"Когда мне было девять лет, я любила один тополь"
"Настоящие деревья, вроде того одинокого
тополя на краю луга, у самого дома, были
от нее далеко. Она ложилась под ним,
упиралась ногами в ствол, смотрела на
сотни трепещущих на ветру листочков,
наклонявших общими усилиями самую
верхушку дерева, которая, казалось, вот-
вот оторвется, вот-вот улетит. <...> Иногда
она ладонями сжимала голову, припадала
к тополю, прикасалась губами к бугристой
коре и шептала клятвы, вдыхая неповторимый
букет из травы, юности, страха перед будущим
и уверенности в нем. В то время она не могла
вообразить, что когда-нибудь покинет этот
тополь и, вернувшись десятилетие спустя,
обнаружит, что он срублен под самый корень,
что от него остался лишь сухой пень с
пожелтевшими зарубками от топора."
Ф. Саган "Волшебные облака"
Самое удивительное, что я тоже любила один тополь. Правда, возраст стирается в моих воспоминаниях в бесконечную (как тогда казалось) череду счастливых летних каникул, проведенных у дедов в деревне. Я бывала там, начиная с трехлетнего возраста, и до 12-ти, каждое жаркое степное, нестерпимо пыльное и неизменно радостное лето. Возле дома за забором рос прекрасный пирамидальный тополь (в тех краях тополь - самое распространенное дерево). В ясные дни на нем кукукали степные горлицы, а солнце тщетно пыталось спалить его мощную листву . И только в редкие грозы сильный ветер гнул гордые ветви тополя, и все мы боялись, что он упадет на нашу крышу. Но порывы ветра стихали, а тополь вновь принимал идеальную форму свечки и тянул верхушку к небесам. Каким красивым было это сочетание зеленой листвы и безграничного синего неба!
Мне иногда кажется, что этот тополь рос вместе со мной. Он был молод и полон сил. А его густо-зеленая листва заговорщицки шептала мне волшебные заклинания, но поговорить с ними наедине мне не удавалось, так как нижние его ветви были слишком высоко от земли. И тогда я забиралась почти на верхушку грецкого ореха, росшего посреди сада и украшавшего его своей высокой куполообразной макушкой. У этого дерева были раскидистые и очень толстые ветви, по которым очень удобно было взбираться высоко-высоко и глядеть меж широких, как у каштана, листьев на плоскодомную деревеньку. Сидя, как птичка, под завесой душистой кроны (у орешника специфический запах листьев, так что насекомые рядом с ним находиться не могут) я распевала во весь голос свои детские песенки и махала какой-нибудь веточкой другу-тополю, стоявшему за границами моего царства. Тот нравоучительно в ответ махал головой из стороны в сторону, и вот из летней кухни раздавался клик прабабушки: "Марииинка! Дэ ты пишлаааа?" Я спускалась на землю и бежала набрать своей любимой няньке стакан артезианской воды из колонки или ковшик сладких вишен...
Под теми двумя вишнями было еще одно мое "королевство" - матрац лежал на складе дедушкиных досок, а я возлежала на матраце с очередной книжкой или просто мечтала, поедая вишенки, а земля вокруг была покрыта маленькими косточками... Никогда после я не чувствовала такого единения с природой, когда можно вкушать ее дары без всяких цивилизованных обычаев мыть плоды или есть, сидя за столом. Это было по-настоящему радужное детство, когда малину и землянику можно было есть дни напролет прямо с грядок, в зарослях бабушкиных помидоров разыскивать кота и швыряться раздавленными помидорами в кукарекавшего за сеткой курятника петуха. Можно было есть горячие бабушкины пирожки, дуя и обжигаясь, оставляя на чумазых щеках еще и следы жирной деревенской сметаны. Можно было грызть жженый сахар, не заботясь о будущем зубов, избавляться от плоскостопия беганьем босиком по земле, а от глистов - поеданием зеленых абрикосов, соревнуясь с мальчишками в стойкости к кислятине. Можно было играть на 15 сотках соединенных меж собой двух дворов и прятаться от 80-летней прабабушки, чтобы ее напугать; можно было тихо подбираться к мирно спящим поросятам и с ужасающем воплем исполнять танец индейцев, хохоча над их трясущимися от страха розовыми ушами. Мне не нужен был телевизор или наличие братьев-сестер. Я вполне удовлетворялась компанией прабабушки, присматривающей за мной. Главное - были книги, жара, двор, вкусная еда и отсутствие запретов.
Этим летом я навестила своих стариков. Они одряхлели, прабабушки давно нет в живых, а мой тополь был срублен, потому что мешал линиям электропередач. Вишня сама обвалилась... Детство безвозвратно ушло в прошлое.
P.S. С тех пор я больше всего люблю сочетание зеленого на синем - танцующих листьев на фоне бездонного неба. А еще люблю моменты незапретного делания "чего хочу", которые так редко позволяют мне мои серьезные близкие и любимый.