(no subject)
Была сегодня в центре, в своих родных местах, где родилась, где выросла. Выглядит все ужасающе, фасады облупленные, лепнина обвалившаяся. Рубинштейна вообще как будто трущоба - нижние этажи где кафе и ресторации расположены еще покрашены, а верх ободранный и в налетах городской грязи. Короче видок убийственный. Еще гораздо хуже, чем Толстая описывала.
А я шла и боролась с подступившими слезами, душила их. Потому что я теперь в центре гостья, бываю редко. Квартира на крайнем севере, дом на крайнем юге... Хоть все продай - не хватит квартиру в центре купить. А какое же все тут родное! Обнять и плакать! Кузнечный, Загородный, Лиговка, Марата, Стемянная, Колокольная... Насмешливое наименование Большая Московская улица длиной триста метров. Начинаю понимать старых людей, которые не помнят событий прошедшей только что недели, а вот детство и юность приобретают особую значимость, выпуклость, яркость, как будто это было только вчера.
Не удержусь и процитирую тут кусочек текста московской барыни))) Уж больно точный отрывок про золотой воздух и необходимость запрокидывать голову - я всегда также об этом думала!
"Как и полагается лунатикам, петербуржцы гуляют по крышам. Существуют налаженные маршруты, вполне официальные, и можно собраться небольшой группой и отправиться с небесным поводырем на экскурсию, перебираясь с дома на дом по каким-то воздушным тропам; есть и частные прогулки: через лазы, слуховые окна, чердаки, по конькам крыш, на страшной для бодрствующего человека высоте, но ведь они спят, и им не страшно. С высоты они видят воду, балконы, статуи, сирень, третьи и четвертые дворы, далекие шпили - один с ангелом, другой с корабликом, развешанное белье, колонны, пыльные окна, синие рябые кастрюли на подоконниках, и тот особенный воздух верхних этажей, то серый, то золотой, смотря по погоде, - который никогда не увидишь в низинах, у тротуаров. Мне кажется, что этот воздух всегда был, висел там, на семиэтажной высоте, висел еще тогда, когда города совсем не было, надо было только построить достаточно высокие дома, чтобы дотянуться до него, надо было только догадаться, что он плавает и сияет вон там, надо было запрокинуть голову и смотреть вверх.
Если не запрокидывать голову, то в Питере вообще нечего делать: асфальт как асфальт, пыль или лужи, кошмарные парадные, пахнущие кошками и человеком, мусорные баки, ларьки с кефиром «Петмол». Если же смотреть вверх, от второго этажа и выше, то увидишь совсем другой город: там еще живут маски, вазы, венки, рыцари, каменные коты, раковины, змеи, стрельчатые окна, витые колонки, львы, смеющиеся лица младенцев или ангелов."