хармсианское
Сегодня на приеме в Кремле имел неожиданно интересный разговор с К.Е. Ворошиловым… Я заметил, что давно не видал В.М. Он отозвался: «Я тоже давно его не видал. Они все примякли». Я сказал, что несмотря ни на что уважал и уважаю его. «Да, это крупный деятель. Хотя он сыграл нехорошую роль со Сталиным.»
«Видите, Сталин был очень оригинальный человек. Он привыкал к людям и верил им, если раз поверил. А В.М. ездил в Берлин после заключения договора с немцами, провел там хорошие переговоры и наговорил Сталину, как его принимали, а принимали хорошо. И Сталин поверил немцам. Когда Черчилль прислал первую телеграмму, что Гитлер готовит нападение на нас, Сталин не поверил. Он выругался матерно на него (любил ругаться матерно!) и сказал, что этот старый черт интригует. Потом Сталин получил вторую телеграмму от Черчилля о том же. Он подошел ко мне и сказал: «Опять твой старый друг болтает, что немцы нападут на нас». И снова обругал Черчилля. Я сказал: «Он мне такой же друг, как и тебе. А почему ты думаешь, что они не нападут?!» Мы ехали тогда в машине, Сталин отрицал, ссылаясь на договор, он верил в него. А на утро немцы напали на нас, и Черчилль был прав… Он хотел предупредить нас, позднее у него были очень хорошие отношения со Сталиным. Сталин так расстроился, что слег в постель и дней пять не мог совершенно вставать. На него так подействовало вероломство немцев; мы бы никогда этого не сделали - нарушить договор спустя несколько месяцев после подписания!.. Это подло. Только постепенно Сталин овладел собой и поднялся с кровати. И вот в это время В.М. стал говорить, что надо прогнать Сталина, что он не может руководить партией и страной. Мы ему стали объяснять, что Сталин доверчив и у него такой характер. Но Молотов слышать не хотел, он не понимал особенности Сталина. И так далее…»