же лишённое собственной воинской силы.
Что видит Павел Первый в Закавказье? Царской власти нет. Единой державы нет. Боеспособной армии нет. Столицы тоже фактически нет. Грузины сами справиться не могут. Что остаётся? Остаётся включить эту территорию в состав Империи, придать ей регулярный характер, наведя там минимальный общероссийский порядок.
Если местный руководитель бессилен, то этим будет заниматься комиссар из Центра. Не захотели подчиняться своему грузинскому царю, будет вам русский генерал в его место. Вариант не слишком удачный (непосредственное соприкосновение с Персией рано или поздно вызовет войну на этом дальнем рубеже; более удобно отделить владения шаха и императора буферной зоной), но, в той ситуации, неизбежный.
И - для последующих судеб грузинского народа - абсолютно безальтернативный, поскольку в 1800, когда Павел ещё только раздумывал над своим решением, выбор стоял такой: либо Россия, либо национальная (не этническая) смерть.
И действительно, откажись тогда Павел от присоединения Восточной Грузии, её будущее просматривалось достаточно чётко. Георгий XII - во время следующего персидского похода - сдаёт свою державу шаху: часть братьев выбирает нейтралитет, малочисленные грузинские отряды уничтожаются вчистую.
Картли-Кахетинское царство распадается уже не только де-факто, но и де-юре. Отдельные его части входят в состав шахского Ирана либо как зависимые территории, либо как коронные провинции.
Таким образом, разделение Грузии на Западную (турецкую) и Восточную (персидскую) сохраняется и закрепляется, что делает невозможным никакое национальное возрождение в течение всего XIX века.
Россия не только включала в себя отдельные области земель короны Давида Строителя, выводя из-под стамбульского и тегеранского подданства, но и, изгоняя местные династии, объединяла эти столетиями жившие порознь районы в губернии.
Т.е. к 26 мая 1918 года, дню провозглашения Первой республики, Грузия подошла с очищенной от прав других держав территорией, с осознающим своё единство этносом, с современным литературным языком.
Что было бы, откажись Россия переходить Кавказ и удовлетворившись границей с Турцией и Ираном по Главному хребту?
Западная и Восточная Грузия, будучи частями разных государств, спокойно доживают до Первой Мировой войны и распада Османской империи.
Персию никто наказывать не собирается, и потому её грузинские провинции, которые на протяжении последних десятилетий подвергались неизбежной иранизации, остаются в составе шахской державы: ради ещё одного этнического меньшинства никто расчленять Иран не станет.
Но и на Западную Грузию, являющуюся частью Турции, тоже никто покушаться не станет: эти провинции будут трактоваться как продолжение Лазистана, как естественная составляющая Османской империи, по преимуществу населённая принявшими мусульманство народностями картвельской группы.
Иначе говоря, оставленных без российского покровительства, которое фактически было оранжереей для вызревания будущей республики, грузин ожидала участь курдов: «Никакой независимости вам не положено, сколько живёт разделённых границами этносов - нельзя всем давать своё государство».
Понятно, что у грузин на события 1801 и последующее пребывание в составе Империи может быть своя точка зрения, полностью или частично совпадающая с авторами «Истории…» Но нам, русским, стыдиться совершенно не за что; другой вопрос: стоило ли, с такими усилиями и жертвами (две войны с Персией, четыре с Турцией, полвека кавказского усмирения) взращивать картвельскую государственность?
У меня нет ответа.
P.S. По поводу невозможности грузинского коллаборационизма и смертельной ненависти к персам. В 1812, во время Кахетинского восстания, царевич Александр Ираклиевич перебрался из Ирана в Грузию, чтобы сражаться с русскими, надеясь вернуть себе власть, а их, соответственно, изгнать за Хребет.
Самостоятельно этого добиться царевич не мог, потому очень рассчитывал на Абаса-Мирзу, который осенью того же года, шёл походом на Тбилиси. Но русские персов до грузинской столицы не допустили и развернули восвояси. В следующем году был заключён мир, и Персия признала территориальные изменения в Закавказье.
Что тут любопытно? Грузинский царевич жаждет, чтобы войска Абаса-Мирзы взяли Тбилиси. Когда персы были там в последний раз, они, в числе прочего, отметились массовыми казнями, такими, что, по рассказам, река Кура стала красной от крови грузин до самого Каспийского моря.
Но то было в 1795, а в 1812 персы вели бы себя, разумеется, совсем иначе: Абас-вызволитель.