частная собственность при социализме
... Существование серьезного частного бизнеса (хотя, конечно, относительно скромного по масштабам по сравнению с государственным) в позднесталинскую эпоху могло бы показаться фантастическим преувеличением, если бы не реальная история так называемого Управления военного строительства (УВС), действовавшего в 1948-1952 годах на территории пяти советских республик. Оно занималось капитальным строительством (в том числе железных дорог) по заказам различных подразделений Министерства обороны и других государственных ведомств. УВС имело обширный штат сотрудников, отделения в столицах республик, охраняемые собственным вооруженным подразделением (в его руках находилось около 60 единиц оружия, в том числе пулеметы), многомиллионные счета в государственных банках (общая сумма договоров на выполнение работ составила 38,7 млн. рублей), десятки автомобилей, экскаваторов, тракторов и другой строительной техники - и при том была полностью частной фирмой, основанной по подложным документам “сыном бывшего кулака, имевшего свою паровую мельницу” М.И. Павленко31. “Основной костяк организации подбирался из преступного элемента32, а также родственников и земляков [главы УВС]”33. Более того, в 1942-1946 годы руководитель УВС был главой аналогичной частной организации в полосе военных действий, вместе с Советской армией пришел на территорию Германии, а по окончании войны, заказав специальный эшелон, успешно вывез все (и трофейное в том числе) имущество в СССР, продал его потребительской кооперации и затем “демобилизовал” себя и свое окружение, наградив подчиненных 230 советскими орденами и медалями, полученными по подложным документам у командования округа. ...
. . . . .
Масштабную картину частного предпринимательства на региональном уровне дает, например, книга “Тула: хроника ХХ столетия”, основанная, в частности, на материалах архива УВД области. Помимо официальной хроники и очерков нравов, она содержит десятки эпизодов, касающихся теневой экономической деятельности в советский период и дающих ясное представление о том, что те ее формы, которые фиксировались как исследователями, так и писателями в Москве, были вполне востребованы и в провинции. Если говорить о масштабах нелегального промысла в этой не самой крупной из областей СССР, показателен эпизод 1951 года, когда начальник коптильного цеха Тульского рыбоперерабатывающего завода только за один день похитил три тонны рыбы38. А в качестве примера нелегального предпринимательства интересно дело арестованных в 1956 году супругов Бобровых, которые добивались от местных властей выделения им наделов земли, строили на ней дома, а затем их продавали".
. . . . .
На теневом советском рынке продавались все материальные символы сталинской эпохи - золото, железнодорожные билеты, следственные “шпионские” дела и даже советские награды.
. . . . .
С 1948 по 1952 год "УВС-1" по подложным документам заключило шестьдесят четыре договора на сумму 38 717 600 рублей. Почти половина договоров проходило по линии Минуглепрома СССР. От имени своей "воинской части" Павленко открыл текущие счета в двадцать одном отделении Госбанка, через которые по фиктивным счетам получил более 25 миллионов рублей..
. . . . .
члены УВС не только покупали для своей компании оружие у подразделений МГБ и взрывчатку в воинских частях, но и платили крупные взятки (в том числе легковыми автомобилями) десяткам хозяйственных руководителей и даже партийным и милицейским начальникам районного уровня42. В Тульской области на черном рынке можно было купить такие, по сути, политические решения, как прописка и распределение жилплощади.
. . . . .
Естественно, и при Н. Хрущеве, и в последующие годы теневая экономика в СССР не исчезла, поскольку была порождена самой сутью советской системы - а именно необходимостью компенсации “товарного голода” в потребительской сфере. Однако рискну высказать гипотезу: до 1960-х годов теневой бизнес на основе воровства государственной собственности был вынужденной мерой адаптации людей, начинавших свою предпринимательскую деятельность в легальных условиях (и соответственно сохранявших трудовую этику и один из ее основополагающих принципов - честность и доверие по отношению к партнерам). А вот новое экономически активное поколение “теневых предпринимателей” сразу восприняло воровство как главный механизм заработка. В этих условиях накопление значительных финансовых ресурсов и формирование деловой репутации не имело большого смысла, поскольку серьезные инвестиции внутри страны и не предполагались. Необходимые для этого самоограничения, как материальные, так и моральные, были бесперспективны. Нечестность и неверность данному слову как моральные установки обеспечивали эффективную стратегию поведения в условиях советского режима, подавлявшего всю частную экономическую активность, но оказались тормозом экономического развития постсоветских стран в 1990-2000-е годы.